А.М. Селищев

Забайкальские старообрядцы. Семейские.

Иркутск, 1920 год.

 

I

 

Весною 1919 г. Советом Государственного Иркутского Университета и Средне-Сибирским Отделением Института исследования Сибири я был командирован с научною целью в Забайкалье. Своей задачей я поставил ознакомиться с языком и укладом жизни старообрядцев, так называемых «семейских» Верхнеудинского уезда. Имея в виду условия и обстоятельства переживаемого времени, в особенности в Забайкалье, я должен был по возможности принять меры к более или менее безопасному странствованию по местности, где еще недавно происходили полные ужаса экзекуции карательных отрядов. Сочувственно к моей командировке отнеслась Верхнеудинская Земская Управа, очень облегчившая мои разъезды по селам уезда. Свидетельствую гг. членам Управы мою глубокую благодарность.

3 дня (27–29 мая), проведенные мною в Верхнеудинске, этом городе песку и пыли, были заняты подготовкой к отъезду и предварительному ознакомлению с настроением деревни. Сведения, полученные мною, были неутешительны: как в городе, так и в селах настроение было напряженное: столкновения «семеновцев» с американцами, привоз бурятского «царя» и его министров, разговоры о разных «конфликтах» сгущали городскую атмосферу, К тому же с запада сведения доходили скудные, иркутские газеты не допускались к обращению в Верхнеудинске. Только из-под полы я доставал у старика-газетчика «Свободный Край»; «Наше Дело» совсем не получалось им. Не рискованно ли мое путешествие по уезду? – осведомился я у и.о. начальника милиции. – «Относительно всех местностей определенного ответа я дать не могу. Во всяком случае, чины милиции будут осведомлены о Вашей поездке и окажут Вам свое содействие». В воскресенье, 1 июня, утром я отправился в путь. В огромной колымаге, на подобие той, в какой кочуют цыгане со всем своим скарбом, я потянулся на юг. «Трактовая», или вернее узкая песочная дорога между нависшим ельником, о сучья которого цеплялась моя колымага, шла среди песчаных холмов, поросших деревьями. Недалеко в стороне расстилался дым от лесного пожара. В с. Саянтуй, Вахмистерово тож, находящемся в 16 в. от Верхнеудинска, я сменил лошадей и направился в старообрядческое село Тарбагатай или, по местному произношению, Тарбатай. Большая часть пути туда идет мимо голых высоких гор, отчасти приспособленных под пашню. Только справа среди зеленых берегов блистает на солнце Селенга. Солнце пекло, а ветер поднимал столбы пыли, застилавшие мою убогую на этот раз тележку. Мой возница, мужик лет 40, по случаю праздника немного хвативший «ханчи» и луком закусивший, уселся со мной рядом и охотно поделился горестями жизни своего села. Тяжело жить: неурожай, дороговизна, неурядицы. Главное в его рассказе было сообщение о карательном отряде. Вот такого то и такого-то, совсем не причастных ни к какому злодеянию, поведут в баню, разденут и хлещут плетьми с завязанным в них свинцом, – хлещут до полусмерти. Иногда можно было откупиться деньгами. А иногда и деньги брали и секли. Грабили не только деньги, но и имущество, не исключая и женских нарядов.

О бурных наездах карателей, действовавших именем полковника Семенова, о их разнузданной вольности мне рассказывали в каждом селе. Дело доходило до того, что девушки и молодые замужние бабы прятались при посещении села блюстителями порядка. Кошмарны сообщения об этих «судных» днях – так кошмарны, что я стал стараться, наконец, не заводить разговора на эту тему. И без того много печального пришлось наблюдать на своем пути.

К вечеру 1-го июня я добрался до с. Тарбагатая, расположенного на речках Куйтуне и Тарбагатайке, сливающихся у этого села. Глядя на длинный ряд изб и их обитателей, вспомнил слова «Дедушки» - декабриста:

Сыты там кони-то, сыты,

Каждый там сыто живет

Тесом там избы-то крыты,

Ну, уж, зато и народ!

Взросшие в нравах суровых,

Сами творят они суд,

Рекрутов ставят здоровых,

Трезво и честно живут,

Подати платят до срока, –

Только ты им не мешай

«Где ж та деревня?» – Далеко

Имя ей: Тарбагатай,

Страшная глушь за Байкалом. – (Некрасов).

Да, и теперь тут избы тесом покрыты и народ здоровый «хрушкой», как говорят сибиряки. Но насчет сытости и прочего дело обстоит не так: заболевания голодным тифом, и «рекруты» не те: жалуются на побеги мобилизованных; да и трезвость шатается, на подати ропщет народ, суд творит присланная милиция.

Тарбагатай (Тарбатай) было первое село, с которого я начал свое ознакомление с семейскими. Затем мною были посещены старообрядческие села: Куналей, Мухоршибир, Новый Заган, Хонхолой, Никольское, Харауз. Встречался и беседовал со старообрядцами из Десятникова, Шаралдая (Шарандая, Шеролдая), Бичуры, с. Гашея, – где в последний год самовольно поселилось много семейских выходцев из соседних сел. Проехать на Хилок и на Чикой, где в нескольких селах также живут семейские (1), оказалось затруднительно: пришлось бы ехать в сопровождении милиции, так как, по ее сведениям, в Заганском хребте, через который лежал путь, завились банды разбойников.

1. См. у П.А. Ровинского «Этнографические исследования в Забайкальской области» Изв. Сиб. Отд. Р. Географич. Об-ва Т III, № 3, стр. 123-124.

Посещенные мною села семейских расположены в долинах между отрогами гор. Две или три очень длинные улицы, с домами, соединенными один с другим заборами («заплотами») протянулись неподалеку от небольшой речонки. Узенькие переулочки («пиравулки») пересекают их. Таким проулком мимо двора и гумна, можно выйти к речки; или за село, – к горе, в поле, на выпас. Долина, где расположились семейские, представляет довольно болотистую почву: идешь по улице, а дорожная насыпь зыблется, эластично углубляется («зыбун»). По канавкам стекает выдавливаемая сизо-мутная жижица. В нескольких селах находятся настоящие болота, – калтус. Такова низкая часть Мухоршибири, где живут православные или «сибиряки», по терминологии старообрядцев (1). В последние годы в некоторых местах выступило в особенности много воды, так что пришлось снести постройки с насиженных мест и оставить гумна и огороды. Плохо обстоит дело и в Н. Загане. Когда подъезжаешь к этой деревне; со стороны Мухоршибири, то видишь раскинувшееся топкое болото, а за ним протянувшуюся деревню. Заганцам селиться уже некуда стало: с двух сторон болота, с третьей засееное поле; а продолжение долины занимает Старый Заган, вплотную примкнувши к Новому Загану. В Ст. Загане население православное. Использовать для построек поле нельзя: засевная площадь и без того не велика, – по две с небольшим десятины на душу (2). А нужда в постройке большая: за годы войны дело строительства прекратилось; между тем полюбовный раздел во многих домах хотелось бы произвести. Выбрав то или иное место все мужики данной семьи заняты устроением дома для очередного выделения – старшого сына или брата. «Так уж у нас повелось».

1. По этой терминологии, православная церковь – сибирская церковь и т. под.

2. По данным Забайкальского Областного Статистического Комитета, душевой надел при переверстке выразится еще меньшей цифрой: 1184 дес. на 1064 муж душ. См. в «Памятной книжке Забайкальской области на 1914 год. Чита. 1914 Стр. 446.

Не все села вязнут в болотах. Иные семейские задыхаются в песчаной пыли. Таково село Тарбагатай. Ни клочка травки не видно на главной и старой улице этого села. Другие две улицы находятся в более низкой части, вдоль небольшой речки.

Избы семейских – высокие деревянные постройки. Если подойти снаружи, чуть рукой достанешь до окошка Рамы и карнизы во многих избах украшены резьбой и раскрашены. Хорошие дома строят российские плотники. Раньше они заняты были постройкой церквей. Теперь же спрос не велик по церковной части. Бедноватые села, как напр. Харауз, похвалиться постройками не могут: по большей части избы там низковаты и подслеповаты. Внутри избы семейского чисто, опрятно. Пол вымыть и слегка посыпан песком, а иногда застлан самотканой материей. В переднем углу прибиты полки, на которых расставлены иконы старого письма и медные восьмиконечные кресты в киотах. Тут же или на угловом столике стоит кадильница, лежат свечи, висят лестовки (четки); на столике положены «подручники», употребляемые при земных поклонах. В другом углу большая русская печь, иногда раскрашенная каким-нибудь узором, преимущественно синими или зелеными цветами и петухами. В стороне от печи – палати. Стены чисто вымыты. В некоторых домах по стенам развешаны лубочные картинки. У хороших хозяек на стене красуются «карманы», – длинные вышитые полосы темной материи; часть такой полосы образует мешочек, карман. Вдоль стен поставлены лавки. На окошках стоят банки с цветами. В углу приютилась «самопрядка», похожая, хотя и не вполне совпадающая с прялкой («пряхой» какую я знаю по Орловской туб. Самопрядка у семейских гораздо ниже, чем у орловских крестьян. Конструкция же, в общем одинакова. В богатых домах имеется еще более чистая изба – горница; сенями она соединяется с общею избою. В каждом селе имеется «земская квартира» («хватера») для лиц, проезжающих по делам службы, для «начальников» (синоним «чиновников»). В некоторых селах земские квартиры представляет собою удобные, спокойные, чистые квартиры. Таковы квартиры в Куналее, в Н. Загане, в Никольском. Любопытна обстановка этих квартир тут есть стулья, деревянный диван, зеркало Стены обязательно украшены большим количеством лубочных картин. Вот наприм. картинное собрание куналейской квартиры. От икон непосредственно идут картины: избрание Михаила Федоровича на царство; «Уродилася я, как в поле былинка»; «Машина моему горю причина» (изображает сцены расставания и одиночества покинутой девушки); под этим лубком «Варвара великомученица» и «Архистратиг Михаил»; далее идут картины со сценами из великой европейской войны, картины страшные, залитые красной и желтой краской (кровью и огнем); среди этих картин помещен образ великомуч. Екатерины; недалеко налеплена «Счастливая минута» (он и она в подвенечных костюмах наедине) и много других. Такой же состав картин и в других квартирах. В н. - заганской квартире подбор картин несколько иной: развешены виды Иркутска и Владивостока портреты офицеров (– хозяин был на военной службе в Иркутске), «Сестра Беатрисса; неподалеку от нее пожилая кокотка с полуобнаженным бюстом и гитарой, «Похождения шута Балакирева» и нек. др. На столике стоит будильник и «гармафончик»; имеется и альбом для открытых писем, с большим количеством открыток, в том числе и амурных («Bujnost rozkoszna» и др.) В каждом доме имеется самовар. Чай пить семейские теперь любят. Уже утратила свое значение их поговорка. «Кто чай пьет, тот от Бога отчаен». Несколько десятилетий тому назад семейские старики и старухи блюли это изречение. Вероятно, некоторые строгие старики и теперь еще воздерживаются от чая. Ведь это изречение находилось в связи с тем, чему учили их справщики и книжники. «Аще кто дерзнет пити чай, той отчается сим от Господа Бога, да будет дан трима анафема». Сделана ссылка на «Книгу Иоанна Назарея архиепискупа антиохийского, глава 20, п. 70». Так поучается в старообрядческом сборнике, бывшем в Забайкалье, а теперь находящемся в б-ке Иркут. Дух. Семинарии, XLV 1797, л. 86). (1).

 

1. Вследствие типографских затруднений в передаче текста рукописей опущены надписные значки и раскрыты титла.

Двор у семейских с различными надворными постройками разделен на 2 (обычно) или на З части: 3а двором находится гумно, часть которого занимает «ладонь» (ток): тут хлеб молотят машинами или «молотилами». За гумном идет огород. На широких грядах с толстым пластом навоза («назьму») в четыре ряда сделаны углубления («лунки»), а в них посажены огурцы, капуста, брюква («бруква»). Зеленеет на грядах также картофель («бульба»), бутун, чеснок, морковь. Много труда кладут женщины у семейских на свои огороды: по разу или по два раза в день они поливают огородные гряды. А воду приходится таскать во многих местах из-под горы или из колодцев. В некоторых местах, где позволили географические условия, проведены канавы. Так, в Тарбагатае две канавы орошают огороды. Одну канаву, в нижней части села, провести легко было. Зато не мало труда положили тарбагатайцы на проведение канавы в верхней части села, позади главной улицы. Большая заслуга в этом отношении принадлежит дяде Ивану, настоявшему провести в прошлом году канаву на протяжении верст 6. От этой канавы проведены рукава в отдельные огороды. Иногда дядя Иван закрывает главную канаву у ее устья, и поток устремляется по самой улице для освежения, «для воздуху». Дядя Иван – старик лет 70 с лишним, высокий, с длинной седой бородой, с коротко остриженными волосами на голове, зимой и летом он ходит в одном и том же костюме: без шапки, в короткой курмушке, в ичигах, с палкою в руке. Все его помышления в прошлом и в этом году были устремлены на канаву. Спит и видит он ее. Иногда вскочит ночью и спросонья кричит: «Ай, канава, канава прорвалась!». – Што ты, ведь ты в избе, – проворчит старуха, и дядя Иван успокоится и заснет. За заботливость, которую дядя Иван выражает и делом и еще больше словом, громкой руганью за непослушание, его прозвали в селе комиссаром. – В Тарбагатае проведены канавы и по «сенокосу»: водой ее поливают траву.

Около огорода обыкновенно находится баня. Баня топится по черному; но имеются бани и с трубами.

В каждом селе, около казенных (с гласным е после з, а не ё) амбаров, находятся общественные сушила для просушки хлеба. Это покатые помосты на четырех невысоких столбах: 2 столба по 2 арш., другие два по 2 арш. Покат сделан на юг. Имеются и частные сушила.

Села семейских по количеству домохозяев представляют собою большие русские села, с главной улицей, протянувшейся в некоторых селах на несколько верст. Вот цифры домохозяев и населения к началу 1919 г. В Тарбагатае 539 дворов; из них 14 единоверческих, 60 православных («сибирских»), 465 старообрядческих. Число населения 3391. В Пестереве старообрядцев всего 60 человек (всего здесь жителей 1279). В Куналее 860 домохозяев; из них 3 нестарообрядческих. Общее число жителей 4808, В Десятниковой 396 дворов; из них старообрядческих 26. Число населения 2096. В Надеиной 290 домохозяев при 1606 человек населения; из них старообрядцев-поповцев 1196, беспоповцев 218, «сибиряков» 193. В Куйтуне 768 домохозяев при 4572 жителях; старообрядческих 618 дворов при 3708 человек (из них белокринийцев 30 дворов и дворов 5 беспоповцев). В Старой и Новой Бряни 570 дворов при 4385 жителях. Старообрядческих дворов 415 (в Н. Бряни 378, в Ст. Бряни 37). В Бурнашевке 183 домохозяина при 1068:человек населения; старообрядцам принадлежат 80 дворов. В Нижне-Талецком жителей 654 человека, из коих 359 старообрядцев. В Нижней Жириме 240 домохозяев; из них 40 принадлежат беспоповцам-поморцам, столько же беспоповцам вообще, 115 поповцам. Всего здесь старообрядцев 1118 человек. В Верхней Жириме 106 дворов, из коих 18 нестарообрядческих. Всего населения здесь 632 человека. В Мухоршибири 360 домохозяев; из них старообрядческих 180. Общее количество населения 2409 человек. В Н. Загане 342 двора при 2350 жителях; нестарообрядческих дворов здесь 10. В Шеролдае 470 домохозяев, из которых 70 нестарообрядческих. Число душ мужск. п. 1530, женских несколько больше. В Гашее 104 двора; из них 2 нестарообр. Население 577 человек. В Бичуре 1113 домохозяев и около 7000 человек населения. В Харашибири 380 дворов, из которых старообрядцам принадлежат 7; число жителей 2586. В Хонхолое 696 домохозяев при 4287 человек населения. 100 дворов принадлежат православным. Старообрядцев беспоповцев дворов 300; прочие – поповцы, в числе которых имеются необщинники и общинники (дворов 50, имеют свою церковь). В Никольском 640 дворов, из которых только 6 нестарообрядческих. Всего населения здесь ок. 4200 человек. Поповцы здесь делятся на общинников (большинство; имеют большую церковь, священника) и необщинников (имеют свою часовню). В Хараузе 370 домохозяев, из них дома 3 нестарообрядческих. Всего населения здесь 1052 человека муж. п. и приблизительно столько же женского. – Цифровыми данными на 1919 год для других сел я не располагаю. По официальным данным, опубликованным в «Обзоре Забайк. области» за 1908, 1909 1910, 1914 гг., общее количество старообрядческого населения, или на официальном языке, раскольников, определяется такими цифрами.

В 1909 г. во всей Забайкальской области старообрядцев было 54587 человек (27678 муж. и 26909 жен.); из них 94,9% о находилось в Верхнеудинском уезде (51820). По сравнению с 1908 г население увеличилось на 1913. В 1910 г. во всей Забайкальской области числилось 74557 старообрядцев (38025 мужчин и 36532 жен.); из них в Верхнеудинском уезде 95,7 % (71327). Что-то очень велик выходит прирост населения в течение одного года: на 19970 человек! Процент прироста старообрядческого населения очень внушительный. Проследим несколько цифровых данных для одного села Бичуры. По архивным данным (Урлуцкого и Бичурского архивов), в 1808 г. (1) в Бичуре было 610 душ об. п. (м. 300, ж. 310). На следующий год показана цифра бичурского населения 652. В 1825 г. Бичура имела 614 м. и 584 ж., из них старообрядцев 530 м. и 539 ж. (всего 1069). В 1830 г. старообрядцев 619 м. и 657 ж. (правосл. 101 м. и 50 ж). В 1860 г. – 1178 м. и 1258 ж. (всего 2436). Правосл. – 172 м. 102 ж.; единоверцев – 25 м., 30 ж. Итак, с 1808 г. до 1830 г. старообрядческое население в Бичуре увеличилось вдвое (610, 1276). За следующие 30 лет наросло населения еще вдвое. За последние 58 лет, к 1919 г., бичурское население увеличилось больше, чем в 2 раза За 110 лет с 1808 до 1919 г. население там возросло до 7000 человек, т. е. увеличилось в 11,3 раза. Домов в Бичуре в 1825 г. показано 150; к этому надо присоединить домов 30 нестарообрядческих. К 1919 г. там было 1113 домохозяев.

 

1. Цифровые данные архивов извлечены из цитир. статьи П А Ровинского стр. 125–132.

 

Мы располагаем сведениями о количестве дворов (семейств) старообрядцев, относящимися еще к более раннему времени, к первым годам их жизни в Забайкалье. Именно, П. С. Паллас. путешествуя по Сибири, объездил и Забайкалье (в апреле – июне 1772 г.). Он побывал и в селах, где лет 6 тому назад, по его сведениям, поселились «польские колонисты», т. е. предки наших семейских, пришедшие из Польши, и записал количество их дворов в той или иной деревне. Так, в Тарбагатае было тогда 10 дворов (теперь 479), в Хонхолое 28 (теперь 526), в Куйтуне 50 (теперь 618). Всего в Тарбагатайском окружии, куда входили, между прочим, села Бурнашевка, Пестерева, Куйтун, Куналей, Брянь, число «новопоселенных колонистов» Паллас определяет цифрой 466 (1).

 

1. P. S. Pallas. Reise durch verschiedene Provinzen des Ruszischen Reichs. III. St. Ptb. 1776, стр. 160, 165, 168, 257, 258.

 

Семейские – народ рослый, здоровый, красивый. Нередки старики и старухи 80–90 лет. Но молодое поколение уже мельчает. По цвету, кожи и волос отметим следующее. Наряду с великорусским светлим типом встречаются и смуглолицые, с большими карими глазами. «Смотри, какие мы чумазые», – заметил мне один старик в Тарбагатае. «Верно, повелось так от хохлов, когда деды наши в Польше жили» (1). Брадобритие как душегубительный грех, строжайше воспрещается. Вернувшиеся с военной службы епитимьей и покаянием обязаны очистить свой грех невольной мерзости брадобрития. Воспрещается подходить к Кресту и к иконам, пока не изгладятся следы богомерзкого скобления, – следы «блудо-любивого образа прелести, душегубительныя помраченныя ереси, иже остругати браду» (от Потребника печати Иосифа патриарха, л. 443) До сих пор еще блюдутся и настойчивые и суровые осуждения этой римской папской ереси (см. ниже).

 

1. Цифровые данные антропологических измерений см. в брошюре Ю. Талько-Грынцевича; «К антропологии великороссов. Томск, 1898. К сожалению, количество субъектов, им. обмеренных, незначительно.

Костюм женщины сохраняется издавна. Вот «обряд» замужней женщины. На голове кичка, сшитая из стеганой материи; имеет вид шляпы без полей, более высокой спереди и несколько понижающейся к затылку. Передняя часть юшки снизу имеет неширокую полосу, вышитую бисером. Но носят кички и без бисера. Молодухи вместо бисерной полоски оторачивают кичку снизу кучерями (кучери) каймой из закругленных гусиных перышек. По затылку спущен назатыльник, шитый позументом. (Надевается в праздничные дни и то не всеми). Кичка покрыта шалью так, что два конца перевязываются спереди на кичке и прячутся к низу; два другие конца спускаются к низу, покрывая шею (см. прилож. снимки). Пожилые женщины перевязывают покрытую кичку свернутым платком: накладывают под подбородок, а концы завязывают на голове. В праздничные дни, в торжественных случаях, надевают кокошник. Он имеет вид широкой туфли, шитой золотом или позументом. Он надевается на кичку и по бокам покрывается платком (шалью). Кокошник старообрядческой женщины на Чикое отличается от вышеописанного более высоким и угловатым покроем (см на снимке). Теперь кокошник надевают редко. Я не видел ни одной женщины в кокошнике. С видом и устройством его я познакомился, только рассматривая женский «обряд», хранящийся в сундуках. Раньше обязательно, а теперь редко, к венчанию молодая приготовляла кокошник; поп в церкви освящал его, возлагая на престол. Цветная и обычно не узорами рубашка с глухим воротником. Цвет рубашки разный: синий, красный, желтый. Цвет ее не совпадает с цветом сарафана. Рукава доходят до кисти руки. По плечам и около локтя могут быть неширокие нашивки. Сарафан цветной, яркого цвета, с большими резкими цветными узорами (обычно в виде пионов и т. под крупных цветов). Внизу сарафана нашита цветная полоска, резко отличающаяся по цвету от сарафана. Могут быть и две полоски, но по цвету разные: вот лиловатый сарафан; по нему две полоски: красная и повыше малиновая. Сарафан опоясывается самотканым поясом. Узор пестрый, с геометрическими фигурами. Соткан пояс великолепно. – Такие же пояса носят и парни. – Сбоку подвязан вышитый карман. Впрочем, теперь его носят редко. Фартук («запоен») цветной (иного цвета по сравнению с цветом; рубашки и сарафана) покрывает переднюю, часть сарафана и доходит до половины грудей. Шнуром он держится на шее, а на талии он скрепляется также шнуром или тесьмой. Бусы украшают грудь. Шнурок с крестом надет также поверх рубахи. Крест всегда запрятан под фартук. На ногах сапоги с широкими подборами. Смотря по погоде, надевают кормушку или халатик. Кормушка или курам – короткая одежда в роде жакета с клиньями. Шьется из плиса. Халатик доходит до колен. Он набрасывается на плечи, надет «на-растапашку» Когда же идти в церковь, полагается надеть его на рукава. В теплую погоду вместо халатика покрываются длинным платком: двумя концами он стягивается под подбородком, а всей прочей частью (не сложенной вдвое) спускается с головы назад. На пальцах носят кольца. У старух (немногих) я видел на руке медный браслет («брушлет»). По объяснению одной старушки, браслеты носят будто бы для облегчения рук при жатве (с. Никольское).

Девушкам кички носить, конечно, не полагается. Вместо нее они носят головные повязки, иногда с жемчужными привесками. Такой убор отмечает Ю.Д. Талько-Грынцевич на юге (1). Головную повязку с рясами указывал в 70-х г.г. и П. А. Ровинский. Но я такой повязки в посещенных мною селах не встречал. Я заметил лишь, что девушки надевают головную повязку, когда они идут в церковь (с. Никольское) Ни одной девушки и девочки без повязки я не видел в церкви. Повязка представляет следующее: картон, вырезанный в форме серповидного кокошника, обертывается платком (шалью, концы которого перевязываются на затылке и спускаются к низу «Она при бумашки», говорят о девушке с такой повязкой. Грудь у девушки в изобилии украшена бусами (см. на снимке).

1. «Семейские (старообрядцы) в Забайкалье» Протокол Троицкосавско-кяхтинского Отделения Приамур. Отд. Р. Г. Об-ва № 2 (1894), стр. 28.

Рубаха мужчины обычная великорусская. В рубахах, стариков заметил следующее отличие: воротника почти нет: он заменен узенькой полоской. Обычно рубаха и штаны шьются из покупной материи. Но носят рубахи и из самотканого холста, окрашенного в синюю краску. Из такого же холста шьют и штаны. Покрой штанов: очень широкие, с напуском. Молодежь уже шьет узкие штаны. На ногах обычно ичиги, иногда сапоги. На голове носят небольшую валяную шляпу. Встречаются молодые мужики и ребята с серьгой в левом ухе. На рубаху, смотря по погоде, надевают поддевку или курму (курмушку). Поддевка короткая, не доходящая до колен. Курма или курмушка имеет такой же покрой, как у баб. На юге, в глухих местах, молодежь носит куртики со стоячим воротником, вышитыми разноцветным шелком лацканами. Поддевка, курма и куртик сшит из плиса. Молодежь не строго держится старого покроя платья: носит пиджаки, картузы. Когда идут в церковь или в моленную, надевают обязательно халат. В халате стоят в церкви и старики, и парни, и ребятишки.

Исключительное занятие семейского – земледелие. В обработке поля он чрезвычайно трудолюбив. Нет ни одной полоски удобной земли, которую он тщательно не приспособил бы для посева, хотя и не всегда получает вознаграждение за свои труды, вследствие неблагоприятных климатических условий Пашню – пар семейский обязательно троит; двоит редко. «Два раза вспашешь, – 2 хлеба возьмешь. Три раза вспашешь, – 3 хлеба возьмешь». Пашут не только мужчины, но и бабы и девки: «работники дороги».

Трудолюбие семейских и результаты его были отмечаемы с самых первых: лет их заселения в Забайкалье. В 1772 году Паллас обращает особое внимание на «большой труд и прилежание» и на «чрезвычайный успех» «польских колонистов». Он же описывает и некоторые стороны хозяйственной жизни забайкальских старообрядцев (см ниже). В 20-х гг. прошлого столетия с. Тарбагатай посетил А. Мартос и в своих «Письмах о Восточной Сибири» (М. 1827, стр. 115) отмечает у семейских «страсть к землепашеству», «неутомимое прилежание, деятельность». Такие же отзывы о них оставили и декабристы, проходившие через старообрядческие села в Петровский завод. «Все у них [у тарбагатайских старообрядцев] соответствовало одно другому: от дома до плуга, от шапки до сапога, от коня до овцы – все показывало довольство, порядок, трудолюбие». Так отзывался о них декабрист А. Е. Розен (1). Так же характеризуются семейские и в последующее время. «Крепкий физически и нравственно, семейский мужественно ведет борьбу с природой: разрубает леса, осушает болота и обращает их в плодородные нивы и тучные луга; по общему отзыву, семейским главным образом весь верхнеудинский округ обязан благосостоянием». Так писалъвъ1871 г. П. А. Ровинский (2). Большое культурное значение семейских для Забайкалья отмечает и официальный отзыв о них: Особенно важное значение для края имело появление в Забайкалье на жительство раскольников старообрядцев, известных под названием «семейских», поселившихся в Верхнеудинском округе. Так говорится о семейских в «Приложении к Всеподданнейшему Отчету Воен. Губ Забайк. Области (3).

 

1. Записки барона А. Е Розена. «Отеч. Записки», 1876 г., № 4, 412.

2. Изв. Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва Т. III, № 3, 122-123.

3. Обзор Забайк. Области за 1881 г. Стр. 3.

 

Как живет старообрядческое население? Какие болести и чаяния его?

Прежде всего, в каждом селе от каждого собеседника я слышал неизбежную жалобу на недостаток земли. От старика и старухи до парнишки все в один голос вопили: земли мало, земли дайте, хлеба недостает, сена не хватает и эти вопли не жадность семейских. С землей обстоит у них дело не благополучно. Посевная площадь недостаточна. На душу приходится от 2-21/3 до 5 (редко) десятин. Есть и такие села, где душевой надел удобной пахотной земли меньше 2 десятин. Так, напр., в Билютом (Окино Ключевской вол.), по офиц. данным 1914 г., пахотной земли 711 десятин, число мужских душ 452 В Урлуке 4289 десятин при 3203 муж. душ. Сравните в «Списке населенных мест в Забайк. Области», находящемся в «Памятной книжке Забайкальской Области на 1914 г.». (Чита 1914), К тому же, то холод повредит урожаю, то град выбьет, то «кобылка. поест. В с. Тарбагатае и Куналее уже 2 года, как нет урожая. А в с. Хараузе ежегодно, кажется, недостает своего хлеба. кормятся хлебом, привозимым из южных сел, с Хилка, главным образом из Бичуры. В последнее время на деньги там не хотят продавать хлеб: обменивают на женские наряды. Недостаток надельной земли заставляет крестьян арендовать землю у бурят. Почти каждый домохозяин снимает по мере своих сил то или иное количество земли у бурят. Арендная плата в этом году 80-120 р. за десятину. Бывают и иные условия: крестьянин обязывается вспахать и засеять своими семенами бурятскую землю, сжать и обмолотить, а зерно и солому разделить пополам с владельцем земли («сеить с половини»). Но не каждому крестьянину буряты сдают землю. Некоторым они отказывают по каким-нибудь соображениям... «Любить, штобы кланялись ему. Заламаетца, а ты просишь ево: талаша, дай землицы». «Они – наши помешшыки», – обычно говорят тамошние крестьяне и выражают весьма энергичные претензии завладеть частью бурятской земли. Несколько лет тому назад была назначена особая комиссия, которой произведен был осмотр бурятской земли и намечены были участки для передачи крестьянам. При большевиках эти участки были утверждены за крестьянами. Но в настоящее время эта земля остается пока объектом претензий крестьян. «Хлопочим, но наша сила у тук нейдёт». Пока семейские ожидают законного общего передела земли, не хотят «итить на силок, нахратом брать» Но это терпение не прочно. При переживаемом безвременье эти претензии могут повести к печальным результатам. Не претендует на бурятскую землю только население Харауза, – и то потому, что эта земля далеко от них. Но у хараузцев в течение 40 лет идет спор с крестьянами соседнего с. Никольского из-за покосной площади. Ответ на свои жалобы хараузцы получали от властей следующий: Право на спорную площадь покоса принадлежит вам; – жалуйтесь». А жаловавшимся никольцам те же власти говорили: «Вы фактически пользуетесь этой площадью и продолжайте пользоваться. Хараузцы показывали мне много документов, оправдывающих их претензии. В областном земельном комитете обещали решить этот вопрос к концу июля. В случае отказа в удовлетворении жалобы хараузцев последние не прочь прибегнуть к оружию и «на-грудки лезть». Не благополучно обстоит дело с сенокосами и выпасом и в других селах. В особенности тяжело приходится заганцам. У них есть небольшой участок под покос. До 1 июня ст. ст. скот пасется там. Но с 1-го июня покос запирают, и скоту пастись совершенно негде. Остается только болото у села, куда рискуют залезать одни свиньи.

Молодой скот семейские сдают на пастбище бурятам за известное вознаграждение Получают скот обратно не без урона. Отдавать молодой скот на летнюю кормежку бурятам издавна практикуется там. Так делали уже в 70-х гг. XVIII-го в: указание на это имеется у Палласа (III, 168).

Чтобы поправить свои дела по хозяйству, семейские ходят на заработки. на железнодорожные станции или на прииска (на Олекму, на Зею). Много уходит на заработки из сел Харауза, Никольского, Хонхолоя, Тарбагатая, Мухоршибири и некоторых других. По приискам давно уже ходят. В 1882 г., напр. ушло из Мухоршибири 780 человек (1). На приисках теряют нередко здоровье и жизнь. Те, кто не забалуется на чужой стороне, возвращаются домой с деньжонками. Удается не только поправить дела по хозяйству, но и скопить небольшой «капитул». – «Ну, и раздул кадила» – говорят о разбогатевшем.

 

1. «Сибирь. 1882 г, № 5.

 

Затруднительное положение у себя на родине, принуждает семейских искать более свободных земель и переселяться. Тянутся на Амур. На Троицу из Мухоршибири направилось туда 10 семей.

Другое обстоятельство, угнетающее семейских – это современная неурядица. «Будет ли порядок?» – опять неизменный вопрос задававшийся мне на каждом шагу мужиками. «Видно нам не дожить до порядку!» – меланхолично замечали, вздыхая, старики. Неурядицей вызвано и ненадежное настроение мобилизованных. Семейские, как, по-видимому, и прочие тамошние крестьяне, не понимают значение борьбы с большевиками. «Бог весть, зашто народ убивають! Партии борютца, а народ пошто мешають?» – Это замечание не раз приходилось слышать в деревне. «Будь порядок, мы солдат дадим. Как можно без войсков? Никак нельзя. А таперь парней взяли, а там их смущають, – говорють: вы не идите за Кульчука, и тащуть на другую сторону. Иные на свою сторону манють. А наши парни глупые, – мы народ темный, – боятца: возьметь верх другая «партия» и будеть наказывать солдат, – вот бегуть и бегуть. Нас стариков наказывають, а мы што с парнями поделаем: оны нам на глаза не показываются».

Очень беспокоят семейских недоразумения в среде наших союзников. Первый большой вопрос, предложенный мне в Тарбагатае, был такой: «А как на-шшэт войны Америки с Японией?» – Какой войны? – переспрашиваю я «А в Удинским на Березовке, уж окопы вырыты». Этот вопрос мне задавали в каждом селе. С первого разу меня считали в селе, куда я приезжал, за американца и относились благожелательно. «Маланья! пошто сход собирають? – кричит одна баба другой (в Хонхолое). «Американец приехал, подписы брать, на чьей мы стороне» – отвечает та. Американец, т. е я, сидел около одной из этих баб и мирно беседовал об огороде. «А зачем японцы недавно приезжали, и планы снимали? – осведомляются у меня в Хараузе собравшиеся в волости старики.

И еще постоянные жалобы сельских обывателей: подати не по силам. 40 – 42 рубля с души земских налогов; кроме того, волостные подати, а тут еще у некоторых подоходный налог: 100–300 рублей на домохозяина. Где нам взять такие деньги? Эвон дядя Хома, – один, сын в солдатах, у самого ноги болят, а подоходный налог плати, – 100 рублей. Хорошо, если можно хлеба продать. А мы его сами покупаем (в Тарбагатае, Куналее, Хараузе). Нынче правительство не народное. – Почему? – А зачем оно против народу. – Чем? – Податями. Следовало далее перечисление податных тягот.

Местные представители власти, чины милиции отчасти способствуют успокоению, но только отчасти. Из положительных сторон ее деятельности надо указать на энергичное преследование разбойнических шаек. Эго сознают и крестьяне. Но не меньше и жалоб на милицию Она заводит кумовство с преступными элементами, потворствует им, не отзывается на обиды, чинимые ими, пьянствует. «Какой это начальник! Вчера стоял под березкой и грабил, а таперь – милиция» – во всеуслышание раздевалось по селу. Вообще в такой аттестации милиции в селах не стеснялись, и громче всех выражалось недовольство со стороны «женского полку». В сел Никольском рассказывали, как отыскивали оружие у одного богатого мужика: избили до полусмерти, в рот навоз («назём») забивали; довели до того, что бедняга разумом повредился. А пьянство до того доходит, что один милиционер арестовывает другого; бывает, что младший сажает под арест старшого. Единственное сдерживающее начало для сельской милиции – уездный начальник, страх перед которым кое в чем останавливает блюстителей, порядка.

Отношение к «большевизне» сочувственное. Эти села только слышали программные речи большевиков и видели их бегущими после своего падения. По местам с благодарностью вспоминают, что большевики разрешили воспользоваться крестьянам спорной бурятской землей. Вернувшиеся военнопленные своими рассказами о голодающих деревнях Европейской России несколько поколебали надежды на большевицкое благополучие.

Вот некоторые факты для представления о политическом «умонастроении» семейских. Но из этих фактов невозможно сделать определенного заключения о политических тенденциях семейских. Могу лишь еще заметить, что их весьма беспокоит отсутствие главы государства, – отсутствие «хозяина». Кого бы они желали видеть «хозяином», президента или монарха? Этот вопрос, боясь быть заподозренным, я избегал предлагать. Но нередко в разговоре со стариками для меня представлялось, что этот вопрос они решили бы таким образом: хорошо бы, если бы там, где-то вверху, сидел царь, – стал бы порядок в государстве, а поближе к нам, к народу, правителями были бы большевики или вроде них. В Тарбагатае мне передавал старик, как один старообрядец, ученый человек, дивно начитанный, говорил, что в Учредительном Собрании будут выбирать хозяина земли русской по писанию; а писание укажет-де, что должен быть царь.

Семейский – трудолюбивый земледелец. Все, что выходит из традиционных рамок обрабатывания земли, мало привлекает его внимание, если не затрагивает его жизненных интересов. «Мы народ глупый, темный, необразованный, – знаешь – семейшына» и т. п. выражениями аттестуют себя семейские. – Нет, говоришь им, – народ вы не глупый, сметливый, но, что правда, – народ темный Школьное дела в селах семейских стоит на крайне низкой ступени. Можно сказать, школы у них нет. Грамотного человека в селе не легко найти Если найдешь, то окажется, что грамоте он обучился на военной службе. В 7 волостях, посещенных мною, я не встретил ни одного грамотного председателя. В огромном селе Куналее при моем приезде не было секретаря (писаря). Уже с неделю как ушел. За это время набралось много казенных пакетов в волости. Может быть, там были и срочные дела. Кто их знает. Нового секретаря, который прочитал бы эти пакеты, не подыскали еще.

Единственным местным источником мудрости является уставшык (уставщик) или справшык. Он обучает кое кого из ребят церковно-славянской грамоте, чтобы они могли, лет через 5 обученья, прочитать на «клыросе» часы, шестопсалмие или кануны. К обучению же гражданской грамоте уставщики относятся недоброжелательно и тормозят дело народного образования. Они решительно восстают против открытия школ, угрожая отлучением от общины. – «Не буду хоронить, не пущу в церковь, в молитвенный дом», – грозно заявляет уставщик своему послушному темному стаду. В минувшем году был съезд уставщиков, и на этом съезде было постановлено ими: «школ не открывать». Забыто или обойдено изречение из слов Иоанна Златоустого, которое имеется в их старообрядческих сборниках: «Сладостен убо цветник и рай; много же сладостнее книжное прочитание и разум». Зимою по старообрядческим селам Верхнеудинского уезда проезжал земский школьный инструктор, сам старообрядец. Все его усилия, все увещания на основе святоотеческих писаний остались напрасны. «Служу в земстве» – одного этого было достаточно для того, чтобы тон разговора сейчас же изменился в худшую сторону. А в огромном селе Бичуре речь инструктора прерывалась шумными криками: «Не надо нам этого! Жили мы и без школы, да целы были». «Мы боимся, – говорили нижне-жиримские старообрядцы инструктору, – что нас обманут и насильно потом принудят к тому, что нам не нравится». Школы в некоторых селах существуют. Но посещаемость их весьма незначительна, и немногие учащиеся принадлежат не к старообрядцам. Изредка встречаются в школах и дети последних. Состояние школ, которыми могли бы располагать старообрядцы, чрезвычайно тяжелое. Население относится к ним безучастно. Вот огромное село Бичура. Для здешних старообрядцев имеются 2 школы. Но обе они влачат жалкое существование, в особенности одна из них.

«Во время моего посещения (в феврале), – сообщает инструктор, в этой школе и было только 8 человек учащихся, дров не было ни одного полена и печь была совсем нетопленой. Учительница занималась с детьми в шубке, в платке и в валенках. Дети все были тоже одеты. К концу урока руки у детей совсем закоченели и они не могли ими писать».

Все же некоторые стремятся научить своих детей и, минуя школу, отдают их частным, убогим учителям. Так, напр., в селе Надеине. В этом селе имеется земская школа, где обучение, разумеется, бесплатно. И все же в школе всего 6 человек. Между тем, у домашних учителей за особую плату обучается около 40 детей и подростков.

Некоторые общества не высказывались решительно против школы. Они только хотели бы, чтобы школа была в их духе, чтобы посредством школы не навязывалось чуждое укладу жизни старообрядца. Любопытно познакомиться с характером ответов, данных инструктору на поставленные им вопросы на сходе в с. Шеролдай. Вопр. Какую цель ставите школе? Отв. Главным образом воспитательную; но не отрицаем и образовательной. В. «Значение личности учителя в деле воспитания? Отв. «Учитель – все; нехороший человек не может быть учителем». В. «Допускаете ли возможность присылки или выписки учителя со стороны» Отв. «Пока нет. А дальше будет видно». В. «Курсы для учителей». Отв. «Сами по себе такие курсы желательны. Но вопрос, – кто их будет устраивать». Из ответа села Н.-Жиримы. «Школа должна научить детей читать и писать русской гражданкой, читать по-церковнославянски, считать устно, письменно и на счетах, любить Бога и Его святой закон. Учителем желают иметь образованного старообрядца. По вопросу о средствах для содержания школы высказались за собственные средства: если прибегнуть к земству, то оно будет тогда и заведовать школой.

Перед моим приездом в с. Харауз тамошний сход, благодаря усилиям одного молодого старообрядца, составил приговор об открытии в этом селе земской школы. При этой школе предложено 2 учителя: один, назначенный земством, будет обучать общеобразовательным предметам, другой – старообрядец, выбранный миром, будет преподавать церковно-славянское чтение и Закон Божий. Дом для школы отводит один из крестьян. Содержание школы отнесено на счет земства. Собиралось обсудить вопрос о школе и хонхолойское об-во. Находясь в Мухоршибири, я получил из Хонхолойской волости срочно пакет с приглашением приехать на сход, 9 июня, «для обсуждения давно назревшего вопроса об открытии училища среди старообрядцев и пр.». Но мой путь лежал к югу. Когда, спустя неделю, я доехал до этого села и осведомился о школьном вопросе, то оказалось, что этот вопрос остался открытым неизвестно до каких пор.

До отъезда к семейским я долго беседовал с инструктором-старообрядцем, с глубокою скорбью рассказывавшим мне о темноте своего народа, и, казалось, конца он не видел тому мраку и гнили, которые заволокли его собратий. Познакомившись с ними на месте, я не вынес впечатления безысходности. В особенности велико значение в этом отношении, оказанное военной службой и войною. В каждой беседе, наряду с жалобами на земельные затруднения, на неурядицы, шли жалобы на собственную темноту.

«Без училишша мы как без глаз». Вот выражения, какие я слышал от молодых мужиков и парней. «Да нет, будет уж: без школы не обойдешься. A то чю: идешь по городу видишь – написано и ничего не понимаешь. Идешь, как скотина. А когда в солдатах были. Ведь страм-то какой: что не старообрядец, то неграмотный. Смеются! Письмо «ужно написать, – проси других. Получишь письмо – заставляй читать другого. А в письме може, прописано: жена убежала. Беда, паря!» Так рассуждают молодые крестьяне. Школа нужна. Темнота связала по рукам и по ногам. Выражалось и решительное пожелание к скорейшему открытию школы. Все это я наблюдал в постоянных собеседованиях в каждом селе. Земство должно скорее прийти на помощь молодому поколению старообрядцев и, учитывая особенности их быта и настроения, открыть, хорошея образовательные школы и курсы. Ждать, пока инициатива выйдет от общества, напрасно: надо опять-таки не забывать жизненного уклада старообрядца: старики и уставщики приговоров об открытии школ составлять не будут, а молодое поколение выразить гласно своего протеста не сможет, да и не посмеет.

Уставщики возлагают не только против образования, но и против медицины. От всех болезней там лечат знахарки. Обратиться к врачу – большой грех, по писанию. Там сказано: «О врачах. Лучше есть в нездравии пребывати, нежели ради пременения немощи в нечестия впасти. Аще бо и уврачуюет бес, болми повредит, нежели ползова». Так говорится в одном старообрядческом рукописном сборнике, бывшем в Забайкалье, а теперь хранящемся в Ирк. Дух. Сем. (XLV, 1798). Оспу прививать, конечно, воспрещено (1). Года 4 тому назад в старообрядческих селах свирепствовала эпидемия оспы. Много молодых жизней унесла она. В Куналее умерло за один год 700 ребят, в Куйтуне – 800! В каждом селе вы на каждом шагу встретите лица, испещренные оспой. Не мало слепых и одноглазых от той же болезни. Тиф, скарлатина также бушуют там. Во время моей поездки было много больных тифом. В Тарбагатае имеется больница. Для избежания греха записи в больничную книгу некоторые записываются не под своей фамилией. В этом селе я жил у старика, внук которого болел тифом. Старичек-врач посещал больного. Пасмурно принимал его хозяин. Каждый раз, когда уйдет доктор, я молю Бога простить меня за мое прегрешение, за то, что я дерзнул усумниться в его всемогуществе».

 

1. Так повсюду у старообрядцев «Не прищеплюют воспы» и старообрядцы румынской Добруджи «Поверите вы: есть которые уже по 300 и 400 франков аменду платили. У острог по второму разу идуть» «Мы белокриницкие подчиняемся, приняли и воспу, завели и книги» (метрические). В Г. Короленко Очерки и рассказы. Кн. IV. 226-234, «Над лиманом»).

 

В вопросе: како веруеши? семейские в разброде. Нет ни одного села, в котором старообрядцы были бы одного толка. Большинство принадлежит к поповцам. Поповцы делятся на общинников, зарегистрировавшихся, как община, по закону 1906 г., и необщинников (большинство) Общинников много в с. Никольском. Эти поповцы, руководимые своим умным уставщиком, признали общину, и нашли себе батюшку, престарелого старообрядческого священника беженца из Самарской губ Первый раз никольские общинники слышали светлую заутреню. Слезами обливались от радости. Другим поповцам такого религиозного подъема испытывать не приходится: вечерню, часы, кануны отправляет уставщик. Он же может совершать и некоторые требы: крещение (не миропомазание), похороны. Венчания у них тоже нет: «у нас блудно сходютца». Лишь спустя несколько лет, навернется откуда-нибудь батюшка, наложит епитимью на сошедшихся и повенчает. Молодые сходятся иногда воровски без согласия старших. Спустя некоторое время, молодые приходят к родным невесты, бухают в ноги с повинной, – происходят «простины», сопровождаемые гулянкой. К помощи священника от общинников поповцев, поповцы-необщинники ни в коем случае не прибегнут: одни других считают заблудшимися еретиками.

Имеется небольшое число семейских, принадлежащих к белокриницкой епархии (в с Куйтун).

Беспоповцы нескольких толков. Старые беспоповцы и новые, бывшие раньше поповцами, но затем они отказались принимать беглых попов. Прежние беспоповцы, беспоповцы поморцы, не сообщаются с позднейшими беспоповцами (с В. Жирима).

Имеются еще темноверцы, самые заскорузлые фанатики: как на исчадие ада смотрит темноверец на человека не своего толка. Темноверцы у церкви без свечей; их могилы особь» (Куналей).

В Хонхолое мне указывали еще на песочников, употребляющих при крещении песок вместо воды.

В каждом селе поповцы и беспоповцы имеют свои молитвенные дома В Никольском у поповцев-общинников большая церковь, а у необщинников – часовня. Во время остановки в Мухоршибири я быль за вечерней в пятницу перед Троицей, т. е. накануне родительской субботы, в молитвенном доме у поповцев. За вечерней поминали родителей. Небольшое помещение разделено на 2 части. В задней части стоят женщины, в передней мужчины. В передней же части по бокам помещаются левый и правый «клыросы». По средине передней части, поближе к амвону, – анилой, перед которым стоит уставщик. К восточной стене ведет небольшое возвышение, вроде амвона. Стена уставлена иконами старого письма. К аналою уставщика подходит длинный стол, уставленный «канунами», – банками меда с пшеничкой; на каждой банке прилеплена горящая свеча. Чтение и возгласы уставщика сопровождались пением то одного, то другого клыроса. В определенных частях вечерни происходило чтение на клыросе. Читали мальчики. Иногда чтец был бойкий: «читаить быдто рубить». А иногда чтец ошибался. В таком случае следовала поправка со стороны мужчин. Чтец: «иже»... – егоже», вслух хором замечают ему мужчины. Чтец: «свободи».. – «свободи»... слышится хоровое замечание. «Повтори! – иногда раздавалось со стороны молящихся. Произношение при пении очень открытое: вм. и слышится почти что е: «Господе помелуй..», «ал ле луе ja...». Из ударений: ударение на предлоге: «во имя, на, небеси, во веки, о бозе.., (- Так и в старопечатных книгах и рукописях). Каждый приходящий, сотворив широко-размашистое крестное знамение (двуперстно), делал земной поклон на восток, на юг и на север и земной поклон назад, перед молящимися, отвечавшими ему поклоном головы, и зачем становился на свое место. У каждого имеется. подручник (подрушник) – небольшая подушечка, которую подкладывают под руки при земных. поклонах. В руках у молящихся лестовки, – четки из кожи (обычно) или из бисера (реже). Молящиеся должны перебирать пальцами сборки лестовок и шептать молитвы. Среди обычных сборок выделяется несколько больших сборок: когда дойдут пальцы до определенных больших сборок должно читать положенные молитвы.

Отстояв вечерню, я вышел на паперть. «Глянитца тебе наша служба?» – спрашивает меня одна баба, выходя из моленной. – Если бы женский полк поменьше болтал за службой, было бы лучше. – «Помяни родителев», – обращается ко мне другая баба, подавая крашеное в луковичном отваре яйцо. – Спаси Христос, помяну. – За ней с тем же подношением еще баба и еще, и моя шапка сразу наполнилась крашеными яйцами. Бережно ступая по уличному зыбуну, направился я на свою квартиру, сопровождаемый довольными взглядами встречных семейских.. В Никольском я был у общинников во всенощной 15 июня, в большом. светлом храме . Молили Илью пророка о дожде. Всенощную служил священник. Богослужение было старинное, уставное. Слабовато справлялись со своим делом клыросы. Некоторые певчие уж особенно старались о своем громогласии в значительный ущерб благозвучию. Чтение для молящихся маловразумительное. На другой день была обедня. У необщинников богослужения не было; но в день молебствия (16) и они не работали. После обедни началось обливанье: молодежь обливала каждого встречного. – «Обливаютца – дожжа ворожуть». Щадили лишь меня да прятавшихся за моей спиной Дождя давно не было. Всходы были добрые, но засуха уже стала вредить им. Необходим был дождик. Ночью к душевному успокоению крестьян дождик собрался.

Руководители старообрядцев, их отцы и наставники, как страшного греха, боятся отступления от мельчайших преданий старины. Вся жизнь должна зиждиться на святоотеческих книгах. Ведь там сказано: «аще кто убавит или прибавит к тому, яже написахом, да будет проклят». Такие заклинания в изобилии находятся в старообрядческих книгах. Не располагая достаточным количеством святоотеческих книг, смешивая книги канонические и не канонические, базируя часто на последних, и главное, не понимая их, давая тексту, чаще бессвязно выхваченному отрывку, грубое и не соответствующее смыслу данного текста толкование, эти «пастыри» в гордом сознании своей праведности шлют анафему всем, кто уклонится в чем-нибудь от их требований, – уклонится, хотя бы в том. направлении, чтобы приблизиться к преданию своих предков, затемненному невежественностью уставщиков. Один здравый старообрядец поднял голос за то, чтобы вести метрические записи. Ведь это не грех. Нас в наказание лишили русские власти права вести метрические книги. «Восстановим это наше старое право!» Да будет проклят, кто поведет метрические записи: это будет походить на никонианскую церковь! Ересь! – Такова была резолюция на предложение «заблудшегося» старообрядца. Незадолго до моего приезда к семейским, ребят со всего уезда возили в Верхнеудинск для определения по внешнему виду возраста их. Злостные в своем невежестве, уставщики нашли формулы для оправдания ряда пороков своей паствы. За куренье табаку – проклятие (по писанию; ср. ниже), Но самая отвратительная матершинная ругань, которая постоянно на устах и старого и малого (даже 8 летних рябят) у них находит такое оправдание: «Грех, что идет в уста, а не то, что с уст». И это изуверское изречение они променяли на наставление и указание своих отеческих писаний: «О сквернословцех и о срамословцех. Лучше есть гной от уст твоих плевати, нежели словеса скаредная износити и смрадная»... и т. д. (в забайк. старообр. сборнике Ирк. Дух. Сем. XLV, 1798). П. А. Ровинский, наблюдая жизнь семейских, писал о их уставщиках: «Можно помириться с жизнью с самыми простыми людьми, но жить постоянно с книжниками и фарисеями не возможно. Это все ханжи и лицемеры, в них нет ни на волос правды, от них не услышите слова живого, а все самые бесплодные измышления и словоизлития» (1). Эти слова человека, свободного от всяких клерикальных тенденций, а только скорбящего при виде мертвящего гнета уставщиков, повторяю и я.

 

1. Изв Сиб Отд. Р. Г О6-ва т. IV. № 3, 120.

 

Печальную картину представляет нравственное состояние старообрядческого общества. В особенности пошатнулось молодое поколение. Огромную роль в этом переломе играет пребывание в других краях, в другом мире. Выход молодежь нашла бы – в школе, в образовании. Этого нет, и молодежь пьянствует, развратничает, хулиганствует. Не говорим уже о куренье. Курильщиков не малое количество есть в каждом селе. Уставщики в моленную их не пускают, старухи плачут по погибшим, а они все-таки курят, – «курють подлецы крадчи, а то и в открытку». Есть даже такие, – усомнились в «леригии»: «Креста ругают! – жаловались мне. Не мало найдется и среди пожилых, которые не отстанут от буйной молодежи. «Какой таперь народ, – одна распублика!» «Чижало жить смирному человеку у нонишним народе. Швецкый [светский] закон держуть, а не духовный». Скверная ругань, как карканье ворон, стоит над селом. Ругаются все: и мужики, и бабы, и ребята. Разврат не находит себе решительного осуждения. Пьянство оглушило всех. «Самогонку пьють, шибко пьють!» Пьянствуют не только мужики и парни, но и бабы и бахвалятся этим. И 10 летних ребят я встречал пьяными (в Мухоршибири, «десятские»). И помину нет о том, о чем писали старообрядческие книжники в Забайкалье: «блудник, пияница, ленивый на единой колеснице». «Толма бо ненавидит бог пианого, яко мы пса гнушаемся мертва смердяща» (Сбор. Ирк. Д. Сем. XLV. 1798). – Грабежи, поджоги и убийства – последствие нравственной распущенности общества. Там лошадей угнали, там плужки украли, а там спалили, – приходилось слышать то в одном, то в другом селе. В Куналее при мне происходило вскрытие 5 тел убитых. Между ними был один военнопленный, незадолго до смерти вернувшийся из плена. Мужик был скромный, работящий. Кто его убил, неизвестно. Народ обвиняет полюбовника его жены. В том же селе у меня просидел часов до 101/2 вечера председатель волостной управы. С большой боязнью он отправился домой: как бы на улице не убили. «По ночам не сплю. Боюсь поджога», – жаловался он мне. Раз уже сожгли его постройки. В Никольском во время моего пребывания там было нападение ночью на одного мужика спавшего у себя на дворе. Удалось спастись бегством. Выстрелы не задели его Тогда же происходили похороны одного крестьянина, убитого на мельнице крестьянином из соседнего села Харауза. В Мухоршибири подхожу к одному строящемуся дому: 3 раза сжигали постройки этого мужика. По наведенным мною справкам, мужик был хороший, смирный, работящий. «Злобу гонють на человека», – со вздохом говорили мне. На 3-ий день Троицы приезжает ко мне в Н.Заган молодой мужик из соседнего села Шеролдая. Плача, жалуется на разбойничество. На Троицу во время пьянства несколько мужиков передралось. Он, как свидетель, показал милиции все так, как происходило. Милиция виновных в буйстве оставила в покое. А между тем один из буянов угрожает свидетелю пожаром и смертью.. «Сказню тебе»! Вчера он с ножем турил за маткой свидетеля. Милиция обещала разобрать дело не ранее, как через неделю. «А неделю-то как же я буду жить? Помоги Бога ради!»

В прошлом году по селам Забайкалья повили себе гнезда разбойнические шайки грабившие и убивавшие по глухим дорогам Забайкалья. Теперь там стихло. Пугают лишь переездом из Мухоршибири к Бичуре, через Заганский хребет. Мне рассказывали об одном из таких «удалых молодцов», о казненном разбойнике из с. Шеролдая Крирцове. Ему было всего 22 года; но он успел загубить несколько жизней. Первое убийство он совершил 15-летним парнем: задушил свою тетку за 300 рублей. Своею жизнью он был доволен: «Хорошо пожил. – хвалился он перед смертью. Идя на виселицу, он выпросил дозволение пропеть: «За тюремной стеной умирал арестант молодой».

Наш очерк современной жизни семейских закончим гулянками на Троицу и на Масленицу.

Утро Троицы я провел в Мухоршибири. Отстояв обедню в «сибирской», т. е. православной, церкви, я отправился в Н. Заган находящийся в верстах 5 от Мухоршибири. До обеда все чинно были: спали, отдыхали, мирно беседовали, сидя в «застини». За селом собрались девушки и парни, – песни поют, венки завивают. Песни поются старинные, а иногда раздается и частушка. «Забрехали по собачьему», – ворчат старики, услыхав частушку. После обеда по селу началось катанье. В небольшой двуколке набито штук по 5 баб, раскрасневшихся от жары и выпитой водки и самогонки. Лошадью управляет мужик. Лошадь идет медленно. Восседающие, грузно колеблясь из стороны в сторону, непременно оглашают село пением, иногда согласным, иногда вразброд. Среди катавшихся были бабы молодые и довольно пожилые. Помахивая платками, они «ревели» песни с необыкновенным усердием. 4 года горевали; теперь справляют праздник по старинному, как полагается. Время от времени по улице проходят группы молодых баб, разнаряженных в свои яркие костюмы: взявшись за руки, они медленно идут, оглашая село заунывным пением. Зайдя в избу, они подкрепляются яишней (яичницей) и хмельным. Но увидишь и молодых баб, не катающихся, не разгуливающих с песнями и не жарящих яишню: они сиротливо сидят у избы: мужья из плена не вернулись. «Все яйцы просидели, а их все нету. Другова мужа надо куплять, да вот Митька (мальчик 3 лет) говорить: – Подожди батьку, – хотя он и не видел еще своего батьку». Гулянье во всю было... «Рыпаем Вашство, рыпаем», – покрикивал мне почтенный Измаил Исаакич Оглы, татарин, родившийся и выросший в Н. Загане (отец его пришел сюда с Кавказа). A Арлам (Варлаам) М. от всей души предлагал мне выпить с ним самогонки. Два дня продолжалось гулянье. Рев последних катавшихся я слышал во вторник утром часов в 6. В этот день было унылое, пасмурное настроение в селе. «Быдто надселись, ревемши».

Так же шумно проводят семейские и масленицу. Катанье, выпивка, закуска. Парни девушек катают, а они парней в гости зазывают, – слюбляются. Ни «безстудия», ни «безчиния», ни «проклятого дела» не видят семейские в этих увеселениях, от которых раньше их отучали книжники, писавшие: «зри о безстудии и о безчинии. Конъное рыстания, по улицам катания в праздничныя дни и во вся мисоеды а наипаче в самые дни прощенныи на сырной недели множайшия диавольская замышления творят... юноши малыя такожды во прощенныи дни оседлают им конеи и ездеют по улицам, соберутся гурбою. Се творят по обычаю татарскому...» (рукоп. старообрядч. сб. Ирк. Д. Сем. XLV. 1797).

 

II

 

В каждой старообрядческой общине имеется несколько человек, обученных церковнославянскому чтению и письму. В результате многолетнего обучения молодой старообрядец осиливает церковно-славянскую грамоту, преподанную ему начетчиком при помощи старинного русского способа. «Подобает оубо вам о оучителие ведети, како вам младых детей оучити божественым писменем. Первое оубо в начале буквам, сиречь азбуце: потом же часовнику и псалтыри, и прочим божественным книгам». Так прописано в предисловии к старинной грамматике, переплетенном в одном старообрядческом забайкальском сборнике (Ирк. Д. Сем. XLV. 1822. Хранится в Троицком Селенгинском монастыре). Тут же предупредительно замечено: «А и самим бы вам знати же естество словес, и силу их разумети, и где говорити дебело и тоностно и где с пригибением оуст и где с раздвижением и где просто. Паче же ять с естем. разнити еже бы нерещи в место п?ния пение... и прочая таковая. Сие бо вельми зазбрно и оукорно». Начетчик по мере своего разумения старается, чтобы учащиеся твердо держались в произношении написания книжного. Но в отношении фонетики они бессильны отучить своих учеников от особенностей их произношения. В книжном пригибении и раздвижении уст начетчики сами плохо осведомлены. В говоре семейских вм. мягкого с представлено мягкое ш (шепелявое мягкое с, см. ниже о говоре), а вм. мягкого з мягкое ж (шепелявое мягкое з). Таким же образом произносятся и церковно-славянские слова, напр., в церкви: шила вм. сила, жемля вм. земля и т. п. На церковно-славянском чтении отражается также аканье и яканье, – черты живого говора семейских. Но по отношению к постановке ударения, – к постановке в согласии с старописьменными и старопечатными книгами, начетчики и старики-грамотеи следят неукоснительно. Они вслух поправят чтеца в церкви, произнесшего слово с ударением не на том слоге, на каком требуется старокнижной традицией. Допустить ошибку в ударении – значит отступить от православного святоотеческого предания. Они блюдут наставление старинных русских церковно-славянских грамматик, указывавших на греховность искажения ударения «Верьхняя сила [постановка надстрочных знаков] знати и учеником своим сказывати имена и силу их. A о сем найпаче молить вас наше худоумие господию нашу и братию, еже бы вам всяким зелным потщанием наказати оучеников, и в начале часовника первого стиха: царю небесныи оутешителю душе истинныи и прочая а не говорити и не оучити в место душе душё яко же не искоуснии слову оучат и говорят, зело сие и вельми богу в троице славимому бранно, яко в место духа святого глаголют доушю, и невемы каку; страшно бо есть братие неточию сие рещи, но и помыслити» (из той же грам.).

Старообрядческие грамотеи поддерживают старую книжную традицию. В последние годы семейские запаслись печатными московскими старообрядческими изданиями. Но среди начетчиков обращаются и более старые издания и рукописные книги. На этих книгах и рукописях училось много поколений старообрядческих грамотеев, с этими книгами они уходили в изгнание, за эти святоотеческие писания они шли в ссылку, на страдание и на смерть. Основные мысли и положения древлеправославных книг через грамотных людей усваивались и прочими представителями старообрядческой общины. В обсуждении тех или иных положений старообрядства принимали участие не только начетчики, но и люди некнижные. См., напр., в беседах архим. Михаила с забайкальскими старообрядцами (1). – Беседы относятся к 80-м гг. XIX в.

 

1. «Беседы с старообрядцами начальника забайкальской противораскольнической миссии Архим. Михаила». Спб. 1887, стр. 60 след

 

В настоящее время многие предписания книжные утратили остроту их значения. Кроме, может быть, отдельных лиц, незаметно уже строгого следования всем правилам, преподававшимся книжными людьми. Так, напр., во всех старообрядческих наставительных сборниках, просмотренных мною, строго воспрещается иметь общение с еретиками, к которым относились и «никонианцы». Нельзя было пить, есть с ними из одной посуды Вот целое «Сказание от священных правил и от оучителей церковных, яко не[по]добает к еретиком и схизматиком приобщения имети в молитвословии, в ядении, в питии и любви» (Старообр. забайк. сборн. Ирк. Д. Сем. XLV. 1822 лл. 40 об. – 46; то же в сборнике Троицк. Монаст. 33 об. – 41.) «Зри. Православным.. за едино точию общение в ядении толико пола[га]ет осуждение... Послушайте православнии и с еретиками не смешиваитеся да не сведени будете в вечныя муки с ними (Старообр. сборн. Ирк. Д. Сем. XLY 1806, л 20,22. Те, кто «с еретиками сообъщения имеют в ядении и питии, в дружбах – ересь» (старообр. забайк. сбор. Ирк. Д. Сем. XLV. 1797, л. 104). – Семейские выполняли это требование еще в 70-х г.г. прошлого века и даже позднее. Теперь этой нетерпимости уже незаметно, или, по крайней мере, она в глаза мне не била. Везде я находил радушный прием и сердечное угощение. Мало того, теперь и с карымой заодно не прочь выпить араки. Между тем, в других местностях старообрядец еще блюдет во всей возмутительной полноте это «святоотеческое» предписание. Вспомните рассказ В Г. Короленко, как угощал благодарный беспоповец в Добрудже, липован, извозчика Луку и социалиста Катриана, помогших спасти липовану воз и лошадь. «Он наливает себе стакан, говорит: «Господи благослови» и быстро опрокидывает в рот. Потом подносить Луке и Катриану. Они выпивают. Липован наливает по другому стакану. – А сам? – спрашивает у него Лука, выпив после Катриана. – Не догадался виш... Теперича нельзя мне: посудину вы опоганили. – Он кидает стакан в кусты. (1).

 

1. Очерки и рассказы. Кн. IV, 342. См также беспоповскую компанию липован, пришедшую в трактир каждый с отдельным стаканом Ibid. 406.

 

Каков запас книжного богатства забайкальских старообрядцев? Чем питались и питаются старообрядческие книжники Забайкалья в течение их жизни в Сибири? – Мне не удалось познакомиться с книжными собраниями начетчиков. Трудно сойтись с этими людьми, привыкшими только запугивать своих темных односельчан. Я боялся, что мою попытку поближе подойти к ним они скомпрометируют в глазах прочих старообрядцев, а добрым отношением ко мне последних я дорожил и дорожу. Но я имел возможность обследовать старообрядческие рукописи, находящиеся в селенгинском Троицком монастыре. Туда они попали, будучи отобраны у забайкальских старообрядцев священником Курышевым, – В Троицком монастыре находился начальник противораскольнической миссии в Забайкалье. – Кроме рукописей Троицкого монастыря, я познакомился с старообрядческими рукописями, хранящимися в библиотеке Иркутской Дух. Семинарии, куда они попали, как конфискованные у забайкальских старообрядцев. На некоторых из этих рукописей находится сургучная печать: «Нерчинской заводской полиции печ.». Между прочим, такая печать красуется на рукописной псалтыри (XLV, 3813) и на канонике (XLV, 3814). И эти книги оказались опасными для спокойствия государства. Попадали в библиотеку Иркут. Дух. Семинарии книги от забайкальских старообрядцев и другим путем. В 60-х гг. прошлого столетия они жаловались С.В.Максимову: «В Иркутске хвастают, что там де у архиерея наших старопечатных книг на десяти возах не свезешь [излишняя гипербола! A. C.]: все наворовали от нас семинаристы и поотобрали попы и всякий, кому и не надо» (1).

 

1. С.В.Максимов. Сибирь и каторга, 4-е изд., т. II, 263.

 

Одни из рукописей принесены были в Забайкалье из Европейской России, другие были написаны в новом месте жительства, в Забайкалье.

1) Вот книжечка в малую осьмушку «Беседословие», написанная красивым полууставом (ХIХ в.), с заглавием в изящно исполненной рамке (2), «Беседословие, избрано из разума священного писания и от богословских истолкованных умств. О миробытии, и о случаех последняго времени, и обыскательное любомудрие о вере. В пользу сыновом сиона». Написана она в Забайкалье. Известен и автор ее. «Сие Беседословие грешным Иоанном из тюменских мещан бывшим Легостаевым за Байкалом моря; Аминь (запись на л. 137). К «забайкальцам» он нередко обращается, как к читателям, слушателям и друзьям, приютившим его. О себе Иоанн Легостаев говорит, что он, «аще и многогрешен, но правою верою во Христа Исуса [иса] был и есть и будет християнин, и есть оныя исповедник, прелести древле-завистника титина [дьявола] разяснитель и обличитель» (л. 2). В течение 30 лет он испытывал гонения и страдания за правую веру, защиту ее и за обличения прелестей антихриста (л. 31). Он обличает не только «горестное падение» велико российской церкви, но и единоверцев, а также беглопоповцев. Сам он, по-видимому, принадлежал к одному из толков беспоповщины. На лл. 129–131 он рассказывает забайкальцам о своих деяниях и разглагольствованиях о вере. В Тюмени в духовном правлении он тридневно разглагольствовал, о чем обширный на нескольких листах доклад был послан в Синод. В Казани свой «подвиг страдания поновил». Состязался там со архипастырями в Канцыстории. «За твердое в вере стояния военного звания себя освободил. Еже архипастыри в комиссию военного суда о мне отнесли, что я, называя их еретиками, отступниками, злыми вождями, сосудами антихристовыми. К тому присовокупили, но на основании текста священного писания, еже в кафермации военного Губернатора и в выписке по одобрению архипастырей поясняется, глаголют, что Иван Легостаев в вере не притесняем, исполняет свои християнския обряды по своему вероисповеданию и наши архипастыри все его книжныя доказательства приняли в резон, утвердили и сказали: Верим, Верим, Правда. Правда. Ей благодарю Казанских архипастырей Директора академии, архимандрита, Кафедрального Протопопа Виктора Петровича с прочими, еже на меня порочно, но по мне похвально изрекоша и не мне хвала, но древлецерковному богопросвещенному благочестию и спасителеву имени. Слава аминь».

 

1. Фабричный штемпель на бумаге: «Высочайше утв. компании Угличской фабрики».

 

2) Вот засаленная тетрадочка, усердно читавшаяся семейскими, написанная, вероятно, в начале XIX в. со стихом о Иосифе прекрасном. Писал «войска донского, пети избянской станицы, бывшей казак, Порфирей Романов, сын Буров». То же лицо написало большой сборник разного содержания («Цветник»), наход. в библиотеке Ирк. Духовной Семинарии, XLY, 1822. «Спотрудижеся всем веце собрати и ставити сию книжицу многогрешныи и непотребныи раб божии порфирий романов, сын буров» (Запись в конце книги). На кожаном переплете печать нерчинской заводской полиции. Петр Буров списал и обширный Каноник (Ирк. Д. Сем. XLY, 3814). На переплете сургучный след нерчинской полиции. – Несомненно, все указанные книги Бурова написаны им в Забайкалье.

3) Вот еще «святая богодохновенная книга собранна от многих различных от божественных отеческих книг, от святых писаниих, от старопечатных сведетельствованных. А составлинна сия книга Давыдом старцем. Ркп. inf., размером 131 лист. Принадлежит б-ке Ирк Дух. Семинарии. XLV. 1797. Написана полууставом в к. XVIII-го в. Тут подобрано много статей резко полемического характера. Имеется несколько рисунков с изображением и перечислением ересей. Вот змей седьмоглавый, а на нем жена-блудодейница; в руках у ней сосуд со всякой нечистию, сиречь еретики и раскольники. Над зверем перечислены ереси. Или вот еще изображение: церковь истинная православная и церковь никонианских учеников. Посредине вдоль листа приклеена полоска, а под ней вращается полукружие с перечисленными ересями. Как этот «круг» покрывает церковь православную, так человек ересьми раздирает веру христианскую, разрушает и оскверняет (см. приложенные снимки). Прочие изображения представляют собою рамку в виде церкви «православной» или какой-нибудь «еретической», а в средине рамки прописаны ереси. В сборнике находятся статьи, обличающие богоотступничество еретиков не только в Европе, но и в Сибири. В главе 29 ой показано «от святого божественного писания о людех глаголимыя благословенныи, и еще их называют тавринцы и называют козлы а в сибирской староне называют мураши. А святое божественое писания таковых называет законоприступники и от веры христовыи и соборныя апостольския церквы отпадшии и от святых соборов от святых отец приклинаеми и к еретиком причитаеми». Их ересь: имеют попов явных, миропомазание берут от архиереев росейских, попы на клятву благословение дают, подати платят, в нечестивое воинство отдатчиков собирают, с вероотступниками у себя в доме пьют и едят. Таковы богоотступничества мурашей. Выписки для обличения их занимают 14 стр. (лл. 100–106). В написании этой книги постоянно отражаются черты говора старца Давыда. – а вм. неударенного о; и, я вм. неударенного е (е и ?) Форма глагола наст. вр. ед и мн. оканчивалась на мягкое т (ть); если пишется -тъ, то это по требованию книжной и орфографической традиции; списатель иногда путался в употреблении на письме ть и тъ, ставя тъ не только в передаче формы 3 л. ед. и мн. но и в передаче неопределен. (инфинитива): никтоже может нипродат никупит, нипрожит где... (93 об.), итит (125) г произносился как согласный длительный; в конце – х, что отразилось в путании г и х: о друзег (65), слугаг (69. Форма личного местоим. родит, – вин. на – е: мене, тебе, себе: держат у себе (25 об.) и др. Все это черты говора семейских (подробнее см. в главе о языке).

Обличительную книгу с такими же изображениями, как в сборнике старца Давыда, видел Ю.Д. Талько-Грынцевич у одного семейского начетчика (1).

 

1. Семейские (старообрядцы) в Забайкалье. 17.

 

4) «Сия книга, нарицаемая цветник, избранная из церковных книг напечатася в типографии виленской в лето 7308 е, списана Петром Овчинниковым в 1880 года» (зап. на 117 л.). Овчинников – распространенная фамилия у семейских. В говоре Петра Овчинникова было длительное г, в конце слова перешедшее в х Отсюда путаница в написании г и х и в средине: книха (несколько раз). Этот обширный сборник (в 4-ку на 384 листах) содержит «Воспоминание преславного чудеси святого архистратига Михаила, еже есть был в Хонех», «О чудесех святого великомученика Мины», «Сказание о явлении ангела господня в пустыне преподобному Макарию египтянину» и слова из пролога. После записи на л. 117 следуют слова Ипполита папы римского о скончании мира 118–145, и др.; сказания жития (из Патерика, из Четьи минеи, из Великого зерцала), страсти Христовы и сон Богородица. Состав цветника П. Бурова совсем иной: там преимущественно статьи апологетические, но имеются и вообще назидательные; включены каноны. – Сборник Овчинникова находится теперь в Троицком монастыре.

5) Большой рукописный сборник (в 4-ку на 308 листах, нового полуустава, XIX в.) библиотеки Ирк. Дух. Семинарии, XLV, 1814 Весь занят статьями о пришествии антихриста. «О случаех последнего времене, Тити[н] потрясет вельми; 666-е число о антихристе». Таково заглавие этого сборника. Он состоит из 3-х частей: «в первой части о антихристи, во второй части о соборнейших отступлениих, в третией части о смущении и недоумении и разгласии в верных простого народа от вины главных отмен» (конец предисловия). В последней части весьма резкие обличения Петра I, как антихриста, как первейшего раздорника, отступника божия», как «прескверного оного адского пса» и т. д. – Мы не знаем места написания этой книги. Но можем утверждать, что она была в обращении у старообрядцев Забайкалья. Кроме места теперешнего ее нахождения, на это указывают черты языка позднейшей записи на переплете и письма, вложенного в этот сборник. – На верьхняй (зап); в письме: неоставти, обижаитись, братиц Арсентий Степанович, а тветник обратна пришлити. будит дениг, письмы ретка шлем. – Тимофей Архерев сам писал. – Он рекомендует своим родным обратиться «к Серовым они мнения поморскаго».

6) В библиотеке Ирк. Д. Семинарии (XLY, 1784) находится большой рукописный сборник красивого полуустава (нового), в 4-ку на 278 листах. Он заключает в себе олонецкие или поморские ответы (л. л. 1–218). «Божиею помощию и Заступлением пречистыя богородицы и всех святых всепустынное общетрудное советоответное извещение наше, егда довершихом и тогда е рукоприкладыванием достоверствовахом. Лета от мироздания 7231-го (от Р. X. 1723), месяца июня 21 дня» (Зап. на 214 л). Здесь в 106 ответах, то сжатых, то подробных указаны отступления великороссийской церкви от преданий св. отцов, от древляго благочестия и апология своего старообрядства. Тон и стиль ответов умеренный, солидный, дипломатический, без крикливого задора других старообрядческих писаний, Обращаясь к иером. Неофиту, присланному к олонецким старообрядцам на Петровские заводы, старцы пишут в «Предисловии»: «по указу всепресветлейшого императорского величества, велено нам с тобою учинить тихое и кроткое разглагольство о произшедшем несогласии, и ты о оном несогласии вопросов сто шесть прислал еси. Мы же на оны ответное разглагольство написахом с древлецерковными свидетельствы, свобождающе сими и тебе и себе и прочия слышатели от излишних трудов» (11). Раньше ответов старцы изъявляют, «яко мы не в своих, но в древлепреданных церковных уставех пребываем» (8 об.). «того ради древлеправославныя церкве уставы соблюдаем, да вечное спасение дущям своим получим.. якоже святии в тех древлеправославных уставех, знаменующеся двема перстока богу угодиша, тако и мы знаменаемся двема перстома, в тех же святоотеческих уставех желаем и молимся угодити богу. Яко же они по древлецерковным святым книгам спасение получиша, тако и мы по тем святым книгам просим от господа милости спасение получити... Но ежели ныне церкви великороссийстей не приобщаемся, и того ради от вас осуждаемся, яко расколотворцы, но, понеже мы в древлеправославныя церкве преданиях, раскола какова несотворихом... и с намерением спасительнолюбительным в древлевлецерковных уставех пребываем. сего ради несмы расколотворцы. А и приобщения нынешния российския церкве опасаемся,... новин от никоновых времен нововнесенных опасающеся,... с новоположенными клятвами и порицаниями на древлецерковная содержания согласитися ужасаемся о чем во ответех пространнее засвидетельствуется» (9 об.–10). К ответам приложена «Краткая история о ответех» (218 об – 230). В этой истории рассказывается, при каких обстоятельствах писались ответы, как происходили разглагольства в апр. 1722 г. – сент. 1723 г. в Олонецком уезде. Листы 231 об – 260 заняты историей осады и взятия Соловецкой обители (взята была в январе 1676 г. после 7 лет с лишним осады ее). В соответствующих местах имеются прекрасные изображения благословляющей руки, а в конце книги изображения креста. На семинарском экземпляре на последнем листе запись: «Написася сия святая и богодохновенная книга, глаголемая ответы олонецкия в лета от Адама 7269-го [от Р. X. 1761] месяца декабря в 20-го дни». Но бумага и почерк этой рукописи, кажется, более позднего времени. Экземпляр этот принадлежал Петру Шумилову (потетки). Имеется пометка с фамилией Бондырев. Где списана эта книга, мы не знаем. Но на пребывание ее в Забайкалье мы указание имеем. В Троицком монастыре имеется книжечка в прекрасном кожаном переплете, с золотым обрезом, в 8-ку, содержащая в себе «историю о ответех». Полуустав письма ее тот же, что и «Олонецких ответов» семинарского экземпляра. Без сомнения, не только этим, но и другими экземплярами «олонецких (или «поморских») ответов» располагали забайкальские старообрядцы. Эта книга – основоположная у старообрядцев. Ссылки на нее испещряют каждое старообрядческое писание. В 1884 году «Поморские ответы» были напечатаны «в Мануиловском Никольском монастыре». В это издание ни «История о ответех», ни «История» об осаде Соловецкой обители не вошли. О других изданиях «Ответов» см. в статье В.Г. Дружинина: «Подлинная рукопись Поморских Ответов и ее издание» (Изв. Отд. рус. яз. и Слов. И. Ак. Наук. 1912 г., т. XVII, кн. 1, стр. 53-77).

7) В Троицком монастыре находится тетрадка довольно позднего написания (2-ой половины XIX стол.), отобранная у старообрядцев той местности (Вехнеудинского у.). На тетрадке пометка, вероятно, лица, отобравшего ее: «Раскольническая поэзия». Она содержит в себе апокрифическую «Беседу трех святителей», разговор мальчика с философом, проникнутый старообрядческой тенденцией – отрицательным отношением к «свецкому» знанию; духовный стих о вероотступничестве на Руси; повесть «О хмельном питии»; различные сентенции; неизменное «От книги Кириловы лист 234 прение философа Панагиота со Азимитом» – о брадобритии римского папы и духовенства, – именно, при каких обстоятельствах возникла эта скверная ересь (:cherchez la femme!).

Кроме таких книг, соборников, цветников, семейские располагали книгами богослужебными, – псалтырями, часовниками, канониками. И до сих пор у них имеются эти книги в рукописном виде. Часть из этих книг попала в Троицкий монастырь и в Ирк. Дух. Семинарию.

Я отметил несколько рукописных книг, написанных или только бывших в обращении у забайкальских старообрядцев (семейских). Вместе с тем я отметил общий характер содержания каждой из них. Такого же в общем содержании у забайкальцев были и другие книги. Ссылки на них будут сделаны ниже. Темы всех этих писаний (кроме богослужебных) «богодохновенных книг» одинаковы: пришествие антихриста и слуг его, последние дни мира; гибель человечества в ересях; ереси душегубительные и обличение их; призывы к соблюдению древлего православия; исторические справки возникновения раскола в великороссийском государстве; страдания за правую веру не признавших никоновских нововведений; духовно-назидательные стихи, повести и изречения. – Статьи приспособлены из священного писания, имеющего отдаленное или только внешнее отношение к трактуемым вопросам, из писаний святоотеческих, напр. из слов Иоанна Златоуста, из книг Никона Черногорца, из старых славяно-русских сборников, – Маргарита, Измарагда, Андриатиса, – из Кормчей, Патерика, из Катехизиса большого («печати святейшого Филарета патриарха»), из «Кириловой книги». весьма ценимой старообрядцами (см. ниже , из «поморских ответов», из книги «святого иосифа преподобн. волоцкаго», из «книги Зинар», из Стоглавника, из книги Барония» («Деяния церковныя», ценимой и до сих пор; напечатана старообрядцами в Москве, в 1913 г., из ранних старообрядческих «челобитных», напр. соловецких чудотворцев»), из «собрания нового страдальца отца нашего Аввакума протопопа», от книг Максима грека, от седмитолкового апокалипсиса, из «книги о вере», из книги «Алфа и Омега» и других «старопечатных, старописьменных и харатейных». Из этих книг взяты отдельные статьи, изречения или на основании их составлены собственные произведения. В сборниках забайкальских старообрядцев нередко делаются ссылки на книги западнорусского и польского происхождения, в сборниках Ирк. Дух. Сем XLV 1797 и XLV И798: «Апокалипсис польского наречия напечатано», «Книга диалогизм изданная в Киевопечерской лавре, року 1604 (?) (1), Потребник Петра Могилы (1644; ошибка: следует 1646), «Синопсис в лето от создания мира 7188» и др. (из сборн. 1798).

 

1. «Диалогисм духовныи си ест двоесловие.. в Киево-Печерской чудотворной Лаври... Варлаамом Голенковским тоеяжде стыя лаври наместником, трудолюбно издадеся. Року от Рождества Хва. 1714». На оборотной стороне герб Иоасафа Кроковского и четверостишие к нему. – Экземпляр Ирк. Дух. Сем. VIII, 1874. Имеется 2 экз. «Диалогизм», изданный в Москве в 1796 г. (Ирк Д. Сем VIII 1796, – 2 экз.), иного содержания по сравнению с киевским.

 

Главная тема старообрядческих сборников, на которую подобрано и составлено огромное количество статей и отдельных изречений, – это давняя тема о пришествии aнmuxpucma. Почти во всех небогослужебных книгах, просмотренных мною, встречаются разглагольствования о последних днях мира, о знамениях и слугах антихриста. Главным источником, откуда черпались свидетельства пришествия антихристова и признаки слуг его, – это толковый апокалипсис. Эта книга была и есть любимой у старообрядческих книжников. Один экземпляр из Забайкалья попал к библиотекарю Иркутской Городской библиотеки Н. Ст. Романову. Список к. XVII или XVIII в., в лист, на 126 лл., с 74 рисованными листами. Рисунки в красках, хорошо выполненные. «Книга Апокалипсис имеет слов 24, а глав 72, стихов 311. Святого Андрея архиепископа кесарии каппадокииския Сказание апокалипсии святого апостола Иоанна богослова евангелиста сокровенных преди откровение. – Любили пользоваться старообрядческие книжники и словом «Блаженного Ипполита папы римского и мученика, слово в неделю мясопустную, о скончании мира и о антихристех и о втором пришествии господа нашего и[су]са христа». В сборниках помещалось это слово целиком (напр., в сборн. Иркутск. Д. Сем. XLV, 1822, лл. 90–126; в сборн. Троицкого мон., переписанном П. Овчинниковым, на лл. 118–145) или в извлечениях (1). Но чаще всего делаются заимствования из так называемой «Кириловой книги». Цитаты и статьи из нее испещряют каждый старообрядческий сборник (2). Эта книга, как «богодохновенная», глубоко чтилась старообрядцами. – «Сей богословец святой Кирил паче прочих объяснил, како ложного учения блюстися и яко антихристова печать, то есть еже от своих единоверных отступити и гонение на них воздвигнути» – говорится в старообрядческом сборнике Ирк. Д Сем. XLV, 1806 (59 об.). – Заметим, что этот «богословец» был Стефан Зизаний. – Одно из беззаконных греховных деяний никонианцев, – это отрицательное отношение к «Кириловой книге». Среди 20 пунктов своих несогласий с никонианской церковью, поморец под 14 м пунктом приводит следующее «свидете[ль]ство от божественного писания: «Книгу именуемую Кирилову не благочестие злословяще всюду порицают ее книгою ложною и вероятия недостойною, содержащияжесь в ней божественныя словеса от пророческих и апостольских писании о православней нашей вере и о превысочайшей богословии оглаголуют быти препестию и обиианом простым людям, и яко бы сии плевелы то есть божия глаголы и божественныя догматы посеял Зизании»... (Ирк. Д. Сем. XLV. 1822 л. 76). Все признаки апокалипсического антихриста объявляются на римской церкви, а затем на последовавшей за Римом великороссийской церкви. – Ангел связал сатану и заключил его в бездну на 1000 лет. (Апокалипсис, гл. 20). 1000 лет прошло. Но сатана еще не развязан. Он пустил от себя только дух нечистый на Христову церковь, стал прельщать православных христиан. Дух сатанинский объял собою Рим: «И тако по тысящи летех Рым отпаде со всеми западными странами, прельщенны быша от такового пущенного от ничистого духа, прельщенны во лжю, в проклятыя в ереси... и подъклонилися зверю седмиглавому, который из моря вышил пестрыи» (Ирк. Д. Сем. XLY. 1797, 26 об. То же в сбор. XLT, 1814). Вышел из моря зверь седмиглавый и десятирогий с 10-ю венцами на рогах, а на головах имена хульныя (Апокалипсис, гл. 13)... «По ересям называется зверь, а седми таинах [таинствах] называется седмиглавым, и рогов десятъ – царей из разных царьств совокупятся в едину волю, в едину веру к седмиглавому зверю, сиречь к рымскому царству, к папе, к великому еретику, а что на розех его десят венцов, то значют цярьския персони; а на главах его имена хулна, сиречь все духовныя таинъствы творимое еретиками. сей седмиглавый зверь есть видимый человек еретик папа рымский и прочии власти великии еретическия оболщенныи от диявола» .. (LXV 1797, 26 об. 27; см. изображение змея седмиглавого). И будут великий еретик папа и иже с ним гнать православных христиан ко своему нечестию, к проклятым ересям. Перед пришествием антихриста по всей вселенной распространится еретическое нечестие, лживое проповедание, «рымское евангелие», а отеческия святыя предания оставят, и все святое божестеенное писание еретиками ненавидимо и хулимо будет. И даст антихрист слугам своим начертание имени своего, «на десней руце их или на челех их» имя зверино – число 666. Начертание или печать антихриста трегубая: 1) образ повелительный, царский антихристов начертанный, 2) деньги, 3) триперстное сложение сиречь ересь проклятая щепоть; замыкает в себе эта печать число имени его 666 (XLV, 1797, 30 об.–31) Когда по 7-м вселенском соборе отпал Рим со всеми западными странами от благочестия и истинной веры, то от Рима прочия все царства восприяли «рымския проклятыя ереси .. и зато рымское царство всем царстнам мати погибели и папа рымский надо всеми еретиками еретик есть» (XLV, 1797, 32. LX.V, 1814, 45, 54–55,48). Семь царей, по апокалипсису, падут во власть антихристу, будут слугами римского престола; 3 царей сам антихрист покорит войною и после них будет 11 м царем. Было 5 патриархов: в Риме Иерусалиме, Антиохии, Александрии, Цареграде. Сии 5 патриархов были истинноблагочестивые. Но по 1000 лет отпал римский патриарх от соборной апостольской церкви и стал слугою и предтечей антихристовым 4 других вселенских патриарха согласились посвятить пятым патриархом в великороссийском государстве вместо отпадшаго папы римского. Но прошло несколико лет, в разных временах, и сии четыре патриарха, иерусалимский, антиохийский, александрийский и цареградский, такожде пали в нечестие, присоединились к пятому отпадшему патриарху, к папе римскому и к римским проклятым ересям и сотворились еретики великие, слуги и предотечи антихристовы. Оставался только один благочестивый патриарх в великороссийском государствии. Потом и шестой патриарх отпал от благочестия, – отпал вместе с великороссийским государством и присоединился к римским ересям и стал слугой и предотечей антихристовым. От шестого патриарха, от Никона, великое царствие российское подклонилося к той жене-любодейнице, что сидит на звере седмиглавом (ХLV, 1797, 33–34). «О злый Никоне, душегубный пагубниче. Не ты ли конь и всадник самого сатаны. Не ты ли поспешник аньтихристов. Не ты ли оугодник дияволов. Не ты ли беседовал с самем сатаною. Не ты ли погубил оу нас всю веру християнскую.. О зверю проклятый. О лукавый ширмер позаратай, шурмуиш воиньства, биеш ти голени церковныя... О блудница вавилонская, блудница всескверная беззакончая и т. д. и т. д. («От послания священномученика протопопа Аввакума и страдальца». Сб. Троицк. мон.). Приидет и седьмой патриарх и назовется царем и святителем (XLV, 1797. 34). Папа римский, взявший себе власть духовную и мирскую, предотеча антихриста по писанию, якоже пишет Иоанн Златоустый. «От того времени настала власть антихристовых предатечь. Такожде и во въторым новым в Рыме великом в царьствии в росъсейском, в царьском граде Петеръбург... стал царь и патриарх Се бысть пре [при] царе Петре первым имъператоре»(ib. 35 00 и в XLV, 1814. 278 об). Когда содержал старый Рим благочестие, были патриархи и цари. Цари патриархам покорялися. Впал старый Рим в ереси, – появился папа и царь вкупе. Так и в новом Риме, Б Российском государстве, при благочестии были патриархи и цари, «но патриарх болий царя саном духовным и царь покорялсы ему». Отпало Российское государство к Риму, – не стало патриарха, «тогда царь восприял себе имъператорский титул от папы рымъского, а патриархов отминил.., в рымском царьствии царьствует папа духовный вкупи патриарх и царь, а в великоросеиском царьствии царьствует имъператоръство вкупи царь и патриарх едино имя назвато имъператор, и тако от тех времен явно в великоросейском царьствии настала власть антихристовых слуг и предотечив» (ib. 36 об. и др. XLV, 1814. 284). Никон и Петр, принявшие лживое римское учение, времена изменили, переставили и украли. «Разумейте мужие братия, яко Никон патриарх времена премени, восемь лет у Христа Бога убавил, рекше украл – ныне в леточислении от Рождества Христова не щитаются. А первый император новой год измени: не сентября, на генваря 1-го празднуется» (Беседословие, 62). Да и мирское имя Никона и титул Петра – это печать антихриста, число звериное 666. «Внегда он [Никон] в белцах нарицашеся Никита, погречески же глаголется Никитиос, в немже звании состоится 666. Подобне и во оном императоре, во властельском его имени, тоже знаменает быти 666: ибо егда оныи Петр зде, в российском государстве, опроверг вся древния обычаи, вместо же онех возобновив еллинския и римския отверженныя обычаи; тако и вместо царского звания прия именоватися поримскии «император», обаче на римском языце сие императорское имя глаголется без мыслетей, якоже о том в букварях троязычных показует, и пишется сице: «иператор», еже значит 666. В нем – преисподний теитан засяде и озверися» (XLV. 1814, 272) (3). На верных рабов божиих воздвигли гонение лютое и, духом лукавым побуждаемые, стали хуловать их раскольниками, с 1667 г и при оном «титине», «иператоре».

 

1. Цитируют слово папы Ипполита и липоване, старообрядцы в румынской Добрудже. Ср. в «Очерках и рассказах» В.Г. Короленко, кн. IV, стр. 235.

2. Печатана и в наше время, в 1895 г. в Москве в единоверческой типографии.

3. О антихристовых деяниях Петра I вообще писалось много старообрядцами. См указания у A.H. Пыпина: История рус. литературы, т. III, 341–342.

 

Началось шатание на Руси еще до Никона. В 1595 лето Малая Русь приступила к римскому костелу и его ересям и заручную грамоту папе дала. Но, когда исполнилось 1666 лет, тогда заколебался самый великий столп в вере христианской, – заколебался и пад: пал «Никон патриарх и нача собирати многия ереси и развраииенныя пути надохнением сатанинъским и советием Арсеньтием, рымъским еретиком греческим черницем; зри в челобитнои соловецких чудотворцов..; и повеле печатати книги со многими ересьми». Ввели и много других беззаконных новшеств. Вечную пагубу, великое смущение и мятеж, а церкви вели кое озлобление и беды произвели в российской земле еретик Арсений, прельстивший Никона, Никон, прельстивший царя Алексея Михайловича, и царь. Раскольникам, принявшим римские сатанинские нововводства Никона, несть надежды на спасение: «таковых всех еретиков святое писание вечному проклятию придает, три. жди анафеме предани». (XLV, 1797, 66 об.).

Что касается тех ересей, в которые пала римская и последовавшая за ней великороссийская церкви, то обличением их и защите древлего благочестия много места уделяется в старообрядческих сборниках. Обширное произведение олонецких старцев-староверцев их 106 ответов, с большими подробностями выясняют и обосновывают свое расхождение с никоновскими «нововнесениями». В других писаниях эти основные положения старообрядства повторяются, развиваются в том или ином направлении, снабжаются дополнительными доводами, – а также добавляются и другие обличительные пункты, дипломатично обойденные олонецкими старцами или позднее вызванные обстоятельствами в жизни старообрядцев. В сборнике Д. Сем XLV, 1797, приложено несколько рисунков с изображениями церкви еретиков и перечислением ересей душегубительных. Вот на л. 67-м изображена «церковь великоросъсейских никонияньских людей великих раскольников и отступников от благочестия». Рамка с горизонтальными линиями, по бокам по 3 окна Вверху 5 куполов. На каждом куполе крест с перекладиной посредине и на концах; это – «ришотки и крыжи римъских еретиков, отвержены от святыя христовыи церкви». Внизу 3 ступеньки ведут к церковным дверям. Направо жертвенник с 5-ю (а не с 7-ю) просфорами. В рамке перечислены ереси… «1 ересь. аллилуия четвирят» (– не подобает аллилуйя трегубить, но следует дважды глаголати «аллилуия» а в третий «слава тебе боже»; об этом очень много говорили олонецкие старцы). «2 ересь. о одеждах» (– не строить нелепых одежд, сиречь иноземских или еретических; аще не послушают, да отлучатся и причастия им не давать, кто бы это ни был: царь, князь, воин; аще и смертью будут угрожать, да не убоимся: лучше умереть, чем закон гоподень и предания святых отец преступить, ib. 71–72). «3 ересь. непостящихся среду и пяток во весь год. «4 отпадения ни брегут праздников господних и святых. «5 ересь. коленонипоклонницы.» «6 ересь. в крещении обливают («такожде творят в великоросъсейском царьствии, в малоросии в той же ереси вси прибывают: вместо крещения лжицыю воду на главу возлевают. ib. 76 об.; о том же говорится в XLY, 1798 и в XLV, 1822). «7 ересь. о бритобритии» (– подробнее см. ниже). «8 ересь. власов на глове нипострижения.» «9 ересь. о продажи и куповании дара духа святаго» (– сиречь берут и дают за таины церковныя, архиереи берут, а людии дают ib. 80). «10 ересь. о триперстном сложении сиречь о щепоте» (– весьма длинная апология двуперстия в «олонецких ответах»; в указанном выше экземпляре на полях многочисленные и безукоризненно выполненные изображения кисти руки с двуперстным знамением). «11 ересь. iис (– следует iс: см. в 49 олонецком ответе статью 13-ю, посвященную имени iсове. Рассуждает об этом написании и книга Давыда: «сия ересь проповедует иного царя, сиречь антихриста. Три буквы iсъ проповедует св. Троицу, а iисъ – 4 буквы, 2 по 2, проповедует 2 рога, 2 рога проповедуют 2 власти антихриста: царя и святителя, 74 об.), «12 ересь. чай». «13 ересь. табак». «14 ересь. малаксова» (1) («благословляти щелчком», 50). «От падения пременения крестов и множества применения отеческим преданиям от своих суетных умышлениев. Для восприятия таковых ересей и для пременения отеческого придания старопечатных книг, зато таковыя вси называются от святого писания отступницы, отпадшия, ничистивыи раскольницы и еретицы. прокляты трижды». И еще ересь в иконописании. «Ныне еретицы умыслили бутъто з живыя писать; да и много у них изменения во иконах: власы расчесаны и ризы изменены, и сложения перст вместо христова знамение малаксову преданию раскоряку пишуть щелчком и подъпись изменили iсу, пишут iисъ порымскому, и много изменения во иконах. Неподобает православному много и глядеть ни токмо кланятся таким неподобным образом (– 89. Ссылка на «челобитную соловецких чудотворцев»). С семинарском сборнике XLV 1822 помещены «Разговоры, последовавшия в 1700-м году между двумя старообрядцами. 1-й был поповлян, а 2-й поморец. Первый вопросил втораго: для чего вы друг любезный отделилис от великороссийской церкви. И на что второй отвечал; покорнейша прошу выслушать свидете[ль]ство от божественого писания в сих 20-ти пунктах» (л.л. 72–76). 1 – 2) Еретическое написание имени Исуса двумя слогами и оскорбление писавших одним слогом. 3) Книги старопечатныя и старописьменныя опорочены. 4) Хула на изображение Богоматери («уподобляют русской бабице»); 5) Хула на крест из трех древ. 6), 7) двухперстное сложение перстов порицают вельми злоглаголательно. 8) Обливание при крещении. 9) Отвержены древние антиминсы. 10) Св. мужей Стоглавого собора возыменовали плевелосеятелями. 11) Стефана Зизания переименовали эфиопом и учеником диавола. 12) Не признают мощей св. мучеников, обличавших на судище поганых царей нечестивых. 13) Константина Панагиота, Иреческаго учителя, ревностное обличение латынских ересей сравнивают с неумством бражников и людей кабацких». 14) Злословят "Книгу Кирилову". 15) Афанасиевы ответы на вопросы князя Антиоха называют подложньми. 16) Отметают достоверную и чудотворную повесть о Трояне царе и о Фалконилле девице, по смерти спасшихся. 17) «Какое то в молитвах своих призывают великое имя паче имени пресвятыя Троицы» (!). 18) Порочат одежду иноческую. 19) Пение староцерковное порицают дурным и мужицким. 20) Оправдывают власоращение, париконошение, брадобритие, табакопитие. – Все эти положения ереси подробно освещаются и опровергаются от писания во всех старообрядческих сборниках. См. напр., изложение этих и некоторых других пунктов в 38 статьях 50-го ответа олонецких старцев глл. 112 об.–147). Наряду с вопросами, относящимися к жизни церкви и к христианскому уставу, трактуются в той же плоскости и вопросы: о чае, о табаке, об одежде, о брадобритии («или «бритобритии»). Последнему пункту, богомерзкой латынской ереси уделяется много места. «Сия ересь сотворена и вышла от проклятого великаго от еретика папы рымского от Петра Гугниваго: научениим от блудного беса ради любодеяния за женъское за потиупия остриг браду свою» (XLV. 1797 л. 38 об.) Это тот самый, что повелел «в ворганы и тинпаны и в мусикии в церкви играти». Он же повелел без покаяния прощать грехи и не беречься всякой скверности и со псами из одних блюд есть (ib. 66). Любили рассказать и о том, при каких обстоятельствах стал папа, а за ним все латинское духовенство брить бороды. Об этом интимные подробности передавал философ Панагиот (– не даром в порицании его старообрядцы видят душегубительную ересь). «От книги Кириловы, лист 234. Прение философа Панагиота ко Азимиту философу, от божественного [!] писания, от философии, от риторики и от витии... – Последи же философ Панагиот ко Азимиту рече: чесо ради папы ваши и вси церковницы стригут брады, рцы ми. Азимит. Прииде аггл нощию к Папе и рече ему: Аще хощеши быти, яко аггл, остризи браду, понеже аггли без брад предстоят престолу божию. Панагиот: несть тако, но солгал еси, Слыши Азимите аз ти исповем истину». «Истина заключалась в том, что женщина, взаимности которой добивался папа, поставила требование: «аще хощеши да прииду к тебе на ложе, то остризи браду свою». Папа бороду остриг, но женщина насмеялась над ним. Папа, желая прикрыть свой позор, сказал духовенству, что голуби, которых он приучил к себе на плечо, передали ему волю Божию остричь бороду. Пусть и прочие духовники последуют ему. «Тояже вы и до днесь держитеся прелести, понеже жена посрамила есть нас, и бриете брады своя подпупия ради женскаго», – заканчивает свою истину философ Панагиот (Из сборн. Троицк. мон.; см. выше под № 7, лл. 15–15 об. находится и в других сборн., напр. в XLV, 1797, лл. 78–79).

 

1. Ср. в «Скрижали» (Москва. 1656), статью: «Николаа сщенного, малакса, протопопа науплийского, о знаменовании соединяемых перстов руки сщенника, внегда блвити ему хртоименитыя люди». В начале находится изображение благословляющей руки (стр. 818–821 ненумеров.) Экземпл. Ирк. Д. Сем XLV 1816.

 

В бездну греховную вринул великороссийскую церковь богоотступник Никон. Еще больше ересей развилось на Руси при Петре первом. Он назвал себя императором, именем звериным, объединил в себе власть царскую и патриаршескую, – тоже по сатанински; он ввел гибельную печать антихриста – двуглавого орла, знаменуюшую две власти антихриста (XLV, 1797, 60 об., 90 об.) При благочестивых царях гербом был крест, а еретиков проклинали и от римского и австрийского («астрицкаго») царства убегали и не принимали их начертание двуглавого орла. «А когда Росея, руской народ отпали от благочестия и въпали вов ничестия, в проклятыя в ереси, в лето 1667, и по отпадении чрез колико время настал в руской земли царь ничестивыи, отпадший Петр Алексеивич и сей царь приклонилса вов едино мыслия к Рыму и Острицкому инператору, к рымъскому католическому закону и взя их обычая герб двуглавого начертанного орла... и сей царь Петр Алексеивич ввел вов Росею чистоту в воинстви, сиречь штат а во штати три погибели душевныя: первое – ересь щепоть, вторая ересь – богомерское бритобрития, третия ересь – нимецкое платия и в сем во проклятом в штату весь народ росейской земли души их в погибил идут» (XLV, 1797 л. 92 об.). Петр 1 знаменует собою двурожного зверя: первый рог – его отец Алексей Михайлович, «он же Никону-дьяволу в нарушении благоверия помощником учинился , а второй рог – сам Петр. Сей Петр все остатки благочестия до конца изпразднил. Он в короткое время все языческие обычаи поганских вер возобновил: это показуют самый вид и действия его: брадобритие, ношение одежд и проч. A по описи народной разделил народ на чины, размежевал землю и реки и всякия усадьбы и завещал каждому наблюдать за своей частью, – другому не давать, и этим создал враг междуусобную брань, свару и бой в людях. Раздоры начались и в купле и в продаже от введения чинов и уставов. По уставам латынским немецких стран он заставил людей пещися о богатстве и о тщетной славе А это все значит: непрестанно «со оною дщерию вавилонскою совокупляяся блудити и ис чаши ея мерзостию сребролюбием греха упиватися». A народная перепись Петра, – послушайте пророческое слово св. Ипполита: «на кийждо град пошлет и взаконения по всем странам с бесы же и с чювственными человеки». Петр антихрист, «подкидыш дьяволов» (XLV, 1814 л.л.248-251,253 об.)

Повиноваться властям придержащим должно по писанию. Но, учат некоторые из книжников, не все их приказания следует выполнять: нельзя губить свою душу, выполняя богопротивное повеление властителя. И Иосиф Волоколамский пишет, «еже подобает повиноватися властем, кроме еже повредитися благочестию» (из отдельного рукоп. старообрядческ. листка).

Противно святой церкви, говорят некоторые, отдавать сынов своих в нечестивое воинство и деньги по душам собирать на подати (см. выше).

Мысль о близости дня судного, о наличности всех знамений пришествия антихриста не покидает старообрядца и в XIX-м веке. В семинар. сборнике XLV, 1798 сделан в конце одной страницы перечень государей «от римского поколения», от Екатерины II-ой до Павла, Александра, Костянтина, Николая, Михаила. «Толико Россия отрину турецкого владения, щитая от Азова, Крым, Герсон, Адест уже владычествует; узревый Ездра гордыи времена и се кончина сут беззакония его исполниша» (– ср. передачу Херсона посредством «Герсон», повидимому, в языке писавшого г произносился не взрывно, а длительно, т. е. так же, как у семейских в конце вм. г произносилось не к, а х, отсюда путаница в передаче такого г и х посредством одного знака. А Иван Легостаев восклицает за Байкалом-морем: «Ныне что [в России] есть? не антихрист ли изыде из Ерусалима или от Рима и в Россию пришел есть (Беседословие 25 об.). Вся вселенная во отступлении есть (ib. 29). И да веси, xpистолюбие, яко вся христианская царства приидоша в конец и снидошася во едино царство государя нашего по Пророческим книгам... Зрите мужие и братие, время ныне плачевное и толико скорбное, должны друг о друге соболезновати и оплакивати» (ib. 30–31,).

В старообрядческих сборниках сообщаются нередко сведения из прошлого ревнителей древлего благочестия. Эти сведения касаются исключительно темы страданий, перенесенных от гонителей, – великороссийских властей, духовных и светских. Рассказывая о гонении на неприемлющих никоновских нововнесений, списатель вспоминает гонения на христиан и в первые века христианства: как там, так и здесь гонители – неверные идолопоклонники, богоотступники. Трогательно и витиевато рассказана история об осаде и разорении Соловецкой обители. Семь с лишним лет выдерживала осаду богоспасаемая киновия. Измена одного из братии отдала ее на разорение лютому воеводе Мещеринову. Много пострадало, было замучено до смерти «преподобных старец». Во второй части истории сообщены подвиги страдальцев за древлее благочестие по разорении соловецкой киновии. Так, диакон и еклисиарх соловецкий Игнатий – «сей един от соловецкия киновии изыде и со многими ко Господу взыде. В Палеостровстем монастыри со двема тысящьма и седми стами собравшихся за древнее отец благочестие от присланных войнов сожжен». «Герман смиреномудрый и крепкий... таже со многими собравшимися яко с тысящию и пятьми стами в вышереченнем монастыри от воинов приехавших огнепалением от здешних в будущая преселивыйся добре». Много и других отцов и истинных христиан отдало жизнь за древлецерковные законы и за обличение новин (приложение к «олонецким ответам», сем. ркп. XLV, 1814 256–256 об.).

Гонения на не признавших новин Никона не прекращались и в последующие десятилетия. Хула, изгнание, пытки, темничные заключения, усекновения, сожжения выпали на долю стоявших за непременность древлего благочестия. При втором носителе звериного числа 666, при императоре Петре 1, гонения на «староверцев» со всей остротой напомнили им опять о пришествии антихриста о последних днях мира. Горячие обличения Петра заключает в себе сем. сб. XLV 1814 (ср. выше). Все деяния Петра – деяния антихристовы, по писанию. Сказано в писании, что антихрист некоторое время будет терпимо относиться к истинным христианам и дарует тем «льстец малыя снеди, печати ради своея скверныя». И Петр даровал эту малую снедь. Он допустил на короткое время свободное исповедание старообрядцами своей веры, свободное разглагольство с их противниками. Но не долго продолжалось это время, «яко малу некую снедь пачавкали». Указом 1716 г. февраля 8-го дня по общей переписи старообрядцы должны были платить двойной оклад (1), но в делах веры оставались свободны, Указом 1722 г, сентября 24 дня эта свобода у них отнималась: воспрещалась свободная проповедь, а их книги названы раскольническими и должны быть отобраны (– сообщен и указ этот, «духоборца глагол», лл. 272–273). Назвав эти книги «раскольническими, прескверный он адский пес весь собор святых с самем Господем охулова». Народная опись – печать антихристова для печатания народного: ибо последователи древлецерковные, желая вписаться в оный раскольнический оклад, должны прийти к чувственным бесам императора и, кланяясь, просить о начертании себя в оклад раскольников, «и тако сим подобием прияша печать антихристову, сиречь раскольниками ся нарекоша, и тем его, обоготвориша, а себя же в отступники вложиша». Но ревнители правой веры твердо помнили писание: «зане Господь Бог чрез ангела своего, утверждая люди своя, глаголя: не приимати антихриста оного в царя себе, сиречь в покорение ко оному иператору (!) во опись его не вдаватися» (лл. 279 – 280, 289), – и полилась кровь страстотерпцев, пролитая сим зверем. «Глаголют нецыи, яко от оного лета 722 до Екатерины третия описи оно их староверческое учение острее винного шинкарства и денижного мастерства от него антихриста надзираем содеяся»: отыскивали потаенных раскольников, древния книги и оныя на огне сжигали, непрестанно к щепоти привлекали и насильно еретически причащали (лл. 274 об., – 275, 289). Стойкие ревнители и отцы благочестия не покорялись титину и обличали его беззакония. Они не подклонились под печать аитихристову, не начертались раскольниками. А он лютый мучитель, «таковым горла оловом заливая, инем же уста кляпами забивая. (294 об.), гнал под свою печать. Много в то жестокое время правоверных христиан смертию живот свой запечатлело, «и яко же о сибирских страдальцех история наказует». Настало последнее время; «блажен иже Христа ради с радостию тогда мучение приимет» (л. 300).

 

1. В Тобольской губ. старообрядца называют двоедан.

Заблудшиеся еретики старопечатные книги опорочили, назвали их «старогадками и старопачканными» (3-й пункт «Разговора» в сб. XLV. 1822). «Как говорил Никон, адов пес, так и сделал: «Печатай Арсен книги как-нибудь, лишь бы не по-старому» (Житие Аввакума). В олонецких (поморских) ответах подробно перечисляются отступления в тексте новопечатных книг (в рукоп. экз. на лл. 173–177). Обличая «еретическую блудню» (прот. Аввакум), защитники древлего благочестия православного «обкладывались» писанием старописьменным и старопечатным, неискаженным. Составлялись списки книг, в особенности чтимых старообрядцами. Такой список, хотя и далеко неполный, находится в сборнике XLV 1798: «О книгах благочестивых». Перечислены следующие книги: Стоглаве, книга святого Кирила Иерусалимского (заложена 7121 лета совершена же 7152»), книга о вире в лето 7156, книга кормчая в лето 7161, в первое лето царя Алексея Михайловича напечатан служебник (в том служебнике при конце приложено поучение еже православным християном брад не брити), в лето 7137 напечатан в Москве потребник, грамматика напечатана в Вилне 7103 лета, четия минея макариевская. В перечне сделаны ссылки на «Розыск» Димитрия Ростовского и на «Пращицу» Нитирима (1). Оттуда и указаны эти книги, для укорения вероятно противников. Конечно, этот опыт старообрядческой библиографии крайне не полный. В каждом старообрядческом писании сделаны заимствования и ссылки на очень длинный ряд книг старописьменных, харатейных и старопечатных. В позднейших своих писаниях старообрядцы не стеснялись пользоваться соответствующими данными и из книг русских юго-западных писателей (ср. выше).

 

1. «Розыск о Расколнической брынской Вере, о Оучении их, о Делах их и изъявление» В Москве 1755. Глава 8-я в 1-й части «О книгах же старых и о книгах новых» (Пользуемся экземпляром Ирк. Д. Сем. XLV. 1786. Там находится 5 экз. этой книги. На одном имеются позднейшие рукописаные заметки). «Пращица противо вопросов расколнических». В Москве, 1752. В разных местах этой огромной книги указываются старопечатные (и новопечатаиные) книги. (Пользуемся экземпляром Ирк. Д Сем. XLV. 1721. Имеется 5 экз.

 

Кроме тем, посвященных расколу, в письменности старообрядцев вообще и забайкальцев, в частности, представлены статьи и религиозно-нравственного; духовно-назидательного содержании. Материал для этих статей черпается исключительно из памятников славяно-русской письменности. Тут находятся выписки из «Златого бисера многоценнаго» о чтении книжном, о зависти и ненависти, из книги «Измарагд» о житии, о творящих пиры-банкеты, о поганских обычаях, о незабытной памяти и др., из книги митроп. Даниила «О еже како жити по уставу святых отец», разные наставительные статьи из «Андриатиса» о наказании развращенных и о хульниках и др., из «Златоструя»: о добродетели и о злобе, о рассуждении и неразумении, о любви и о дружестве («внимай любезное чадо и милыя любезныя друзи!»), о попах, не учащих людей, о сквернословии, как в церкви стоять, как посреди мира спастись и др. Брались статьи из патерика, из Толковой псалтыри, из Зерцала великого, напр. «како не терпит враг диявол идеже союз любве и сего творити бессилен творити человеки, паче же бабами», из Кормчей, напр., о браках, из разных соборников. Имеются выдержки из книг более позднего времени, из «?еатрона», «из книги Барония» и др. – Таков в общем состав духовно назидательных статей, находящихся в старообрядческом, по всей вероятности, забайкальском сборнике Д. Сем. XLV 1798. На те же темы и из тех же сочинений подобраны статьи и в других сборниках. Религиозно-назидательной же цели служили давние славяно-русские апокрифы и их переделки. Иногда на апокрифы старообрядческий книжник ссылался при доказательстве того или иного положения относительно «древлего православия» или для обличения какой-нибудь «римской блядии». Для него и писание отца церкви, и каноническая и неканоническая книга, апокриф имели одинаковое значение. Отголоски апокрифических сказаний во взглядах старообрядцев, в частности семейских, можно наблюдать и в настоящее время. Вот тетрадка (XIX в.) Троицкого монастыря, отобранная у старообрядца. Она вся занята апокрифами и повестями. Туг находится «Беседа трех святителей» дающая огромное количество сведений читателю на самые глубинные вопросы. Напр.. Вопрос. Сколько лет Богородица поживе. Ответ. Седмьдесят два лета. Вопрос. Кто Богородицу крести. Ответь. Петр апостол. Вопрос. Кто диякан отметник, певец блудник. Ответ. Диакон отметник Петр апостол, певец блудник царь Давид. Вопрос. Что у Бога нет. Ответ. Неправды. Вопрос Что небесная высота, а земная широта и морская глубина. Ответ. Отец и Сын и Св. Дух. Вопрос. От чего солнце сотворено. Ответ. От светлые ризы своя господни и от огня. Вопрос. От чего аггли сотворены. От духа святого и от огня» и много других вопросов и ответов. Далее следует разговор мальчика с философом, проникнутый отрицательным отношением к «свицкому знанию». Философа во всех пунктах «разговора» побивает мальчик. Напр. «Малчик спросил: кто ученее всех на свете. Ответ. Книжник: кто много читал книг и знает свецкое житие. Малчик: неправда: а кто читал одну книгу и довольно знает себя. Книжник сказал: изрядно; слушай, дружок, когда ты столь сведом о Боге, то скажи мне, что Бог делал до сотворения . мира. Малчик: готовил ад, чтоб его наполнить теми, кто о сем бесполезно любопытствует» и т. д. – В той же тетрадке читатель мог узнать «О хмелном питии, от чего уставися горелное вино душепагубное. Братие, послушайте сего благовестия и разумейте что хмелное питие от беса сотворено на пагубу душам православным християном и на вечную муку». Следовало повествование, как сатана, чтобы противодействовать распространению христианства, послал на землю пьяного беса, а этот бес нарвал на горе травы (на полях замечено: «хмелю»), коей была прельщена Ноева жена, и показал одному человеку, как варить хмельное питье. Сварил человек хмельное питие и отослал царю. Царю понравилось оно и через него распространилось в народ. «И разнесе то пияное питие в Цыцарию и в Литву и по всем царствам и странам. Потом на кончину века сего и к нам прииде в рускую страну на погибель душам христянъским и на вечную муку. И потом прииде в рускую страну злая брань матерная на осквернение земли и воздуху и всей твари. И затем прииде в рускую страну антихристово питие сухая табака, в нейже наипаче человецы повредишася... Святии отцы отрекоша с таковыми ни ясти, ни пити, ни вкупе Богу молитися, яко от врага укреплены занеже то первая печать антихристова и знамение пришествию его».

Из сборника Д. Сем. XLV. 1798 книжник мог дать ответ своей братии на такие вопросы: «Что есть небо. Ответ. Престол божий. Вопрос. Что есть солнце... Ответ. Огнь небесный, сила содержителна всех светил» и др. Тут же: «Вопрос. Что есть вера» и др. В том же сборнике помещены занимательные и вместе с тем пророческие 12 снов царя Мамира и их протолковаже. Эти «сны», отвечали старообрядческим ожиданиям пришествия антихриста и взглядам на окружающее, как на мерзость запустения, реченную пророком, 2-й сон: «Видех тело наго страшно стояща. И отвеща философ ко царю: Будет время зло велми; тогда людие облекутся во одежди необычные и чюжия, и жены возлюбят одежды нелепые, нагия и блудническия на прельщение малоумным. И тогда мало начнут добра творити: вси уклонятся в прелесть мира сего». 10-й сон: «Видих гору велми высоку, а ней лежит камен велми красен, гора развалилася, а камен разсыпался. И рече философ ко царю: То будут в никоей стране царьство православное и многия люди от православный веры отпадут и царьство то разделится и паки уставится на мало время, и тогда скоро будет скончание миру» К концу мира относятся и 2 последние сна, В конце в скобках составитель сборника заметил: «зри в книзе мефодия патарьскаго сия нужды и беды [перед кончиною мира] вси описаны». В том же сборнике имеются «Написани Афанасия мниха иерусалимскаго к Панкови о древе разумнем добру и злу (Кормчая старопис. лист 566)» и «того же Афанасиа о наузех и о стреле громнеи».

Любили почитать старообрядцы и «Страсти Христовы». Это апокрифическое произведете имеется напр., в сборнике, переписанном П. Овчинниковым (наход. в Троицком мон.). В библиотеке Ирк. Д. семинарии (XLV 1817) имеется печатное издание: «напечатася в типографии супрясльской, в лито зтге» (—г по опечатке вм. вероятно к, т. е от Р. Хр. в 1817 г.). Книга принадлежала раньше «раскольнику Артемию Трифанову» (пометка). В той же библиотеке находится и рукописный (XVIII в. или нач. XIX в.) экземпляр «Страстей» (XLV. 1824). Того же времени рукописный экземпляр «Страстей» принадлежит библиотекарю ирк. городской библиотеки Н. С. Романову. Были ли эти 2 экземпляра в употреблении у семейских, мы не знаем. Заметим еще, что в экземпляре Н. С. Романова за «страстями» помещена Летопись Великого Устюга (18 стр.); а из В. Устюга и вообще из той области шла в Сибирь основная колонизационная волна, как об этом свидетельствуют данные диалектологические и исторические (1). Поучительны и мытарства, пройденные душой феодоры. Путь мытарств напоминание живущим в греховности их жизни и об исправлении ее. А сколько греховных терний растет в грешном мире! И все греховное, содеянное человеком в земной жизни, предстанет перед его душой на том свете. Вот, к примеру, «пятое на десять мытарство: всяка ересь иже веруют в стречу и в чех, и в полаз, и во птичий грай, и в ворожбу, и басни бают, и в гусли гудут» и т. д. (приложение к старообрядческому рукоп. чину погребения. Ирк. Д. Сем. XLV 1802).

 

1. Среди устюжан в Сибири были и хорошие переписчики книг. Один из таких переписчиков исполнил для криволуцкого разночинца (Киренского у. Ирк. г.) сборник поучений, в 168 л. в восьмушку. «Сия стая Бгодухновеная и нравоучителная книга криволуцкой волости разночинца Петра Иванова сна Кузакова писал сию книгу города Устюга великого Василеи Грирорьев Новоселцов, а писана 1756 г. Апреля 13». – Из собрания М. П. Овчинникова в Иркутске.

 

К религиозно-назидательной книжности старообрядцев очень близки по своему содержанию духовные стихи. Они отличаются от религиозно-нравственных статей только своею формой. Духовные стихи у забайкальских старообрядцев, как и у других их собратий, распеваются не только лицами, знающими грамоту, но и неграмотными, наизусть заучившими стихи со слов других. Распеваются они старыми и молодыми, мужчинами и женщинами. Расхваливали мне одну бабочку в Тарбагатае: шибко жалостно стихи поет, в особенности когда ей «воточки» поднесут. Многие к ней ходили учиться стихам. Что касается содержания духовных стихов семейских, то оно общее с содержанием стихов, распеваемых старообрядцами и на Помории и в Стародубе и Ветке. Одни стихи посвящены расколу в русской церкви, отражают настроение гонимых старообрядцев, их жалобы и вопли, – чем полны были их «жития», челобитные послания. В тетрадке Троицкого монастыря (где «Беседа трех святителей») находится стих «о озлоблении кафоликов». Рассказано о гибели на Руси древлего благочестия, о победе змия седмиглавого, зверя десятирогого, испустившего свой яд в кафолический красный вертоград. Мрак объял землю русскую; солнце скрыло свои лучи, луна и звезды померкли, и бездны все содрогнулись. Изменились злобно все древние святые предания, все пастыри в еретичестве потонули, а верные из отечества изгоняются, – царит там вавилонская любодеиница и поит всех из чаши мерзости. (Ср. изображения в ркп. XLV, 1797). Вместе с тем слышится глубокая скорбь и надрывающий душу плач изгнанного, покинутого человека, бродящего во мраке без наставника и учителя. Исход скорби в одном, в удалении от мира. «Ты пари, душе, в чащи темныя, от мирских сует удаленныя!».

 

По грехом нашим на нашу страну

Попусти. Господь такову беду:

облак темный всюду осени,

небо и воздух мраком потемни;

солнце в небеси скры своя лучи

и луна в нощи светлость потемни

но звезды вся потемниша зрак,

и дневный свет преложися в мрак.

Тогда тварь вся ужаснушася

но и звезды [вм. бездны] вся содрогнушася,

егда адский зверь разрешишася,

от заклеп твердых искочи нагло.

О, коль яростно испусти свой яд

в кафалический красныи вертоград.

Зело злобно тогда враг (возреве), –

кафалический род мучить повеле:

святых пастырей вскоре истреби, –

увы, жалости! огнем попали,

и |четы| иноков уловляхуся

злым казнением умерщвляхуся;

всюду вернии закалаеми,

аки класове пожинаеми.

Тогда вернии горце плакаху,

зело жалостне к Богу взываху:

время лютости, Боже сохрани [сократи],

от мучительства злого защити;

аще не твоя помощь сохранит,

и избранных всех адский змий прельстит

Ох, увы, увы, лютых тех времен!

Ох, увы, увы, скорбных оных дней!

Како лютый зверь нас погуби,

вся древеса вскоре попали.

Аще помянем благочестие,

пресветлое правоверие,

егда процветал крин церковный,

тогда зело облистал чин священный, –

то не можем быть без рыдания

и без скорбного воздыхания.

Ох, увы, увы древнее правоверие!

Кто лучи твоя тако вскоре сокры, |потемни],

кто блистания тако измени?

Десяторожныи зверь сие погуби

седмоглавны змий тако учини,

весь церковныи чин зверски прекрати,

вся предания злобно истреби,

церкви божия искоренишася,

тайнодействия вся лишишася,

но и пастыри попленишася,

жалом новшества умертвишася.

Зело горестно о сем плачемся.

Увы бедне[ые|, вси сокрушаемся,

что пастыри посмердишася,

в еретичестве потопишася.

Оле, бедности, нам без пастырей!

Оле, лютости, без учителей.

По своеи воли вси скитаемся,

от зверей лютых уязвляемся

всюду верьнии утесняеми,

от отечества изгоняеми.

За грехи наши днесь родимся,

в таковы беды попустимся.

Почто в юности мы не умрохом?

Избежали бы лютых сих времен.

И мы горце вси всегда плачемся,

прелюбезне [преболезно] вси сокрушаемся.

Вавилонская любодеица

и прескверная чародеица

под прикрытием малы сладости

и предотеча вривает [вливает?] всем чашу мерзости.

И мы слабии тем прельщаемся,

сластолюбием уловляемся.

Увядает днесь благочестие,

процветает все нечестие,

лжеучители почитаются,

на кафедрах вси возвышаются,

верных собори истребляются,

сонмы мерзости умножаеми.

Вся пророчества совершаются.

И чего еще хощем ожидать,

посреди мира долго пребывать?

Уже жизнь сия скончавается,

и день судны приближается.

О, ужаснись, душе, суда страшного

и пришествия всеужаснаго!

Окрылись, душе, крылы твердости,

растерзай, душе, мрежу прелести.

Ты пари, душе, в чащи темныя,

от мирских сует удаленныя.

Постигай тамо верных мал собор,

укрывающи|хся| посреде холмов.

Не страшись, душе, страха тленного.

Убойся ты огня вечного.

Изливай душе реки слезныя,

простирай к Богу молбы многия

крепко всегда уповай,

во веки его прославляй,

Аминь.

 

Этот стих совпадает, за незначительными отклонениями, со стихом, находящимся в тетрадке, (ХIХ в), приобретенной Вс.И. Срезневским в Заонежском крае (хран. в рукоп. Отд. Б-ки Академии Н. № 21. 8.3). Рукопись приобретена им из рук лица, принадлежащего к числу бегунов или странников. Много выдержек из нее напечатано в издании В. Бонч-Бруевича: «Материалы к истории и изучению русского сектантства и раскола». (Вып. I, СПб. 1908). Этот стих поется не одними бегунами, но вообще старообрядцами; поэтому нельзя пользоваться ими., как и другими, напечатанными Вс.И. Срезневским, чтобы «с одной стороны характеризовать мировоззрение и идеалы бегунов, с другой их отношение к православию и старообрядчеству» («Материалы» 229). В тех же словах «воспоминание преболезненное об озлоблении кафоликов» передают и старообрядцы Ярославской губ.: ср. текст. напечатанный в «Жив. Старине» 1906 г., в. 1, 49–51. Отклонения представлены немногими словами. То же «из рукописи поморцев» напечатано было В.Варенцовым в «Сборнике рус. духовных стихов» (СПб. 1860, 179-183). И на западе России, на Ветке, также известен стих о погибели благочестия на. Руси. (Напечатан в «Ж. Старине» 1907 г., в. III, стр. 145 – 146). При этом надо заметить, что такого совпадения, какое обнаруживается в вышеуказанных трех записях, ветковская псальма не представляет. Некоторые стихи тожественны, но не все. В ветковском варианте реальнее представлена гибель православия, чем в неопределенных восклицаниях и сравнениях первых указанных записей. Кроме того, в ветковской псальме указан составитель ее: «Бахксизм при нарушении веры, от отступника Никона, бывшаго патриарха. Сия псальма составлена преосвященным Анфимом епископом, который бежал за р. Дунай с донскими казаками, сиречь некрасовцами».

Событиям начала раскола посвящен «Стих соловецких чудотворцев», находящийся в рукописи (XIX в.), доставленной в 1871 г. П.А. Ровинскому одним крестьянином из с. Тарбагатая («Изв. Сиб. Отд. Р. Г. О.», т. IV, Л« 2, 105–106). В этом стихе вспоминается поход и осада Соловецкой обители. Обстоятельства осады и взятие обители, представленные в стихе, не соответствуют тому, как это передано в «истории». Точнее представлены события в другом варианте этого стиха, найденном в Ветке (напеч. в «Ж. Стар.» 1907 г., в. III, 147–148). Вот стих из тарбагатайской тетрадки:

 

Что во славном было царстве,

во московском государстве,

перебор был боляром,

пересмотр воеводам.

Из боляр – боляр выбирали

в воеводы посадили.

Что еще выбирали воеводу

Петра сына Алексеича,

еще роду не простова

господина Салтыкова

Посылали воеводу

к соловецким чудотворцам,

монастырь их разорити,

стару веру разрушити,

старыя книги изодрати

и всех старцев прирубити,

в синее море пометати.

Что возговорит воевода:

«Что нельзя, сударь, зорити

невозможно и подумать

на святое его место».

Что возговорит государь

царь Алексий Михайлович:

«Ты доброй же воевода

я велю тебя сказнити,

руки-ноги отрубити,

буйную голову отпилити.

 – Погоди, сударь, казнити,

Прикажи речь говорити.

Дай же, сударь, силы много,

стрельцов, бойцов и солдатов. -

Что садился воевода

он великий во стружечки.

Потянули буйные ветры

со полуденной страны.

Приносило воеводу

к монастырю тому святому,

ко игумену честному

и ко храмому ко святому.

Что стреляет воевода

во соборную божию церковь.

Уронил он воевода

Богоматерь со престола.

И все старцы испужались,

по стенам пометались,

во едино место собирались,

во едино слово говорили:

«И мы головы положим,

мы по старому послужим,

вечно Богу слуги будем

и с Ним во царствии пребудем».

Во московском было царстве,

отворились царския двери,

воскричали, возопили:

«Уже есть ли у нас караулы!

Посылали б поскорее,

Монастырь бы не зорили,

а старцев не рубили,

и веру бы не рушили».

Что возговорит игумен:

«Вы духовныя мои дети!

Уже вы стойте, не сдавайтесь,

за Христа Бога умирайте.

Аминь

 

Слово в слово (кроме 3 – 4 слов) совпадает этот стих со стихом в тетрадке одной женщины д. Устья Печорского у. (напеч. Н. Ончуковым в «Жив. Стар.» 1907 г. в. III, стр. 80-81) Ср. и в «Беломорских былинах» Маркова (стр. 470). Небольшие отклонения представляет и стих, напечатанный Бессоновым по рукописи из Коломны («Калеки перехожие». М. 1861, 679–680).

Не Салтыков, а Мещеринов разгромил соловецкую киновию. – В ветковском варианте Салтыков отказался, а лютый Мещеринов поехал. Конец был иной. В ветковском варианте все рассказано согласно с «историей». «И киновии жилиша опустошишася, келии испразднишася, болница праздна возлежящих являшеся. Пусты святыя церкви моляшихся киновиат, пуст монастырь своих жителей показася. Исполнишася окрестныя обители на отоце, наполнишася луды и морьстии брези телес мертвых висящих и на земли лежащих; земля отока и камение обагрися неповинною кровию преподобных» («История , л. 247 рукописи XLV, 1784г.). «Воевода киновию взя генваря в 20, в первый час мясопустныя суботы и вся жители елико иноческого елико мирского чина и убиенных телесами и неповинною кровию святое окропи место»» (ib. 248). – У старообрядцев имеется изображение осады и разгрома Соловецкой обители: с одной стороны обитель, с другой три пушки по ней палят; перед пушками три солдата стоят; солдаты одеты в форму более позднего времени; на возвышении на перекладине висят монахи, повешенные за шею за туловище, за ноги; посредине стоит воевода; в стороне тела убитых монахов; в отдалении скачут посланцы с пакетами. См. это изображение напр., в старообрядческой хрестоматии «Старая вера» (М. 1914, стр. 113).

В других духовных стихах отражается настроение старообрядца, его отношение к миру соблазна и пустых треволнений, памятование вечных мучений.

Сообщаемые ниже духовные стихи, хотя являются излюбленными у старообрядцев, но не составляют исключительно их достояния: те же стихи распевались и распеваются и нестарообрядцами. Вот стих об Иосафате царевиче индийском. Главный мотив этого стиха бегство от мира прелести, от «покоев светлых и чертогов, славы и чести премноги», – бегство на лоно прекрасной матери-пустыни. Этот стих поется повсюду у старообрядцев. У забайкальских старообрядцев могу отметить 2 типа стиха: 1-й в рукописи первой половины XIX в, переписанной П. Буровым (Дух. Сем. XIV. 1822, см. выше); 2-й в записи 1901 г., сделанной Н.П. Протасовым в с. Окино-Ключи (Верхнеуд. у.) от старообрядца Лазаря Судомойкина. Запись эта находится в большой тетради записей народных песен, сделанных Протасовым в Забайкальской области. Тетрадь принадлежит Иркутской Архивной Комиссии (1), Из сборника Бурова:

 

Стих Иосафа царевичя в пустыню вход.

Боже отче всемогущей,

Боже сыне присносущный,

Боже душе параклите,

многозарный миру свете

В триех лицех пребывая,

существо си тожде зная!

К тебе грешный притекаю,

многия слезы проливаю:

благоволи мя прияти,

еже тебе работати,

да не леже [донележе] даси жити

выну твой раб хощу быти,

да мя сей мир, не прельщает,

любви к тебе не лишает.

 

1. За возможность воспользоваться этой рукописью благодарю глубокоуважаемого председателя Комиссии Мих. Павл. Овчинникова. – Из той же рукописи нами сообщены ниже стихи – Плач Адама». «Страшный суд» и «Борис и Глеб».

 

Иду внутрь тя обитати,

ты ми буди, яко мати.

Питаеши древес плоды

и былными дивии роды.

В лесы темны ис полаты[–ей]

светлых иду обитати.

Из града гряду во пустыню,

любя зело в ней густыню,

да, ту един обитаю

едину ти работаю.

Ты ми изволь помощь дати,

во пустыни обитати.

Тесным путем итти чтуся,

да в пространстве водворюся.

Царский венец мне ничтоже

тебе ради Христе Боже.

Сладки чаши оставляю,

токмо твоих вод желаю.

Того хощу аз искати,

скорби, нужды зло страдати.

Во уметы вся вменяю,

тебе, Христе, подражаю.

Нищ и убог хощу быти

да с тобою могу жити.

Кроме тебе мне ничтоже

лет творити благо, Боже.

Ты сей путь сам наптрави,

да живу ти, сам настави.

Дивных зверей аз боюся,

но на Христа надеюся

на ньже весма уповаю

всего ему мя вручаю,

яко имать укротити

и подаст ми мирно жити.

Тех ми паче умни звери,

иже суть злы без меры

ибо душу убивают,

егда ону в грех прельщают.

О|т| тех мне спаситель

Христос будет защититель

То есть ми требе,

что нам Бог хранит в небе.

Светла небо, в нем же сладость,

бесконечна и вся радость.

Мира славу, сребро, злато,

цену имам яко блато.

Желаю же аз Варлама,

дабы жити купно нама,

да им аз наставлюся,

живу Богу и спасуся

всегда и ныне и присно и во веки.

(лл. 74–75 сборника)

 

Тот же тип стиха находится в тетрадке из с. Тарбагатая. (Изв. Сиб. Отд. Р. Г. 0. т. IV, № 3, 131.–132) и в тетради заонежского бегуна (Б-ка Ак. Н. № 21, 8, 3; см. в «Материалах» Бонч-Бруевича, в. I стр. 234–235). То же записано от старообрядцев Ярославской губ («Ж. Старина», 1906 г. в. I, 55–56). Тот же стих напечатан Бессоновым («Калики перехожие», стр. 259–268) по рукописям, по печатному изданию «Истории или повести.. о преп. о. Варлааме... и о Иоасафе» (М. 1681) и по устным записям. О рукописях с этим стихом см. в труде В.Н. Перетца «Историко-литературные исследования». Различия во всех этих записях незначительны: они сводятся к некоторой перестановке стихов и немногим словам и формальным окончаниям. «Молитва святого Иосафа царевича Великий Индии, в пустыню входяща» взята в старообрядческую хрестоматию «Старая вера» (М. 1914, 292–293).

 

Запись 1901 г. в с. Окино-Ключи Верхнеуд. у.

О, прекрасная мати-пустыня,

приими мя во свою частыню,

Яко мати свое чадо,

научи мя на все благо!

Любимая моя мати,

потщися мя восприяти,

во тихое пристанище,

безмолвное недро свое.

Всем сердцем желаю тя,

и в день и в нощь поминаю тя.

На царския палаты

не хощу я взирати,

зане тамо богатство

не будет мя искупляти;

1 Ср. рифму – звери/безмеры, указывающую на близость ри и ры

а ризы же и чертоги,

аще и светлы, но тленны.

А честь моя и слава же,

вся земная и суетная

вся эта, я оставляю

и душу им не прельщаю.

Покоев светлых и чертогов

славы же и чести премноги

бегаю, аки от змия.

Пустыня моя, приими мя!

Отвращуся сего света,

пребуду в тебе все лета.

О, прекрасная пустыня,

в любовь свою приими мя.

Не страши мя своим страхом,

да не в-радость будет врагом.

Егда пойду в твои лузи

зрети различныя цветы,

дивен бо прекрасный сад,

и жити в нем всегда я рад.

Оставляю я мир прелести

и буду, аки зверь дикий,

один в пустыни обитати,

день и нощь созерцати

сего света прелести, –

душу хощут в ад свести,

вринути в пропасть темную,

во огненны муки вечныя.

Всегда мя враг прельщает,

своя сети поставляет.

О, прекрасная пустыня,

от всех суетных изми мя!

 

Тот же тип стиха находится в поморском сборнике первой половины XIX в. (Рукоп. Отд. Б-ки Ак. Н. № 33. 15. 217; см. в «Материалах» Б.-Бруевича, I, 232–233). В таком же виде этот стих передавался и передается и в других местах: ср. тексты изданные Бессоновым («Калеки перехожие», стр. 240–249) по устным записям и по рукописям. Ранний вариант этого стиха был помещен в печатном изд. «Истории .. о житии св. преп. Варлаама и Иоасафа» (типогр. Кутеинская, 1637; у Бессонова. стр. 249-250). О типах стихов о Варлааме и Иоасафе и генезисе их см. в статье Л.II. Кадлубовского: «К истории русских духовных стихов о преп. Варлааме и Иоасафе» («Рус. Фил. Вест.». 1915 г. № 2).

Зависть и ненасытность человеческая – «очи наши ямы, руки наши грабли» – ничтожество жития временного – «тела наши будут червям на съедение, кости наши будут земле на предание», – вопли грешной души, памятующей о страшном дне судном – таковы мотивы и настроение, отразившиеся в стихах «Плач Адама» и в особенности «Страшный суд». – «О, болезнь! О, рыдания! О, печаль! Горе живущим на земли человеком!».

 

Плач Адама

Восплакался Адам, перед раем стоя.

О, раю мой, раю, прекрасный мои раю!

Мене ради раю сотворен бысть.

Евы ради, раю, заключен бысть.

Ева согрешила, Богу согрубила.

Весь род наш от раю святого,

Свой ум помрачивши, во тьму погрузила,

Увы, грешному, увы, беззаконному!

Уже аз лишихся райския пищи.

Адам вопияше Богу со слезами:

«Боже милостив, помилуй мя согрешившаго.

А Ева Адаму в то время глаголет:

«Адам, Адам, ты мой господине!

Не велено нам, в прекрасном раю быти,

Ни что же вкушати от райския пищи.

Сослал нас Господь на рудную землю,

Повелел нам Господь трудами кормитися,

Правдою жити, зла не творити.

Господ породился, во Иордане крестился

Адам свободился, весь род обновился.

Вы, братия моя, прибегнем к церкви,

Услышим мы, братия Божие писание,

Накажет нас Господь за грехи наша,

Что мы впали в превечную муку.

Воззрим мы, братия, на вечные гробы.

Гробы вы наша гробы, – превечныя домы.

Житие временное, слава суетная

Богатства други, убожества слезы!

На сем вольном свете много зависти:

очи наши – ямы, руки наши – грабли:

что очи увидят, то руки заграбят.

Не можем мы ныне ничем себя наполнить:

как Бог даст нам много, нам кажется мало.

Как, братия, помрем, мы все позабудем.

Взяти нам с собою ничто невозможно.

Только возьмем мы саван да срачичу[цу].

Единыя руце приложим ко сердцу.

Богатство наше кому-то останется,

Души наши пойдут по своим делом.

Тела наши будут червям на съеденье,

Кости наши будут земли на предание.

Тогда не пособят имения наша.

Разве нам пособит милостыня наша, –

что нищим давали от своих трудов.

Покинем гордость, возлюбим кротость,

покоим нищих, накормим алчных,

проводим мы мертвых до божия церкви:

уже наша с ними последняя дружба.

Родителей своих должно поминати,

а нас Господь Бог всех помянет.

За всех потрудимся, на веки спасемся.

Тем мы себе купим небесное царство.

Спросил Христос Петра и Павла:

«А кто у рая плачет, кто возрыдает?»

– Адам, стоя, плачет, а Ева рыдает. –

(с. Бичура, от старообрядца Петрова; зап. Протасова).

 

Тот же стих с немногими и незначительными словарно формальными отличиями, издан В. Варенцовым («Сборник рук. дух. стихов», 40-44) и Буслаевым («Историч. хрестоматия». М. 1861, 1547–1549, по рукоп. конца XVIII в., Румянц. Myзея). В неполном виде этот стих записан у ярославских старообрядцев Я. Ильинским («Ж. Старина», 1906, в. 1, 41).

 

Страшный суд.

Ин век тебе, душе, ожидает:

Почто не готовишися, душе моя?

Земная и временная возлюбих, –

вечных благ лишаюсь горько.

Воздыханья не имею, как мытарь,

и слез покаяния, как блудница.

Вопию ти, Владыко, помилуй мя!

И не отрини мя от лица своего.

Покайся, покайся, душе окаянная!

Почто забываеши свою кончину?

А забывши свою кончину,

Не страшишься смертного часа.

Приидет бо велий плач и беда, –

Ужасно рыдание будет тогда ..

Горе, горе тебе, душе окаянная!

Како пити имаши смертную чашу,

когда руце и нози отнимутся,

а глава твоя потеряет разум?

Тогда плач и рыдание предстоящим.

И никто тебе помощи не подаст.

Несть печаль якова зде бывает,

якоже приидет тогда печаль та,

тогда вси греси твои предстанут ти

ко страшному Христову судищу.

Скорбь и болезнь, душе, ожидает тя.

Како судищу предстанешь страшному?

День той страшен есть о, душе,

его же присно святии бояхуся

День Господень близь и скор зело.

Суд его скор и горек будет.

Потрясутся тогда небо и земля,

егда приидет судия судити вся

Горе тебе, горе тебе, душе моя!

Како предстанеши страшному суду?

Кий ответ даси Царю славы,

егда, рыдая, со грешники станеши?

О, болезнь, о рыдания, о печаль,

Егда осужденна ты душе, будеши!

Како отыдеши в муки вечныя,

в муки страшныя, лютыя, ужасныя.

Како разлучишися от святых всех

и ввержена будеши в огнь геенский?

Тамо тьма преглубокая и злосмрадная.

Никогда же не узришь ты света.

Тамо плач и рыдание непрестанное.

Тамо стенание зело многое будет.

Горе живущим на земли человеком.

Конец приближается всем нам.

Тамо час един будет горше зело,

нежели сто лет жития света сего

Тамо день един будет ти, душе моя,

Паче тысящи лет жития сего.

Горе мне, горе мне, душе окаянная!

Како во тьме будеши пребывати?

О, Царице небесная! О, Владычице!

Буди ми тамо благая помощнице.

(с. Окино-Ключи, от беспоповца Лазаря Судомойкина; зап. Протасов)

 

Наконец, имеются и такие стихи, в которых переданы библейские события: стихи о потопе, об Иосифе Прекрасном.

 

Потоп страшен умножался,

Народ воде испужался:

Гнев идет! Гнев идет! и т. д.

 

(«Изв. Сиб. Отд. Р Г. О.», т. IV, № III, 13) Такой же стих в сборник Варенцова (стр. 200-201)., записанный у поповцев в Саратове.

Стих об Иосифе Прекрасном мне известен в четырех забайкальских записях. Две записи сделаны в первой половине XIX в., старообрядцем Порфирием Буровым (– находятся в его тетрадке и в сборнике «Цветник» Иркутск. Д. Сем. XLV. 1822 лл. 68-75). Обе записи совпадают буквально. 3-я запись сделана в 1901 г Протасовым в с. Бичура со слов «раскольника Вас. Мих. Петрова» Эта запись отличается от записи Бурова весьма незначительно. Отличия касаются передачи некоторых форм и в немногих случаях самого изложения. Начало 4-й записи из тетрадки тарбагатайского старообрядца напечатано в «Изв. Сиб. Отд. Р. Г. Отд», т. III № 3 124.

 

Стих Иосифа прекрасного.

Кому повем печаль мою,

кого призову ко рыданию?

Токмо тебе, владыко мой,

известна тебе, печаль моя,

моему творцу создателю

и всех благих подателю.

Буду просить я милости

от всея своея от крепости...

(и т. д. до плача у гроба матери:)

Видев я гроб своей матере,

падши на нем стал плакати,

токи струями явилися,

перси слезами мочилися:

О, увиждь, мати, Иосифа,

востань скора ты из гроба,

буди твой гроб тебе и мне

умру ныне я горце зде,

призивал много Иакова, –

не услышал он моего гласа.

Зову ныне тебе, мати,

держут мене супостаты,

помози, мати, лишенному,

твоему сыну любезному.

Рахиль, Рахиль, не слышишь ли,

сердечный плач ты приимеш ли ... (и т. д.; из сборника Бурова).

 

В записи Протасова плач Иосифа у могилы Рахили длиннее, вполне совпадая со стихом в издании Бессонова, под № 41.

Событиям из старой русской истории посвящен стих о Борисе и Глебе (со слов окино-ключевского старообрядца Судомойкина в зап. Протасова).

 

Восточного державствия

словенского Киева града

Великий князь Володимир

имел у себя три сына:

старейшаго Святополка,

меньших же Бориса и Глеба.

Разделяет он матушку Русь

сыном своим на три части:

Святополку Чернигов град...

и т. д., как в стихе, изданном Бессоновым под № 147 (стр. 651–652).

 

III

 

Ударенные гласные передаются в тексте посредством жирного шрифта. Неслоговое у передается посредством w. Для передачи мягкого согласного служит знак согласного с ‘ или с ‘.

Говор семейских относится к великорусским акающим говорам. Гласные о, а в неударном слоге совпали в одном гласном. В слоге, непосредственно предшествующем ударенному, постоянно произносится а обычного образования: важу, огароди, самапр‘атка, у наласте, параваjа... Тот же гласный находится и в других неударных слогах: абуjала, самапр‘атка, хараши, варажыт‘. Но во 2-м предударном слоге может быть не обыкновенного образования гласный а: в этом слоге нередко представлен гласный а ослабленного образования (передаем посредством a) с переходом к типу гласных ъ (аъ или совсем как ъ ,– гласному, хорошо известному южно-великорусским говорам). – пaмахчи, мaлат‘у, пакъсники.. Употребление того или иного образования гласного во втором предударном слоге не проведено последовательно ни в одном семейском селе. Чаще a, или ъ отмечал в с.с. Хараузе и Никольском.

В заударном слоге вм. неударенных о, а находится гласный а или a, аъ, (не в конечном открытом слоге, где всегда а): 1) праwулак, морак, дис‘атак, памесишна жыв‘от‘. 2) клырaс, т‘ало‘нaк сторaну, смирнaму; заимъчки, катомъчку, jедут‘, на-пъл‘а пужъла, добръwа, мутнъja 6pawaj, рассады, делаъит‘а... Иногда представлен гласный, очень близкий к ы или вполне совпадающий с ним: топлыjа (им. ед.) кушыjг‘а, Игнатывым. В последнем примере ы (в ты –) могло быть в связи с ы в след. слоге, как обычным окончанием формы прилаг. и местоим. местного пад. – ы, более заднее, близкое к образованию ъ, в – мутырна Такое же ы отмечено и в ряде других случаев: белыjата. авсеннъшныjа... В передаче категории форм прилаг. и местоим. им муж. ед. я часто колебался в употреблении знака ы или ъ: то‘мнъj, з‘ал‘онъj, сын забретъj, прaхалоднъj, асенниj, здешнъj, казеннъj (с зе, не с з‘о), смернъj, 6pawъj, иставъj, этъj. Иногда вместо такого ъ произносился гласный ы обычного образования. Но в тех же говорах существует и иное образование гласного в этой категории: он имеет пониженное образование, приближающееся к гласному ослабленному а: каземнъаj и казенyaj зараз‘онъаj, роднaj.

Те же гласные находятся и после задненебных согласных: жзнскъj полк, заганскъj, ус‘акъj, ихъj, швецкъj закон держут‘ а ни духоwнъj. Но говорят и с гласным переднего ряда (и, еi ) после к, г (ср. ниже).

Под удар. эта формальная категория прилаг. и местоим. имеет oj: аржаноj св‘oкap сл‘апоj, – т‘омнъj, нawoj pac, тоj pac

Гласные е (вм. е и ?) и ‘а (а после мягкого согл.) в неударенном слоге совпали в одном гласном. Этот гласный неодинаков во всех случаях. По гласному в слоге, непосредственно предшествующим ударенному слогу, говоры семейских относятся к южно-великорусским говорам с диссимилятивным яканьем: перед слогом с удар. а в слоге, непосредственно предшествующем находится и вм. е и ‘а; (Перед слогом с прочими ударенными гласными произносится ‘а. Отклонение наблюдается перед удар. е (вм. е) и о: произносят в неуд. слоге не только ‘a, но и и. Последовательно и в формах местоим. личного мине, тибе, сибе. Тип диссимилятивного яканья последовательно проведен по многим селам, напр. в Н. Загане, Никольском, Хараузе. В других селах наблюдается отклонение, хотя и непоследовательное, от этого типа, – в Мухоршибири, Куналее, Тарбагатае, Десятникове. Н. Заган: диваха, тир‘аиш, хрис‘jаны (и с е: хрес‘jаны – крестьяне), симjа, упригат‘, зимл‘а, диржат‘, усвидат‘, мижа, висна (a перед а ни разу не слыхал), – з‘амли, л‘аригиjу (религию), нат‘арет‘, р‘авемшы, в‘ac‘нe, кола Н‘аве, т‘алега, с‘астры, п‘арсты, б‘apyт‘, р‘атуjиут‘; н‘абуду, н‘а многа, д‘аwчонка, т‘ал‘онак, з‘ал‘онъj, зал‘онку сеит‘, у с‘ар‘отках, чатэри, часнок, б‘ар‘ош. Совершенно так же обстоит дело со слогом, непосредственно предшествующим ударенному, в говоре с.с. Никольского, Хонхолоя, Харауза. Тот же тип яканья представлен и говором Мухоршибири, но с значительной примесью иканья, позднейшим наслоением (ср. ниже). – врид‘ат‘, тил‘ат, риб‘ат, симнатцыт‘, питнатцыт‘, висна – веiсна, д‘ареwн‘а, т‘арет‘, б‘агит‘, в‘ад‘от‘, т‘ал‘онъчик, багут‘ (об иканье перед удар. и, с, о, у, м см. ниже). Говор сс. Куналея, Тарбагатая, Десятникова представляет тип диссимилятивного яканья, смешанный с ассимилятивным. Куналей: тила и т‘ала (в говоре одного и того же лица) б‘ада, запр‘агаjут‘, пат‘ар‘ал-патир‘ал-патеiр‘ал, мижа-меiжа, тил‘аты, дис‘атак, пабижал, нил‘з‘а, двеiнатцат‘, хреiс‘jаны. Перед прочими ударенными гласными проведено употребление гласного а, за немногими уклонениями у молодого поколения в сторону иканья или еканья (непоследовательно). – т‘ак‘от‘, с‘астр‘онка, с чар‘омухаj, м‘ашкоw, с‘ало, у с‘але, н‘абудим, д‘атеj. Тарбагатай: б‘ада, д‘ала, з‘амл‘а пл‘ам‘аш, н‘анада (и в Хараузе отмечено: н‘а хош – н‘а нада), кон‘ п‘агавъj, д‘аржат‘, учара. Вместо неудар. а иногда произносили гласный переднего ряда широкого образования ‘a стр‘aл‘ат‘, з‘амл‘а, т‘aл‘ат. Употребляются и сочетания с еi или и вм. неуд. а: реiб‘аты, на маих памеiт‘ах. Перед другими удар. гласными находится ‘а или нередко выступает ‘a: з‘амли, паб‘агит‘, jawo, с‘в‘аточки, гн‘адоj, чар‘омуха, л‘ап‘ошки, р‘аку, с р‘аке, на в‘aрху, н‘aхто (в знач. «никто»), з‘aлонъj, т‘aк‘от. Десятниково: в том же состоянии, как в Тарбагатае: p‘aб‘атам, приб‘ажала; земл‘а; л‘ажыт‘, н‘aсут, т‘aк‘от.

Гласный ‘а в предударном слоге чаще всего произносится перед ударарен. глас. и, у, ы, е. о. Но в каждом селе приходилось отмечать вместо ‘а гласные иного образования, – ближе к переднему ряду или совсем передвинувшиеся в передний ряд: ‘a, е. Часты такие гласные в предударном слоге в с.с. Мухоршибири, Тарб., Десятн. – шшып‘aткоj, т‘алегат‘aлега, 6‘ар‘ош-б‘aрош-бер‘ош, веди, персты. (Н. Заган), с‘aноw, бер‘ош (Хонх.), село. селе, села, зaмли при зеiмл‘а, жaна, дис‘aтина (Мухш.).

По всей семейщине при яканье можно наблюдать и сочетания с иканьем. Только в немногих сочетаниях вм. предударного е представлен гласный и последовательно. 1) В формах род. ед. личных местоим.: мине, тибе, сибе. С тем же гласным употребляются и формы дательн. и местного. 2) В передаче наречия «еще»: ишо. Это наречие передается с и и в тех южно-великорусских говорах, в которых в прочих сочетаниях перед слогом с удар. о имеется ‘а вм. е (с‘ало, в‘асло, пам‘ало...). Отметим и то, что во всех северно-великорусских говорах «старожилаго» населения Сибири также представлено это сочетание с и и с одним ш: ишо. Так и в метрополии сибирских «старожилов»: в Вологодской, Архангельской, Пермское губ. 3) Перед e и o в таких словах как – читвер‘х, васкрисен‘н‘а, вазнисен‘н‘а, Нифот. В речи одного глубокой старости дедушки отмечено: типерича. В речи других обычно – тапер‘. Во всех этих сочетаниях и вм. е представляет давнюю черту южно-великорусского говора семейских. Перед ударенным е раньше, вероятно, и употреблялось чаще, последовательнее. Остатки прежнего иканья в этих случаях представляет форма – сабиресси – (Кун.) ср. здесь е (ре), а не ‘о, как обычно говорят теперь семейские. М. б. прежнее звуковое сочетание (с и) представляет передача местоимения: иjе (Кун.), иjо при jajo. Как в передаче формы этого местоимения, так и в прочих случаях иканье проведено непоследовательно не только в группе говорящих, но и в говоре одного и того же лица. Иканье в этих случаях – явление наносное в семейщине, за исключением сочетаний с и перед удар. е: среди последних могут быть и остатки давнего типа изменения неуд. е в и, затем вытесненные неударенным а. Манера икания проникла к семейским от лиц, побывавших за границею семейщины, – служивших в солдатах, живших в городе, на приисках, на станциях. Среди книжных людей иканье находило себе распространение и в XVIII в., как указывает сборник старца Давыда (см. ниже) Таким же путем проникает иканье и в другие южно-великорусские говоры (1). Для семейских имеется и другой путь распространения у них иканья: от соседей-«сибиряков», т е. нестарообрядцев. Говор этого населения в той области икающий. Икают и те «сибиряки», которые живут с семейскими в одних селах, напр., в Мухоршибири, и те, которые занимают соседние села. Говор с.с. Саянтуй, Бар, Харашибирь – икающий. В дальнейшем изложении будет отмечено, как сильно было влияние говоров сибирск. старожилого населения на говор семейских. Иканье я наблюдал чаще в Мухоршибири, чем в других семейских селах. Мухш.: диситина, тилега, диреwн‘а, зил‘онка, чир‘омуха, сило, бир‘от-[т‘], ш‘витот‘ш‘ки (цветочки), бирут (от якавшей бабьи), диды, разjиснил, види... К иканью больше склонны лица молодого поколения.

 

1. Укажу на одну такую область, хорошо известную мне по непосредственным наблюдениям, – на южную часть Ливенского у. Орлов. г. Слыша там икающего мужичка или парня, безошибочно можете утверждать, что он потерся среди лиц городского, мещанского класса.

 

После отвердевших согл. и, ж, ш перед удар. слогом с а, находится а: цана, цапн‘ак, жана (но в Мухш. у икавшего мужика -жaна), шашнатцат‘; в последнем сочетании отмечено ы: шышнатцат‘ при шашатцат‘ (Кун., Тарб.). Во 2-м предударном слоге вм. е, ‘а произносят обычно и. Реже отмечал закрытое еi – читэрох (но – чатэри), чир‘аз-речку, биз-руки (yо – б‘аз рук) биз‘-иjо; gлоха бис-тарика б‘аз друшки, дигавоj, тиwната, паригават‘, дир‘авен‘ка, риб‘атишки Питpawa-дни, свикраwат‘, сеiмеiна, неiбыло, тиемнаверцы. В Тарбагатае отмечено ‘a: б‘aз-бат‘ка, а для Десятникова ‘а: на 6‘ар‘агу (ср. непоследовательно проведенный здесь тип яканья).

В слогах заударных гласные е, ‘а также подверглись изменению. Результат изменения этих гласных неодинаков во всех случаях Он различен в зависимости от закрытости слога (т. е. от обстоятельств утраты в следующем слоге некогда бывшего редуцированного гласного) или открытости его (т. е. перед слогом с гласным полного образования). Результат фонетического изменения гласных е, а в заударных суффиксальных слогах весьма значительно видоизменен фактором морфическим, – влиянием родственных форм. В заударных открытых и закрытых слогах, кроме конечного слога, замена проведена последовательно: это гласные и или закрытое еi. Неполнота образования ударных гласных отражается и на этих гласных, хотя и не проведена последовательно. – ледеiник, ледеiнику, wосеiни, wосин‘у, жэриба (но – жэр‘ап), вымирина, малинкиj заwтришниму, радитил‘оw. па нашыму, з нашыwа сила, зимниьja дарога (ь – редуциров. и или еi) В закрытом конечном слоге гласный неодинаков во всех образованиях: в одних случаях представлен узкий гласный, и или еi, в других широкий, ‘a, Неполнота образования изредка отражается и на этом слоге, с гласным ‘a – десит‘, wосим и wocеiм или woceием (с более или менее закрытым е), денеiх, шwopеiн‘ wнучик (в последнем, м. б, – ч‘к от образований с давним суф. – чик‘. В глагольных фф. проведено последовательно и м. б не без участия фактора морфического, – влияния форм с основою наст. вр. и инф. на – и – будиш, будим, знаит‘, заjмуимс‘а, купл‘аим, сеит‘, пасеил... ‘a в закрытом конечном слоге: пар‘aн‘ с‘астрин‘aц, жэр‘aп (но – жэриба), брат‘т‘aw (братьев). После ш (ж) в конечном слоге то же, что и вм. о, а: wарабишак (воробьишек). В окончании формы им. ед. муж. прилагат. и местоим перед. j представлен результат фонетического изменения великорусского гласного е в этом| слоге: произносится или гласный еi, ие: или и иногда с редукцией. – середниеj, малодинкеij, трет‘т‘иj, вон киj (eij), шырандаjскьj, великиj, куjтунскиj, хараускиj.

В конечном открытом слоге замена неудар. е (е, ?) представлена очень непоследовательно, вследствие значительного взаимодействия различных родственных форм и формальных категорий. Вне этого воздействия остались 2 ряда форм: форма именит. сред, ед. на ‘е>‘а и формы наст. вр. и повелит. накл. на -тe>т‘a: адно пол‘а, другоjа пол‘а, пол‘ца, плат‘т‘а, васкрисен‘н‘а (-н‘а) вазнисен‘н‘а, успен‘а, куаан‘н‘а; в Мухорш. в этой категории сочетаний отмечено и a: васкрисен‘a, с‘виданa, -т‘а: просит‘а, носит‘а, пашыт‘а, даjедит‘а, заприт‘а, пужаjтэа, пасидит‘а; в Мухорш. у икавших субъектов ф. 2 л. мн. оканчивалась на -ти или --mui, -muе: водитие, дадитие, просити. У тех же лиц заметно и другое отклонение: склонность произносить форму 3 ед. и мн. с твердым т (хотя и не исключительно) при своем традиционном семейском т‘. В прежней глагольной форме може[т] а вм. е в конечном открытом слоге после ж: можа=может быть.

В конечном открытом слоге других форм вм. е (из ?) находится гласный a (‘a) еi и. Появление гласного и в падежных формах имен сушеств. обязано формам с давним оконч. и (после мягких согл.). Форма род. ед. основ на -а имеет оконч. ‘а или ‘a с-субот‘а (-‘a), ад дарог‘а (‘a), з‘-зим‘а, с Паск‘a, но и – с листвини, ад-дароги и др. Форма дат. и местн. п. тех же основ оканчивается на: a (‘a), е, еi, и. на н‘адел‘а (-‘a), на жоп‘a, w бутылк‘a, на паск‘a, на литоwке, w д‘аревнеi; но часто и и. на т‘алеги, на печ‘ки, на служби, на заимки, на Б‘ар‘азоwки на паски, на улицы, к мел‘ницы. То же колебание в окончании ф. местн. пад ед. имен м. ср: часто слышал окончание a или е и окончание и. При этом обращает на себя внимание, что в передаче географических названий обычно употребляются формы с оконч. ‘a, е (еi). у Заган‘a на Гашэja (j – в знач. неслогjвого i), у Чикоjе, у Шырандаjе (или–jei), у Ханхалоjе; 6‘арезник‘a, на – wстрицкам хфронтие, и – на хронт‘a, у мир‘a, w агароди, у погриби, на пакоси, w каким мести, но наречие – wместа (в Кун.). В наречиях на -е и - ? такое же разнообразие в окончании: ‘а (‘a, е, и, ‘а ‘a) может не только представлять фонетическую замену неудар. е (?), но и быть вызванным влиянием наречий на -а. Окончание ‘а (‘a) распространилось весьма значительно, перейдя и на некоторые сочетания, не имевшие раньше е или ? – wоwc‘a (-‘a) или ywowc‘a (-‘a), зawтpa (-a) бол‘а, дал‘а – бол‘а, но и – боле, акром‘а, wмест‘а, ‘а и в – асоб‘а при асоп‘ и в союзе ал‘а (вм. али) сколька (тол‘ка) при – скол‘ак‘а (тол‘к‘а), но и – скол‘кеi, скол‘ки (тол‘ки), наjпачеi, посли при – посл‘а, бол‘шы, паwужы, – но – нижа, пушша.

В старообрядческом сборнике б-ки Ирк. Д. Сем. (XLV. 1797 см. выше) написанном старцем Давыдом в к. XVIII-го в., по всей вероятности, в Забайкалье, почти на каждой строчке отражается результат изменения неудар. о, а и е, ‘а, свойственный говору писавшего. Вм. неудар. о, а он говорил в предударном слоге а: папов, оу арла, амега о атдпадъших людях, предатечи; а и в ча, ша вм. че ше: чатыри, шаптанiем; шастая, крепак, от Никана ни стала (не стало); испавидь, ленасть. В заударном слоге иногда произносился гласный, напоминавший ы (т. е. аъ или ъ): бритвыми, правилыми и др. – Употребление на письме о или а в передаче неудар. слогов сильно затрудняло писавшего: часто вм. этимологического а он писал о, – обычное явление в письме акающих лиц, не окрепших в орфографии: «ложное еретическая вера повсюду распространилося и власт еретическая всех обладила (28) и др. Вм. неудар. е, ‘а в предударном слоге встречается я и чаше и побядит, посляди, рибяты, ниправда, мижа, ришотки, во своим бизумии, мичу, на мижи, отминил, лижит, от пити (от пяти); жине, ничистаты. В заударных слогах также двойственность, но с перевесом иканья: – силин, Павил, обычаим, обычаив, гонитилив, предатечив, месиц, вышил; но и – предатечав. Форма глагола 2 л. мн. произносилась с конечным гласным а: даваитя, продаетя и купуетя, подаваитя. С конечным а и формы им. ед. ср.: ничестия, бритобрития и др.

Слово «ведро» известно говору семейских в двух вариантах относительно е: фонетическом (ведры) и нефонетическом (в‘одры). С е (не с о) произносится заимствованное слово – казеннъj; казенныи анбары, казеннаja зимл‘а (повсюду); но – каз‘онка – (кладовая). Представлено е в слове – смернъj – (Ник.); в других случаях слышал – смирнъj.

Гласные в сочетании с согласными. Фонетического процесса изменения а в a, е в зависимости от предшествующего, а также и от следующего мягкого согласного не было пережито семейщиной. Правда, в отдельных случаях встречаются сочетания с е вм. а, но эти сочетания не свои, а перенятые от «сибиряков». Так, очень часто, почти обычно, с в наречии апет‘. В таком только виде я слышал это наречие в Тарбагатае, где сибирский налет значительнее, чем в других селах, лег на язык семейских. В Куналее при частом апет‘ проскальзывало и свое старое ап‘ат‘, an‘am‘ у стариков. а иногда и у прочих лиц в Хонхолое и Хараузе. – Ср. сохранение а. напр., в – jарица, jаjцы, jамина, жар‘ут‘ jаишну и др. Изменения je – (с неслог. i) перед мягким согласным не отмечено. Повсюду jec(т) или jec‘=est. Но в разговоре с бабой в Мухорш., произносившей г взрывное и твердое т в 3 л. наст вр., слышал jeic‘.

С гласным и по всей семейщине передается глагол «есть» (инф. и 3 ед. на т): jис(т‘) или jис‘ (j-i неслог.), сjис[т‘]. Возможно полагать, что и в этом образовании опять не свое, а взято от своих сибирских соседей, у которых непременно и в этом случае (так на востоке и на западе Сибири). и или ие отмечено в сочетании с‘лис‘! с‘лиес!=слезь (Н. Заг.). и вм. е (?) в семейщине, как и во многих других южно-великорусских говорах (при jec‘т‘), находится в замене "ведь": вит‘, ит‘; у семейских – ит‘. На изменение е в и в этом сочетании оказывала влияние не только мягкость следовавшего согласного, но и неударенность этого сочетания в предложении.

Лабиализация. Гласный о (о и ‘о вм. ? перед твердым согл.) семейскими, произносится под ударением с значительной лабиализацией: в первой части образования гласного ясно выступает образование для у, затем переходящее к о: Уo .– паскуотина, даруога, харуош, харашуо, т‘уотка, гуwнуо, синакуос, мужyкУow, зawУоду, мнуога, «без прогуном»=без прогонов, – записал хозяин земской квартиры в Хараузе (ср. здесь же ом для ow или аоw говора). Такое образование ударенного о я наблюдал в с.с. Хонх., Ник., Хараузе. В Ник. ребятишки, играя в бабки, покрикивают: "коурул‘, коурул‘а б‘от‘ (бьет). Но это, по-видимому, передача польского слова крул‘ (krool).

В неудар. положении в семейщине отражается на гласном лабиализующее действие губных неслоговых звуков. Но лабиализация в этом положении проведена в семейщине непоследовательно: произносятся гласные и без следов лабиализации. В предударном положении отметим: Бугародица в обычной речи и в пении: прис‘витаjа Бугародица спаси нас! (Ник.). абмуваjут‘ (Заг.). Значительное действие лабиализации я наблюдал в говоре никольской пожилой женщины Анны Микитишны (см. ее портрет с мальчиком): пулноч‘, бугул‘ник (в говоре другой – багул‘ник, багул), папоw ни убажаит‘. Вубор (р. Обор). «ивана богуслова» – в сборнике старца Давыда. В этом слове богу-, вероятно, не представляет фонетического изменения бого-. В заударном положении: три wупуда=3 уповода. В форме род. мн. – ow или оуw, ‘ow или ‘ow (-o – близко к переднему ряду) или yw или даже с утратой конечного w после у. – памешшыкоуw, paдитил‘ow, 5 кон‘оw, кон‘уw, кон‘у (последнее в Тарб.). Но в тех же селах говорят и – 5 телаw (отмечено в Кун). брат‘т‘aw (Заг.), cвидeтилew (Шеролдай). Кроме того, – мал‘чишкаом (Тарб.), албао (Ник.)

Вм. и в неудар. слоге после ж, -ч произносят iу: мужуки, ч‘ужало, ч‘ужолъj (и – ч‘ужало, чижолъj; то и другое отмечено в Н. Заг.). – ч‘ужало жыт‘ смирнаму чилавеку (Н. Заг.). Сочетания – ч‘уловек – я ни разу не слыхал. Как видно, для чи>чу благоприятствующее обстоятельство представлял следовавший за этим сочетанием ж.

Спорадически и>у (переднего ряда) присутствует после губного согл. в неудар. слоге: уп‘уваjут‘ (выпивают).

Гласный и при сильной эмфазе или при пении имеет широкое образование, подходя к гласному е, а в пении почти совпадает с ним. – иди е! (Мухорш.). Господе помелуj. ал‘л‘еллуи-jа.

По всей семейщине последовательно употребляется предлог и приставка з (с) вм. из. з гораду.. з дому, з Масквы, з Ыркуцка, з jашшыка wз‘ас‘т‘, з банку wз‘ал, з лесу, квас с муки, з wyxa сар‘ошки, з нашива сукна, з ыхнъва, з зим‘а (переспрашиваю: с каких пор?) – из зимы, с карману, с плену, с Урлука (у?), здох, штоп ты здох! зламал саху, стоп‘ут‘ (истопят), стругатца (изругаться).

Изменение и в неслоговое и: нjабразованныи. (Кун.).

Нач. а (вм. неудар. о) в слове «огород» иногда отсутств : гарот (напр., в речи старухи в Н. Заг.). На-городи была (Хар.). Но обычно – агарот, w (или yw) агароди. Отсутствие а вызвано влиянием сочетаний с на: на городи<на-агароди, на-гарот<на-агарот, Отсутствует a в сочетании – ни-днэj (ни одной). Иногда отсутствует или произноситcя с неполным образованием заудар. а в предлоге кола: кол-Ыстоки (около Истоки; Истока – ручей образующийся из ключей, около Н. Загана).кола избы (Н. Заг.).

Из замен давних сочетаний редуцированных ъ, ь с плавными отметим следующее. В заменах сочетаний *tьrt сохраняется прежняя общерусская мягкость плавного перед задненеб, (х) губным (в): вер‘х, на-вер‘х, cвep‘xy, на в‘арх‘у (повсюду), читвер‘х, спер‘ва. Ho – вервы=веревки. В глагольных формах и именных образованиях от них -держ- и -дорж . Данные семейщины свидетельствуют, что второй звуковой вариант проник к семейским от «сибиряков»: у последних, как и на сев.-востоке Европейской России, этот глагол имеет сочетание -ор. Обычным сочетанием у семейских является держ: – диржат‘ (д‘аржат‘ – Тарб.), держыш и др. В таком виде эти сочетания употребляются в речи стариков и старух. дорж – я наблюдал в говоре нестарых мужиков; при этом в говоре некоторых из них были и другие наносные «сибирские» черты, не свойственные говору старшего поколения (напр., а вм. ае в глаг. фор., твердое т в 3 ед. и мн. наст.) задоржывалас‘ вада (Хар.), доржыт и – пад‘д‘оршка (Н. Заг.); даржы (Тарб.), доржыт при – держат‘ (Хонх.) В замене *trьt перед гласным полного образования отметим сочетание с утратой плавного: кстит‘ (крестить. Н. Заг.). Из замен сочетаний *rъ, *1ь в начальном слоге перед гласным полного образования: ирват‘, ирваныи, ирв‘ом. ирва (рва), аржаноj. Из речи н.-заганского парня Арлама, отличного объекта: произнеся форму род. ед. «рожы», он замялся и поправился: «иржы», ржана жнив‘а (Тарб.). ил‘ну, ил‘лут‘ (льют; Н. Заг.). В тот же ряд сочетаний перешло и – л‘од: – ил‘дом, ат-ыл‘да.

Неслоговое у и билабиальное w (1). В семейщине в широком употреблении неслоговое у или губно-губное w. Условия нахождения неслогов. у или w таковы. 1) В предлоге, где он чередуется с. гласным у или с yw. 2) В тех формах местоимения *wьs‘ь («весь») и глаг. *wъzeti, в которых по утрате ь, ъ в первом слоге неслоговое у оказалось перед – с з. 3) В начале слова: а) перед согласным b) перед гласным заднего ряда. 4) В средине слова: а) перед гласным заднего ряда; b) перед соглас. 5) В конечном закрытом слоге; в этом положении отмечено и безголосое w. 6) Вместо начального у в первом неудар. слоге. Примеры. 1) у с‘але или w сале, у (w)тым л‘асу, у гости пришла, w аднем, w читвер‘х, w палавина-дён‘, w цэркви, wместа, ywa с‘не, yw-агароди... 2) В этих случаях неслоговое у чередуется, независимо от каких-либо условий, со слоговым у. wcэo или yc‘o, усе, wowca (a), у wceм Хараузи. Как во многих других южно-великор. говорах развилась манера употреблять yw (ув) перед начальным ударенным гласным: увес‘ (весь), ywowc‘a; cp. уw в предлоге. wз‘ac‘т‘, уз‘ат‘, yзac‘т‘ , узамшы wз‘ал, уз‘ал. аwс – в заимствованном слове – аwсенъшнъjа. – В формах с прежним ъ сильным: wаз‘ми. По аналогии с а (из о<ъ сильного) произносится wашеj (вшей. Хонх.). 3) В начальном слоге перед согл. вм. некогда бывшего сочетания wъ- или wь- (с утраченными ъ, ь): улес, wлес (влез), унук, wнук, учара, wтароjа. Ho aw- в слове: аwторник (cp. и аwсенъшнъjа). Перед р, л: wр‘ема (в одном письме заганца: уремя), wлас (Влас). Перед гласн.: wада, wос, wот, wоску, wон‘ка, wотачка, wарабишки; в Н. Заг. и – гарабеj (г – длительное) 4) дwа, даwат‘, тралwа, падwода. заwоду, шwорен, гwос‘, нawoj рас, каwо, jawo, чаwо, гawo, мawo, в неуд.: кapowa, три постаwа, маркоwa, кowaл‘, aтаwa, браwа, браwъj, здароwa, аттыдыwа; оконч. род.-вин. ед. – wa: добръwа, нашыwа, -Патроwскъwa. В заударном положении w перед а иногда имеет неполное образование и близко к утрате; а перед у и после гласного w утрачено: деушки, кароушка; но после согл,: у цэркwу. Перед согл. : деwка, диwна, лаwка, траwка, папоwцы, лестаwка, спраwшык, заwтра, Кис‘ал‘оwка, раwно, даwно, таwро, у д‘реwни, таргоwл‘а. 5) дамоw, гадоw, м‘ашкоw, дуракоw, аз‘ораw, дроw, маркоw. В Тарбаг. от некоторых лиц слышал ф в конце слова: слиф, кароф, галоф. Также от одного парня в Мухоршибири: лупкоф. Припомним и другие отклонения в говоре семейских этих сел от обычных черт семейщины. Для объяснения появления губно-зубн. согл. в конце слова укажем что в говоре «сибиряков», живущих к этих селах, представлено именно ф (в). 6) Вм. нач. неуд. у семейщина имеет неслог. у или билабиальное w: wже w нас, w мине, wдарит‘, wадали, wкрал, кони wгнали, ни wзнали wб‘jут‘ (wб‘ут‘), wражаj (последнее сочетание отмечено в Хонхолое; в Мухорш. и Тарб. это слово передается со вторичным гласным a: wapaжаj) С у произносится новое, заимствованное слово – управа: у wуправы (Хар.). Если за начальным неудар. у находилось w, старое или нового происхождения, то в таком сочетании у представлено слоговым; уwал, уwаjди, уwашол (уйди, ушел); ср. с этим уwо – вм. wo- wa-) в предлоге, а также ywo- в начальном слоге вм. wo-. Представлено у в ф. wузда – по аналогии с фф. с удар. на первом слоге.

 

1. Неслоговое у и билабиальное w передаются посредством w или w.

 

Начальное wы- под ударением сохраняется в семейщине: -wымирина, вым‘а (в Ник. ы в этом сочетании с значительной подвижкой вперед), выпуск. Но в неудар. нач. слоге wы- изменилось: ы под влиянием предшествовавшего w (неслог. у или билаб. w) лабиализовался; в Н.Загане, я отметил – wыделыват‘ – с лабиализованным ы, близким к у. Но обычно представлен результат пережитой полной у-вой лабиализации: wы>у. Так и в.Н. Загане, так и в других селах – удаjут‘ (выдают), ухадит‘ (выходить), уган‘ал (выгонял), упригат‘ (выпрягать), упиваjут‘ (выпивают). После гласного возможно w: ниwдаjут‘ (не выдают). Такой же процесс лабиализации неударенного гласного в начальном слоге отразился и в совсем позднее время, – во время жизни в Сибири: он отразился на заимствованном от «сибиряков» слове "варнак": урнак (каторжанин, вообще бранное слово о нехорошем человеке).

Утрачено в (w) в слабоударенном сочетании "ведь": ит‘.

Перед нач. удар. лабиализован. глас. находится вторичное w: wулица, wум, wутрам, wугал‘, wyxa, wужынат‘, wокны, wоспа, wосiени, wосим, wос‘ка (Оська), wос‘. Река Обор передается, как – wубор (отмечено в Ник.). Но, как передача чужого названия, этот пример не доказателен. По аналогии с формами, имеющими wy-, wo-, могут произноситься с w и родственные формы с неударенными у, о; wузда, wана, wаны (редко в Н Заг., в Тарб). обычно же – ана, аны или ане, как и – атец, ав‘ос, атwорка (форточка), аснатцыт‘ («18»)В этом положении даже старое w. вм. в отсутствует: Арлам (Варлаам). Вторичное w находится перед лабиализованным гласным и в средине слова после гласного: на-wулицы, праwулак, паwужы, паwут.

мн. Сочетание мн в семейщине заменилось посредством wн: wнога, гуwно, гуwна, тиwната. В Мухорш. отметил мн с неполным губным затвором: гумно. Там же мн вм. wн: дамно.

Задненебные согласные. Семейщине тех сел, где предударное иканье не распространяется на счет яканья, где нет а вм. ае в глаг. фф наст. вр., где нет т вм. т‘ в фф. 3 ед. и мн. наст. вр, – там известен ей задненебный длительный г. а не взрывной. – гара, многа, карагот и др. Так в Н. Загане, в Хонх., Ник., Хараузе, Куналее. В Ник. наблюдал длительный г, близкий к h, a ho, близкое к wo: дараhоj и дараwоj (старик не шепелявит, говорит ч‘ не ч‘и ср. ниже). В Хар. также слышал г, близкое к h. В конце слова х – рох. сапох, денех, cт‘ах, астрох, плух, снех. Иначе обстоит дело в Тарбагатае (и Десятникове) и в Мухоршибири. В конце слова и здесь говорят последовательно х. В прочих же положениях, известен и г взрывной. Но такого образования задненебный согл. имеют не все представители этих сел. Наиболее распространено употребление взрывного г в Тарб. (и Десятникове); здесь много и других несемейских черт говора. Не так значительно употребление взрывного г в Мухорш.: здесь нередки лица, говору которых известен г длительный. Вот мужик 43 лет. Он икает, шепелявит в произношении мягких с, з (см. ниже). доржит и будит‘ даржат, т твердое в окончании формы 3 ед. и мн. наст. вр. В его говоре г – взрывной. А вот и молодая баба, она доржит, шепелявит, знат, бегат, у ней мягкое ч имеет значительный свистящий элемент (см. ниже). Она тоже произносит г взрывной. Рядом с ней две бабы молодая и старая: каждая из них знаит‘, б‘агит‘, у них г длительный. Для объяснения появления взрывного г в говоре семейских отметим, что у тамошних «сибиряков», как и у прочего старожилого населения Сибири, г – взрывной.

С длительным г в Н. Загане слышал – гарабеj- но и – wарабишки.

В различном виде представлена замена г в наречиях «тогда», «когда».Перед д в одном и том же селе произносят г (отмечен и взрывной г, w, j (неслоговое и): кагды, тагды,-а, каwды,-a каjда таjда. Ср. и нар. – нагды. В таком же звуковом виде эти наречия свойственны и говорам Сибири (еще вариант: с л: колды). М. 6., своим, а не перенятым со стороны сочетанием для этих наречий является тада када от старухи в Н. Заг.). Различ. звуковой вид имеет передача наречия «где». 1) Представлен вариант без задненебного согл.: де? (Мухорш.), де-нибут (Кун.). 2) Варианты с начальным гласным и (редуцированным), ъа, a, а: иде, (с редуц. и; Н. Заг), ъаде или аде (Мухорш.), аде (в разных селах). В Н. Заг. и такой вариант: агде. Начальные гласные в передаче этого наречия не представляют фонетической замены г в начальном слоге перед d a восходят к гласным, входившим издавна в состав местоименных форм: i, а (*о). а могло перейти к этому наречию позднее, от союза я. Относительно редуциров. и можно полагать и то, что он представляет собою фонетическую замену мягкого длительного г перед д‘е.

к >х в предлоге. Фонетически этот переход совершился перед т, к в связи с общим изменением этих соглас. в указан. положении: хто, кохти м‘ахка... а также – х тому, а затем и – х Мирону, х нам, х в‘асне (Н. Заг., Мухорш., Хар.).

хр- по всей семейщине в образовании – хреiс‘jаны, хрис‘jаны (крестьяне). В Н. Загане у одного лица отметил кр: – крес‘jаны; с кр – то же лицо произносило и Креста (Христа) с кр – от – крест.

к, г, х перед е, и, к в этом положении пережил значительную подвижку вперед, к области мягкого т‘. По всей семейщине к‘ произносится, как заднепалатальный т‘ (т‘к‘), или имеет образование ближе к переднепалатальному т‘. рук‘т‘и и рут‘и, рек‘т‘и и рет‘и, к‘ич‘ка, с Пастa(-‘а), ск‘ин‘ или ст‘ин, т‘к‘ирпичи, капеjк‘т‘и, Т‘ир‘уха, т‘ита, (кета), Т‘итаj, Марк‘т‘елка, «Мартел» – на одной домовой дощечке в Н. Загане; w нас па аднэj паjт‘и (пайке). В оконч. мн. с суф. cк: ст‘ии. Так, кажется, последовательно в Н. Заг: заганс‘т‘ии, шырындаjс‘т‘ии, шыбирс‘т‘ии; в ед. -с‘киj -скьj (ь – редуц. и).

Сочетание длительного г с и (е) представляет собою сочетание средненебного длит г+и(е) или же вм. такого г находится близкое к нему образование j: маг‘илы, сапаг‘и, на т‘алег‘и, маjилк‘и (j близко к неслогов. i; Ник., Хар). В говоре тех же лиц, которые говорят г взрывным, г‘ представляет звонкую параллель к к‘ (к‘т‘): ден‘г‘д‘и, сажг‘д‘от, сапаг‘д‘и, Маг‘д‘ил‘оw (Мухорш., Тарб.). Образование ж отмечено в Ник. с легким длительным шипящим палат. элементом: сх‘т‘итит‘.

Мягкое м по месту образования совпадает с к‘ (кт‘): к‘ина (тина), к‘ес‘ (тесть), к‘еста, к‘т‘есна (примеры из Н. Заг. и Хонх.). В Хараузе отметил д‘>г‘: г‘ен‘ (день), гевеiт‘. В говоре семейских, переселившихся далеко на север, в с. Мохоркала, представлена та же подвижка в судьбе т‘.

Подвижка вперед в образовании к, г, х в зависимости от предшествующих j, н, л, р‘, с‘, з‘, т‘, ч‘ семейщине неизвестна. – хаз‘аjка, Ван‘ка,-у, Сен‘ка, н‘ан‘ка, пун‘ка, насул‘ка,. Лазар‘ка, суч‘ка, на в‘apx‘y. Только в Мухорш. от девочки, бежавшей с ведеркой, услыхал «на реч‘д‘к‘у». В том же селе одно и то же лицо говорило: – мален‘ка и мален‘к‘а. Здесь к‘ вм. к не фонетическое явление, а по сходству с наречиями на ‘а. Такого же происхождения и – скол‘к‘а, -a – (см. выше).

хе, ф. В передаче прежних сочет. с хв, а также ф в заимствованных словах семейщина представляет хф – с ф, близким к безголосому неслоговому у (билабиальное глухое w), и х: хфос, хфароба, захфарала, прихвату, пахфалка, сарахфан, хфарт, хфурманка и хурман (название повозки), Грахфина, гармахфончик, Нихф‘от; хф и в – хватера; хунт, хорма, Хама, Уха (в Тарб. от старика с нечистым семейским говором), хлот, хронт; в Мухорш. и – на хфронт‘ие. Семейские говорят – трапит‘ натрапит‘ – (случаться, выпадать), т. е. говорят, как на западе и юго-западе русской языковой области в Европе; но в Н. Загане отметил и с ф – билабиальным: трафилос‘.

Согласные щ, ж в говоре семейских тверды.

с‘, з‘. Мягкие согл. с, з относятся к ряду палатальных согласных. Дорсально-образрванные они представляют в акустическом отношении шипящий элемент и совпадают с польскими палатальными s, z. Эти шепелявые с‘, з‘ распространены по всей известной мне семейщине; они произносятся и стариками и молодежью. Но к этому необходимо добавить следующее. В каждом селе по произношению шепелявых с‘, з‘ есть различие между молодым поколением и старшими. Молодежь будто с каким-то особенным смаком употребляет шепелявые с‘, з‘. Я не встретил ни одного парня и молодого мужика, ни одной девушки и молодухи, которые не шепелявили бы. Иное представляет говор стариков и старух. Шепелявят и они. Вот дядя Иван в Тарбагатае, мощный старик лет 75; вот дедушка Хфилип лет 80 в Н Загане; вот древний старик (забыл его имя) и его старуха в Никольском; вот старушка в Хараузе нянчится с внуком Микулкой и многие другие мои почтен. собеседники в этих и проч. селах – все они шепелявят, но шипящий элемент у них слабее чем в произношении молодежи, иногда совсем слабый «Почти не шепелявит, – нередко заносил я в этих случаях в свои записки. Имея в виду данные говоров Сибири, полагаем, что шепелявость в произношении с‘, з‘ семейские развили только здесь, в Забайкалье, а не принесли с собой из Европы, – развили постепенно, в среде поколений 3-х. Молодежь, кажется, поголовно овладела палатально-дорсальными с‘, з‘ . К настоящему времени во всех областях востока и севера Сибири в говорах «старожилого» населения распространены шепелявые с‘, з‘ . Они произносятся на низовьях Оби, в Туруханском крае, в приангарских селениях, по Илиму, Лене, Киренге, в Забайкалье, на Колыме, на Анадыре, у Охотского моря. Разумеется, шепелявят и ближайшие соседи семейских, – «сибиряки», живущие с ними в соседних или в одних и тех же селах. (Обозрение говоров Сибири по доступным мне материалам сделано мною в отдельной работе, остающейся пока в рукописи). Широкой волной процесса шепелявенья была охвачена и семейщина, – с‘ила, с‘алу, с‘ем, пис‘мо, с‘л‘апоj, с‘нех, калас‘ница, пус‘тит‘, дас‘видан‘а, c‘epa c лис‘вини, ус‘пен‘я, jес‘[т‘], жыс‘[т‘], шэс‘[т‘], з‘има, з‘амли, куз‘ма, сказ‘н‘у.

Волна шепелявенья отражается кое-где по семейщине и на твердых с, з. В Н, Загане я вел длинные беседы с одним старообрядцем лет 37-и. В его говоренье последовательно были представлены шепелявые мягкие с‘, з‘, но также и твердые с, з имели шипящий элемент. Не могу точно описать их физиологии; но в акустическом отношении это были согласные твердые с, з с шипящим элементом во второй части: сш, зж: сшам, сшол‘, сштал зжнаиш, расш и т. д. Других субъектов с таким произношением я не встретил Только в Никольском у одного старика заметил некоторую шепелявость в произношении твердого с. Отмечу еще в от дельном случае ш твердое вм. с, в слове «светский»: швецкъj закон держут‘, a ни духоwнъj. Так жаловался мне один старик в Н Загане. Его говор знает очень слабые шепелявые с‘, з‘ – шпекул‘ант – с обычной русской передачей сп- – в заимствованных словах (шпирт). Возможно, что со временем в семейщине привьется и эта манера, – шепелявое произношение твердых с, з и смешение их с ш, ж. Этот процесс широко охватил русские говоры восточной Сибири и некоторых местностей западной. Он отражается в Туринской волости Тобольск., в Обдорске в Туруханске, по Ангаре, Лене, Киренге, в Баргузинском округе, отчасти на Индигирке на Колыме в Охотске, по Онону. Напр,: пасн‘а, наси, с‘лачча (шляться), зер‘ло, зарко, жаливат, жалог, шазгли, нижавоj; посол шам, по штанам, а шобаку оштавил вош караулит‘ (так дразнят баргузинцев их соседи, не имеющие в своем говоре мены ж-з. ш-с). В говоре анадырского села Маркова (верст 1000 с лишним к востоку от Н.-Колымска) совсем отсутствуют ш ж: сыпко, сыски, колос (колешь), саман, зар. коза (кожа),...

ц, цв‘ ч. Прежний согласный ц семейские произносят твердо. Обнаруживается тенденция к ослаблению затворного элемента: ц>тс. В сочетании цв‘- взрывной элемент (в ц) ослаблен или совсем утрачен, а длительный, под влиянием следующего в‘ является мягким: цв>тс‘в‘ или с‘в‘; при этом с‘ произносится таким же образом, как всякое другое мягкое с (шепеляво). тсв‘аточки (Кун), с ваточки, св‘атки (Тарб. Ник.), чир‘омуха т‘свит‘от , ш‘виточ‘ки (парень в Myхорш.).

Согласный ч по всей семейщине является мягким согласным. Но образование его неодинаково у всех говорящих. И в этом отношении раскол у семейских: старики, деды – отцы и молодежь. Нередко и пожилые отцы разделяют манеру молодежи. При этом, манера молодого поколения значительнее там, где и в других отношениях произошло уклонение от говора дедов. Сравнительно с шепелявеньем мягких с‘, з‘ манера молодого поколения в произношении ч слабее по своему распространению среди говорящих. В произношении лиц старшего поколения (хотя и не всех) ч представляет аффрикату с мягким взрывным т, и мягким длительным ш: т‘ш‘. Мягкость образования нередко очень значительна; но все же длительный элемент относится к ряду мягких ш‘. Такое образование ч‘ я наблюдал в Никольском, у стариков старух, не старых мужиков, шепелявивших и не шепелявивших, и чаще в Хараузе. В Хонхолое встретил старушку, живущую здесь после замужества лет 40; родом она из Харауза; сохраняет ч и не шепелявит. Но и в этих селах, как и в прочих, многие произносят иначе ч: в их произношении это мягкий слитный согласный, длительный элемент которого подходит ближе к ряду мягких с‘ (обозначаем условно ч‘ц‘), иногда совсем совпадает с с‘ (обозначаем условно ц‘).

В говоре лиц, произносящих ч‘ц‘, непременно представлены шепелявые с‘, з‘. Такое ч‘ц‘ известно по всем селам семейских. В Мухорш., в Куналее, Тарбаг. при ч‘ц‘ произносят и ц‘ – ч‘ц‘oo гавориш, wот ц‘oo. ц‘o? ч‘ц‘ич‘ц‘аснаjа врем‘а, ноч‘ц‘у крич‘ц‘ит, д‘awч‘ц‘онка (Мухорш.). ч‘ц‘атэри кароwа прац‘ин‘аит (ц‘ или цч) ч‘ц‘ич‘ц‘ас, ц‘орт (Кун.). В Тарбаг. в говоре одних и тех же лиц ч‘ и ч‘ц‘. В нижней части села ц‘ (в этой части а вм. ае в глаг. фф., т твердый в оконч. ф. 3 ед. и мн наст.). Женщина из Десятникова говорит ц‘: дац‘ка, ц‘ао, луц‘ц‘и поц‘та приб‘ажала. Говоры тамошнего «сибирского», нестарообрядческого населения имеют ч‘ц‘ или ц‘ (напр. в с. Саянтуй). По отношению к прочим русским говорам Сибири отметим, что ц‘ вм. ч‘ говорят во многих областях ее, – именно там, где произошло смешение ш, ж с с, з и где находятся шепелявые с‘, з‘. Имея в виду эту связь языковых явлений, следует полагать что и передвижка в ряде согласных с, з, с‘, з‘, ш, ж и в ч (ц‘) произошла здесь, в Сибири, под воздействием иноязычного элемента, Но, конечно среди великорусских говоров Сибири с ц вм. ч‘, есть и такие, которые принесли из европейской России эту черту (ц‘ вм. ч‘). И для говора семейских полагаем, что ч‘ц‘, ц‘ также развилось здесь в Забайкалье Об этом свидетельствуют факты современного языкового состояния семейских и «сибиряков». Не лишне заметить и следующее. Забайкальские старообрядцы находились раньше в ближайшем отношении со старообрядцами румынской Добруджи, – с липованами округа Тульчи. те и другие жили раньше в одном месте, в Стародубье и на Ветке. И до сих пор, как живущие за Байкалом-морем, так и живущие у Черного моря сохраняют еще много общих черт в своих говорах. Говору добруджанских старообрядцев ч‘ц‘ неизвестно. ч у них также претерпел изменение, но изменение в другом направлении, – к отвердению: значыт‘.

чк нч, чн. В сочетании чк взрывной элемент в ч ослаблен: чк>тш‘к, или даже совсем утрачен: ш‘к. Также нч>нтш‘. или нш‘. в‘ароваш‘ку. тс‘в‘тот‘ш‘ки, ретт‘ш‘ка (Кун. заимът‘ш‘ки, ш‘витот‘ш‘ки (Мухорш.), лант‘ш‘ак (Мухорш., Н. Заг.). Вм. чн представлено обычное русское шн: рушник, падрушник, мошна, памесишна жыв‘от‘. Сочетаний с сн вм. шн, какие представлены в отдельных словах по всей Сибири (молосной, пшенисной гасник), у семейских не отмечено

л р. Семейщине известно w вм. л в конце слова и в средине слова перед согл. Но w такого происхождения употребляется совсем непоследовательно: в говоре одного и того же лица можно слышать л и w. Чаще л>w при благоприятных условиях: после лабиализованного гласного. На вопрос о том, здесь ли в Сибири развивается в семейщине этот процесс или уже с w вм. л их предки пришли сюда, мы не можем дать определенного ответа. Заметим лишь, что в говоре. лиц глубокой старости я не мог заметить употребление w<л. И любопытно что в говоре н-заганского мужика употреблявшего последовательно не только шепелявые с‘, з‘, но и шепелявые сш, зж вм. твердых с, з (см. выше), также последовательно проведено w вм. л. Вполне возможно, что и эта манера – сибирского происхождения. (В отдельных в русских говорах Сибири она отражается). Н.Заг, доwгаjа, доwх, дажбит‘, тоwк, стукатоwк паwгода пришоw, ходиw, сказаw. Иногда произнос. л с широко опущенными боками языка, – переход к w Ник.: доwга, доwжан, раздуw даw . Xap.: ушоw, минуw при – ходил, просил и др. В одном слове представлено л вм. в (w): трелога треложыт‘ (Н. Заг.). Так и в говоре «сибиряков».

В отдельных случаях вм. мягкого р семейские произносят р, близкое к твердому или совсем совпадающее с твердым р. Примеры такого произношения наблюдал во всех селах. Здесь и твердое р имеет особое образование: оно более раскатисто и более задне, чем обычное великорусское р. Н. Заг: гавару, гаварат, сматру. тры, грэх, брэшыт‘, па румки, брычка (в Ник.: бричка), у перот; прама, пры- (приставка), серотка. Во всех этих примерах отмечен необыкновенный твердый р, а близкий к нему, с некоторой долей мягкости: – пирамена, трапар, трапару (р – твердый). М. б., иного значения отвердение р в вервы.. В Кун. и – в‘аровашку. ру в – крилцо. Ник.: паперок, w перот, читэрох, благадару, гавориш, Варка (р, близкое к тверд.). ррепа – значительно выраженное раскатистый р. Сюда, м б, относится р – у т‘урме (в Мухорш. – у т‘ур‘ме). Хонх.: сибираки (с средней твердостью р). «Как?» – сибир‘аки, берош (тоже средней тверд. р), у сиротку (твердый р). Тарб: атапрош, трох, Пис‘т‘ароwа (p – средней тверд.). Хар.: репа, w перот (средней тверд. р). гавару, -ат‘ (твердый р). М. б иного происхождения ру в – 6pyкwa. Мухоршиб.: курин‘н‘а с‘липата (р средней твердости). Если принять во внимание, что семейские переселились в Сибирь из «Польши», как еще до сих пор они сообщают, то может казаться, что твердое р – это результат влияния говоров белорусов, с которыми предки семейских встречались до отхода в Сибирь. Но такое объяснение не приемлемо по следующим обстоятельствам. В фонетике семейских нет ничего такого, которое их предки усвоили бы от белорусов. Юго-западное влияние было, но оно отразилось на некоторых явлениях морфологии и в лексике. Манера особого произношения р и отвердения р‘ развивается здесь, в восточной Сибири – развивается в связи с таким же явлением, переживаемым прочими русскими говорами. Отметим следующий факт фонетики русских говоров восточной Сибири: особо раскатистое р и отвердение р‘ наблюдаю и в самом Иркутске, не только в мещанском говоре, но и среди интеллигенции (наперот, парытца, тры, гавару, берош. славар... – средней твердости р или совсем твердое р), и в окрестностях Ирк., и в Забайк. (в Селенгинск , Верхнеуд , в Акшинском у.у.). Далеко на северо-востоке отражается та же черта, – и отражается там последовательно. В 80 верстак от Ледовитого океана приютились по р. Индигирке Русское Устье: здесь последовательно р‘>р: до мора, моро, мору, cap (царь), сара, сарыца, запратала, тапер, говорат... То же и дальше к востоку, на Колыме: подрад, рэзко, врэш, говору, врэма, не додружка – до своего брушка, издрэжет... И еще дальше на восток. на Анадыре, в с. Маркове: цар, зора, горацка, дрыссот, товарысса, парат.

 – tje. – По утрате редуцированного гласного, бывшего после согласного и перед j (или неслоговым i) оказавшееся сочет – согл+j (или неслог. i)+гласн. – подверглось по говорам русского языка дальнейшему изменению. Это изменение состояло в тесной ассимиляции согласного и j: вм. сочетания – согл.+j – развивался мягкий согласный с более длительной артикуляцией, чем соответствующий мягкий согласный в обычном образовании. Этот процесс был шире и переживался последовательнее сочетаниями – н, т, д, л + j + гл. – Не чужды этому процессу были сочетания и с другими согласными. Все славянские языки пережили стадию ассимиляции согл. с j перед глас. Южная и западная славянщина пережила и дальнейшую стадию: упрощение артикуляции этого мягкого (палат.) согласного: он становился обычным для данного языка мягким согласным, без особого. более длительного образования. На востоке славянщины, в русском языке, также были пережиты разные стадии этого процесса в судьбе сочетаний – согл.+j+гл. Процесс развития «двойного» мягкого соглас. был общераспространенным на юге и на западе: в малор. и белор. наречиях. По областям этих наречий «двойной» мягкий согласный заменялся обычным мягким. согласным. Но невозможно в этом процессе изменения сочетаний – согл.+j+гл. – видеть черту, свойственную только этим русским говорам. Тот же процесс действовал (конечно, независимо от малор. и белор.) и в других русских диалектических областях, – в отдельных говорах великорусского наречия. И в говорах Сибири ;он в большом распространении. Напр., в Енисейском у. (названнё, у застолля, с похмелля, селенницо), в Нижнеудинском у Иркут. г. (виселле, божжа мать ..) по Ангаре в Иркутске (трет т‘а и по аналогии – треттий. Усолл‘е, плат‘т‘е, ноч‘чу) в Селенгинском у. (свин‘н‘а, весел‘ле, ночч‘у). На Колыме и дальнейшая стадия: н‘<нн‘: терпеня нету! – Пережит он и говором семейских. В настоящее время дело в этом отношении обстоит таким образом «Двойные» мягкие согласные представлены вм. н, т, д, л, ч + j перед гл. Мягкий "двойной" н заменяется иногда обычным мягким н. Эта замена непоследовательно проведена. Она чаще обнаруживается в небрежном говоренье. – свин‘н‘а и свин‘а, дранн‘о, купан‘н‘а, курин‘н‘а, баран‘н‘а, баран‘н‘и сукны, батвин‘н‘а васкрисен‘а, вазнисен‘н‘а, -н‘а, успен‘н‘а, -н‘а, рачен‘a, wc‘o жард‘д‘о, – мн. жард‘а палавод‘да, пит‘т‘о трет‘т‘ак, трет‘т‘а, а по аналогии и – трет‘тиj, брат‘т‘а, прут‘т‘а, плат‘т‘а, сват‘т‘а. Сочетание – ж+j+гл. – также заменяется посредством более длительного мягкого ж, – обычно вне ударения; под ударением же представлен и j (неслог. i), хотя и здесь ж‘; имеет более длительное образование, чем обычное ж: руж‘ж‘jо, руж‘ж‘а (Ник ) а также и с обычным ж: бож‘а. В сочетаниях губных согл. с j+гл. нет однообразия у говорящих. 1) Представлено сочетание губ.+j; губной чаще является мягким, но отмечал и твердость его: п‘jу, п‘jут‘, сим‘jа, c‘aм‘joj, c‘aм‘je, зимав‘jо: симjа, y6jy, пjут‘. 2 В тех же говорах наблюдается и следующая стадия: ассимиляция j с предшествующим согласным; произносится мягкий губной с более длительной артикуляцией (без j), но эта длительность не производит акустического впечатления "двойной" мягкой согласной: п‘п‘ (п‘п‘у). Вм. такого согласного произносится и обычный мягкий губ. согл.: п‘у, wб‘yт‘, б‘от‘ п‘анъj, жнив‘а, варабишки. лj+гл.: ил‘л‘ут‘ (льют), сол‘л‘у, у патпол‘л‘а, с пахмел‘л‘а. чj+гл : кр‘уч‘ч‘а, ноч‘ч‘у.

Из явлений ассимиляции и диссимиляции. ж – з: зоскаjа (жесткая. Хонх.), залеза залезнъj (повсюду . ш – е: шашник (сошник Ник.) и сашник (Хар.); повсюду – шашнатцат‘ (шышнатцат‘ – Тарб., Кун ) шаштоj. н – м: нима. Но возможно, что в таком виде это наречие приобретено от "сибиряков": по всей Сибири старожилое население имеет это наречие с н (нимо). дд – нд: андаj (Ник) при обычном – аддат‘. – 6 – г: гумага (повсюду в Сибири). г сменил собою б под влиянием г в – грамота, -тка.

Взаимная перемена последовательности артикуляций р, л: ларигиjа. То же и в речи Ивана Легостаева из Тюмени: леригiи (в его рукоп. «Беседословие», см. выше).

т между с–р: строк, стразу, стругатца (изругаться).

Начало слова. Перед гласными о, у представлен w (см. выше). Образования с местоименной основой е редко не представлены с j (или с неслог. i): ева (эва) евана, за jетэм. "Как?" – за этэм (Н. Заг.); обычно же с j: jeтат, jeта, jeтых, jeта wот барскии пашни пашли (Кун), jели, jезли, jежли, jесли.

Конец слова. Губные согласные в конце слова тверды: сем, wосим, с‘теп, цеп, жер‘aп (с твердым губ проникло и перед глас.: жериба, (Тарб.) руп (один книжный хараузец, при стремлении к произношению «рубл‘», говорит «рубел‘»), кроw (кровь), глып (Ник.), астаw! (Ник.). Но в наречии в знач. «отдельно» – асоп‘ при – асоб‘а (Кун, Хонх.). В конечном сочетании cm утрачен взрывной а в с‘т‘ тоже утрачен или еще присутствует в виде слабого образования для взрыва. – мос, рос, 25 в‘орс, хфос, п‘орс, гwoc‘, кос‘, тес‘ – тес‘т‘, жыс‘ – жыс‘т‘, старас‘ абvjала, шес‘, шерс‘, дас‘ (даст), wпас‘, атвес‘, wз‘ас‘ – wз‘ас‘т‘, jec‘т‘ – jec‘ (est). В конечном сочетании хт также утрачена взрывная артикуляция: трах (но – на трахту) кантрах.

В образовании форм имени. относительно основы отметим следующее: мox: с гласным о эта основа проведена. и по другим падежным формам: моху... С постоянными -ен-ик является – леденик, леденику .. С суф. з‘н‘-|а] представлено образование дарагавиз‘н‘а, бал‘шавиз‘н‘а. Передвижка основы с глухим согласным вм. звонкого от образований с суффиксом, начинавшимся глухим согласным, в формы, не имевшие такого суффикса: воточка. Так у всех сибиряков, на востоке и на западе. т под влиянием форм вотка. Так же появились т вм. д в – лоточка, – ш вм. ж: в лошечка. – приjомыш, в род. – а. Это формы для муж. р. Для жен : приjомыша, -ы... (Ник.).

В формах сущ. муж. Форма род. ед. почти последовательно оканчивается на -у; формы на -а встречаются очень редко. – кола дому, з дому, кола гораду, кола леденику, кола лесу, да Бару, да ветру, з банку, с карману, с плену, ил‘ну, с Патроwскъwа заwоду, наз‘му, свер‘ху Тугнуjу, ат-суjузу, с Урлука, з Ыркуцка, з jашшыка, ат ыл‘да. – От старого рыму – и в сборн. Давыда старца (XLV. 1797). Форма род. ед. для -ден‘ оканчивается на -и: с jагор‘jиwа-дни; да Питраwа-дни. Дат. на -у: дн‘у. Форма местн. ед. м. и ср. оканчивается на -у под ударением и на -е под удар. и вне ударения (е, ‘a, ‘а и): yw адним даму, w каким гаду, w пл‘ану, у пагр‘абу, у погриби, у мир‘a (-‘а), на-стрицкам хронт‘a, у с‘але, на тем конце, w Хэнхалоjе, у каким мести, у бр‘ухи (см. выше). В названиях географических на –ск – форма местн. имеет не именное окончание, а окончание фф. прилагат. и местоимений: w Ыркуцким, Микол‘ским, П‘атроwским...

Форма имен. мн. муж. обычно на –ы: сыны, хрес‘jaны, бур‘аты, хаз‘аивы; на -а: дама, ваза..; на ‘a из е или а цыган‘a (Н.Заг.). Формами множ. для «канапел‘» служат «канапли» и «канапл‘о». Форма имен. мн. для сред. р. при неударенности последнего слога оканчивается на -ы как в муж. p.: сукны, тил‘аты, wокны, дышлы. В форме род. мн. широко распространено оконч ов (оw): дуракоw, дамоw, вазоw, 6paт‘т‘aw, радитил‘оw, свидетилеw, кон‘оw, аз‘ораw с‘аноw, 5 телаw, ср‘ац твоw, палоw (полей) Но для имен на -ты (риб‘аты, тил‘аты) форма род. мн.: риб‘ат, тил‘ат... На -ов (оw?) в муж. и ср. оканчивалась ф. род. мн. и в говоре старца Давыда: другов, от предотечав, святителив, гонитилив, приданиив, слугов, местов (Сбор X.LV. 1797). Род. мн.: камареj. Им и вин. кони, род. кон‘оw, дат. коним тв. коними. [местн. коних?]. В сочетании с «2» форма муж. и ср. оканчивается на – a: два дома, два пал‘ца (им ед. – пол‘ца). Но при «раз» окончания a не имеется; это слово стало неизменным: – рас, а то и два рас. То же и по говорам «сибиряков»: два рас, три рас (в Тобольской губ.). Ср. – ни рас ни была. – В сборн старца Давыда: рога два; но – два годы споловиную (XLV. 1797).

Окончание формы род ед. жен. р. различно. К распределению окончаний по каким-нибудь категориям семейщина еще не пришла. Употребляется прежнее окончание ы в удар. и внеудар. (и после к, г, х): са свад‘бы, с палавины, гары, паскотины, новины, вады, с тоj стараны, у с‘астры сидели, у св‘акрухи, кwас c муки, кол ыстоки, сера с листвини, кола бани, у т‘ошшы, ат з‘амли. Кроме этих окончании в тех же селах представлены и другия: е (е под удар., и ‘a ‘а вне удар.). Это окончание в большом употреблении, но не в формах с прежним мягким согласным в основе, а с твердым: ат тэj ст‘ане, да самаj гр‘аде, 25 пудоw муке (Ник.). кола Н‘аве, ат с‘астре, кола избе (Н. Заг). нижа гаре (Кун.), са старане (Хар.), с р‘аке (Тарб.). Ударенное е распространилось и на прежние основы на -ь (из i): с валасте, да валасте (Н. Заг., Хар), с тэj паде (Хар) – с Паск‘a, с палавин‘а, дарог‘a (-‘а), с субот‘а (-a), з‘ зим‘а. «С каких пор? – Из‘-зимы (Мухорш.), В сборн. старца Давыда: от злои жене. Форма дат. – местн. ед. жен. р. имеет также разные окончания: ы (и после к, г, х) под удар. и вне ударения, и вне ударения, не только в прежних основах с мягким согласным, но и с твердым; е под ударением (е) и вне ударения (‘a, ‘a, e). Не можем сказать с уверенностью, то же ли окончание отражается в неударном и. к с‘астры, па какоj-небут‘ цаны (H. Заг.), даj сираты, говорит‘ старшыны (Хар., Шеролдай), на чужэj стараны, у нужды и гор‘у (Хар.), у Бичуры, аб-малат‘бы думал (Ник.), на службы (Ник.) на служби (Тарб.), дал Грахфины Карпухинаj, у wуправы (Xap.), к т‘ошшы (Мухорш.), w церкви, к мел‘ницы, к жане, w з‘амле (Н. Заг., Ник.), на тэj старане (Хонх.), на паск‘а (-‘a) и на паски, на н‘адел‘а (-‘a), w бутылк‘a, на жоп‘a, на литоwки, w д‘ареwнеi (см. выше). В говоре старца Давыда также неодинаковое окончание имели формы дат.– местн. ед. ж.: в реки, земли, ко своей поганыи вери, ко своей веры, в молитви исусовыи, в воде.

Ряд форм с прежней основой на -ь (из i) стал употребляться в форме местн. п. с ударенным окончанием е: на степе, у валасте, путе, на паде, w грезе, w груде на Бр‘ане, у часте жыв‘от‘; ср. и наречие – назаде. Не перевелись в семейшине и прежние, традиционные формы на –и: к воласти, у воласти, на степи или – по степи. Возможно полагать, что с окончанием е указанные формы (на степе...) вошли в семейщину под воздействием говоров «сибиряков»: в великорусских говорах Сибири во всех районах старого заселения, в широком употреблении фф. на –е в прежних основах на -ь (i). Ср. и звуковой вид в других частях этих форм: грезе, с е вм. ‘а, как в говорах Сибири. Впрочем, не лишено возможности и иное положение: формы с окончанием е при формах со старым окончанием и появились в речи предков семейских еще до поселения их в Сибири. В языковом отношении забайкальские старообрядцы находятся в ближайшем отношении к старообрядцам Подонья и Добруджи; а в речи тех и других имеются формы на –е: на степе.

В семейщине «полдень» передается сочетанием палавина-ден‘: пришол палавина-ден‘. – В этом сочетании «половина» или сохраняет еще самостоятельное значение (напр. – у палавину-ден‘ – Ник.) или уже утратило его, тесно примкнув к «ден‘» (w читвер‘х w палавина-ден‘. Н. Заг.).

Говор с. Десятникова и в отношении фф. склонения удалился от прочей семейщины: там ф. дат. и тв. мн. одинакова, на –м: рукам, нагам, деwки, с р‘аб‘атам. Так передаются эти падежные отношения во многих говорах Сибири.

Местоимения. Форма род.-вин. ед. личных местоимений на -е: мине, тибе, сибе. Только тарбагатайцы в числе прочих заимствований от своих соседей-«сибиряков» взяли и формы этого местоимения на -‘а: мин‘а, тиб‘а, сиб‘а. В Хараузе беседовал с одним грамотеем, который путался в употреблении – сибе – и – сиб‘а –: не только – дли сиб‘а – но и-при сиб‘а –. Формы на –е отражаются и в сборн. старца Давыда: называли себе, оу себе... Форма дат.: мине, тибе, сибе. Так и в Тарб. To же и в – галасит‘ аб мине (Мухорш.) и др. Смешение форм дат. и тв. во множ. отсутствует. Только один раз обратились ко мне мужики в Н.. Загане: – с нам пасидит‘а!

Форма имен. муж. в двояком виде: wон и jон. Более частое wон сменяет собою, по всей вероятности jон: последнее слышал от баб и стариков. Жен. р – ана. Род. – вин. jawo, jajo (и – иjо): в Куналее отметил и – иjе: иjе нинаjдош. Дат. jаму, jej. Тв. и местн. jом, за jом, с jом, у jом; только в Ник. при – за jом и др. отметил и – с jим. Ж. p. jej. Именит. множ. аны и ане. – аны – в говоре лиц, менее подвергшихся влиянию со стороны. Одна пожилая женщина в Ник., которая обычно говорила аны, раз сказала с е, но по тесной связи с аны н остался твердым: анэ. За то, что семейщине раньше было свойственно аны, могут сказать и их близкие сородичи в румынской Добрудже. в Тульч. окр., где также эта форма имеет вид аны. Различие категории рода не отражается а форме аны. аны говорил и старец Давыд (сборн. XLV. 1797). Форма дат. одинакова с твор.: им‘а, за им‘а, с им‘а. На -м‘а оканчивается форма дат.–твор. для этого и других местоим. в великорусcк. говорах сибиряков. Как видно, в сочетаниях форм этого местоимения с предлогами н отсутствует. Так и в сборн. XLV. 1797: из их, на их.

тоj (тот) – повсюду. Так и в сборн, XLV. 1797: той кто .. Так и в говоре тульчинских старообрядцев: той суд, на той берег, той лежит, а етой бежить... Твор. и местн. ед. имеют одну форму: тым, с тым, у тым канцу; при такой форме существует для местн. и форма с е с твердым или мягким т: у тэм писме (Н. Заг.), у тем мести (Тарб.), на тем канце (Мухорш ). Жен. ед. таjа. Ср. ед. тоjа (тоjа места ..). Так и у липован Добруджи. Винит. ед жен. туjу на туjу улицу, туjу цену; и – на туjа сторану (Н. Заг.), и – на myj (Хонх ). У липован Добруджи: на тую же площадь, тую пограбил. Родит.–дат.–местн. ж. тэj: ат-тэj, па тэj, на тэj, у тэj улицы, у бал‘шэj – Ср. тот же гласный под ударением в соответствующих формах прилагат. В Хонхолое и Мухоршибири при указанных формах отмечено и с гласным о: с тоj стараны, на тоj улицы. Имен. множ. тыи. В Нов. Загане при – тыи – употребляется и форма с гласным е; предшествующий т является твердым или мягким: тэи, теи (одни и те же лица). Род.-местн. тых. В Н. Заган. и – тэх. Там же и – до сех пор. Дат. тым. Тв. тыми. Такое же образование в ряде форм представляет и форма для местоимения «этот». Имен. ед. jетат, этъj (Н. Заг.,) этоj (?Ник..), jeтa. Тв. за этэм (Н. Заг.). wот тетым камн‘aм чикну! (Хар.). Форма местн. в Тарбаг., как у сибиряков: w етим. В Хонх. – w jетам даму (crapyxa). Множ. jешы, jетыи. Так и у липован Добруджи. Род -местн. jетых:

чawo, ч‘ао, ч‘оо, ч‘о для род. и вин Ср. и в Добрудже: чаво пытаешь?

чиjа, чиjу (Ник., Тарб.).

маjеj. Употребляются и формы с о: мajoj, cвajoj, брата, маjова (Н. Заг), мawo братана (Ник.), сваwо (Н. Заг.). брату сваму, па тваму (по твоему Н. Заг.) w сваим агороди (Н. Заг.). – им оканчивает форму местн. ед. для этого и для других местоимений в говорах «сибиряков». у wсем Хараузи (Хар.), wc‘oj (Мухорш., Н. Заг.).

ихнъj, -aja (H. Заг., Ник.). ихъj, -aja (Xap ). В жен. р. и -иха: иха жыс‘, иха мижа. Такое же образ. представляют и великор. говоры Сиб. (ихоj, ихноj, иха, ихна), на какэj wулицы (Хар.), какэj, такэj (Кун.). w каким мести (Хар., Кун., Хонх), такых –ыми, адно пол‘а, другоjа пол‘а (Мухорш.). аднэj – род.–дат.–местн. (Н. Заг., Кун., Хар.)

ни-днэj кражы (Н. Заг.). w алнем (Н. Заг., Ханх., Кун., Тарб.. Мухорш.). w адним (Мухорш., Н. Заг.). адны (Ник.), адне (Мухорш.). адных (Ник.)

обе (Кун., Хар., Н. Заг.). абои (Ник. Хар.). Различия категорий рода не отражается.

другэj (Ник , Хонх.) w другим (Н. Заг.)

нaхто=никто (Тарб , па какоj- небут‘ цаны (Н. Заг.).

двуми. В сборн. старца Давыда: двуми главами; трема перстами.

Прилагательные. В отношении основ: зараз‘-он: зараз‘онъj (Ник). просо: – просываjа крупа (пшено. Хонх.). кур-ин-ja: курин‘н‘а слипата (Мухорш.). брет- (вм. брит- : сын забретъj Н Заг.) твердый согл. в основах: позноj -aja, здешнъj, асеннъj, переднаjа, прежнаjа. В таком же образовании с твердым согл. эти прилагательные представляют великор. говоры Сибири (отмечено –поздоj).

Окончания. Семейщине свойственны нестяженные сочетания: краснаjа пагода, плаxoja лета, краснаjа лета... Но в Тарб. часто, в Куналее и Мухорш. реже употребляются и формы со стяженными окончаниями, несомненно перенятыми от «сибиряков». Только –в‘ошна, в‘ошны, -у: в‘ошну пахали – не только в Мухоршиб., но и в Н. Загане; в Хараузе и Никольском – в‘ошнуjу пахат‘ – окончание род.–дат.–местн. ед. ж под ударением –ej с предшествующим твердым согласным – у бал‘шэj цэркви, на чужэj стараны, худэj... Окончание местн. ед. муж. и ср. –им, – ым, как и в великор. говорах Сибири: у земским, Игнатывым, на прастым, у конишним. То же окончание было и в говоре старца Давыда: – вовторым месте, на кислым хлеби, на которым, во отпадении своим (Сборн. XLV. 1797) Окончание имен. множ обычно ыи, иа: худыи сл‘апыи, чижолыи, дарагии; jета wот барскии пашни пашли. В Ник. отмечены окончания ыи, иjа. В сборн. старца Давыда: малыи рибяты.

Род. jеraт пис‘мо, адин пис‘мо, . другоj пис‘мо (в речи баб. Н. Заг.) адин сушыла продали (Хар.) залеза какаjа (а не – какоjа-) jес‘т? (Хонх ).

Изредка встречаются членные формы имен существ. на -ът, -та, -ти.

Глагол. Основы. С основами инфинитивов на е: гаварет‘ (гаварели...), кричет‘ (кричела), растет‘, стучет‘. Так и в великор. говорах Сибири, Основа на -и: – гонит‘-: гонит кони, стрелит‘ (-выстрелить). Основа на -ja: купл‘ат. Основа наст. вр. перенесена в основу инфинитива: забрет (забрели. забрет.. , бл‘уват‘ (бл‘увал..), с‘ас‘|т‘|, с‘ал... (Хонх., Тарб.) Это заимствование общераспространенного в Сибири образования; держится и свое: сел. Обобщение соглас. к, г в основах наст. вр на е-о: т‘ак‘от‘, тк‘от‘, жг‘от‘. Но – можут‘ Обобщение вида основы с гласным тематическим и в jезди-: jездиит‘ jездиjут‘. В основу наст вр. перенесена основа инф.: паjут‘. В употреблении образования с основой име: имет (берет; ср. и основы в заjмуимс‘а – и др. В основах наст. вр. на -и форма 1 ед. имеет основу с тем же согласным перед окончанием, какой является в прочих формах: малат‘у плат‘у wскип‘ат‘у, прихфат‘у суд‘у, пасад‘у, кас‘у и кос‘у и кашу (от лица. Говорившего – малат‘у-), карм‘у, куп‘у, сп‘у.

Окончание 3 ед. и мн. наст вр – т‘ Такое же окончание имели эти формы и в говоре старца Давыда (сборн. XLV 1797). Но в с.с. Тарбагатае и Мухоршибири среди прочих наносных явлений отражается и черта сибирско-великорусcких говоров – твердое т, хотя и эта черта свойственна речи не всех старообрядцев указанных сел. В говоре лиц употребляющих формы на -т, представлены и другие сев-великорусские особенности: в соответствии –ает‘, -еет‘, непременно будет сказано – am, -ет: знат, дават, умет. При этом в говоре одного и того же лица встречаются иногда подряд формы: с т и т‘: знат и знаит‘ и т. п. Изредка попадаются формы на -т в говоре отдельных лиц и в других селах. Форма без т‘: можа (– «может быть»). Гласный перед –т‘, как и в других формах, проведен о вм. е; – жив‘от‘, н‘ас‘от‘. Но в Н. Загане от одной бабы слышал: жывет‘, в Куналее: сабиресси. Имея в виду последние примеры и общий характер семейщины, до ее пропитывания чертами сибирско-великорусских говоров, – семейщины, как говора южно-великорусского, с вероятностью можно полагать, что ‘о вм. е получилось в связи с таким же гласным в великорусских говорах Сибири. Гласный в ф. 3 мн. в неударенном конечном слоге -у: гаворут‘, воз‘ут‘, сход‘утца, вид‘ут‘... Так и в сборн. старца Давыда.

В Тарбаг. в употреблении инфинитивы на чи с предшествующим согласным основы перенесенным от основы наст. пр. (к, г): берекчи, стерекчи, памакчи. Такое образ. инфинитива широко распространено по великорусским говорам Сибири, – с запада до далеких окраин сев. востока: текчи, лекчи, берекчи, запрекчи, бекчи, жекчи, стрикчи помокчи, волокчи, пекчи и др. Ср. также согласный к, а не х, в этих сочетаниях, употребляемых тарбагатайскими старообрядцами. Ясно, что и в этой черте тарбагатайские семейские пошли за «сибиряками». В Куналее также отмечено такое образование инфинитива, но со своим согласным перед -чн: памахчи. В Тарбагатае представлены инфинитивы на -ти, которым распространено прежнее сочетание инфинитивной формы на ч: памачти, слечти. Встречаются инфинитивы на -сты: припасти, запасти (Мухорш.). Но обычно с‘т‘®с‘: атвес‘ wнас‘ (H. Заг. Кун.). Несомненно, от «сибиряков» позаимствовали семейские инфинитив wз‘ас‘[т‘], отмеченный во всех селах. Но в Ник. и. Тарб. отметил и прежний: wз‘ат‘. Для объяснения wз‘ас‘[т‘] укажем что по всем великорусским говорам Сибири сохранено в форме инфинитива сочетание –с‘ти или с‘|т‘|: с‘асти, класти, jис‘, попасти, кл‘асти... В великорусских говорах Сибири это -сти или с‘|т‘|, как инфинитивное окончание, вытеснило собою старое окончание ти после гласного корня: вз‘асти или вз‘ас‘|т‘|, достасти, добысти, убисти, дасти, брасти и др. Во всех селах семейских говорят jис‘|т‘| (есть). Как гласный и свидетельствует, этот инфинитив взят от «сибиряков».

По всей семейщине употребляются неизменяемые формы причастий (деепричастий), в значении сказуемого: она была устамшы. jом испужамшы. jета ус‘о было закипемшы (покрыто льдом). Н‘авеска адбимшы (отбилась. Хонх.). атец ум‘оршы. нашата канава засрамшы (засорилась. Тарбагатай). хлеб wз‘амшы. кон‘ атцэда уз‘амшы. пришотчи с плену (пришел из плена). брат уехатчи. Эти причастные формы употребляются и как наречия: кур‘ут‘ кратчи. воспу прививала кратчи. што натселис‘ р‘авемшы? В семейщине встречается нередко в качестве наречия и такое образование: натхад‘ава или – патхад‘ашша в знач. «хорошо», «как следует». Последнее образование употребляется в разных местностях и у «сибиряков»: потход‘ашшо или – потход‘а. «Как у васъ? – Потход‘ашшо (или – подход‘а). Также повсеместно, от Западной Сибири до Анадыря, в ходу и наречие «кратчи». Впрочем, у семейских это образование могло быть принесено их дедами из Европы: у их сородичей на Ветке и в Добрудже также известно оно. И причастие, в значении сказуемого, употребительное и в говорах нестарообрядцев, представляет собою европейское наследство. Как наречие, употребляется «згад‘а»: н‘амнога згад‘а.

В глаголах на -ся представлено в конце с‘а и си. В сборнике старца Давыда встречается и сы: зделалсы, осталсы, наоучалсыбы, оужаснулсы.

Наречия, союзы, частицы. кагда, -ы, тагда, -ы, каjда. таjда, кавда, тавда, када, тада (см. выше). тажно (тогда, потом), ап‘ат и апет‘, лани, ланис‘, утре, заwтр‘а, wчара, wчарас‘ка, cедни, нон‘ча и нын‘ча. напрок (на тот год). позда. Тапер‘, тапер‘а, таперича; реже тaпер‘, типерича (между прочим от древнего старика). де, аде, иде, де-нибут‘ (см. выше) назаде, позаде (позади). назат‘ (назад), тутака, тамака, нима (см выше). кола. аткэл‘ или аткел‘ и аткыл‘, аткул‘, аткэдыва, аттэл‘, аттэл‘ва, аттыл‘, аттэда, аттыдыва, атцел‘, атцеда. пакэл‘. куды. суды. скрос‘. асоп‘ и асоб‘а. акром‘а. скол‘ –л‘ка, -л‘ки, -л‘к‘а или скока. стол‘. тол‘ки, -а. тока, ишо. пашто и пошта (почему). так‘ма. втун‘. пачес‘ (почти). диwна. шыпка (очень). браwа (агурцы растут: 6pawa и т. п.) пушша. наjпаче. заwсака-проста. нахратам (нахрапом), на-хфарт (на-хфарт итит‘ – наудачу идти). аднака (вероятно). бытта (без особого значения; напр.: -jета бытта батка моj – и т. п.). ал‘а и ал‘ (или), ал‘ба (или) хуш (хотя), jежели, jeжли, jесли, jели jезели, jез‘ли. къли (къли w гости – пагасти w нас). эва и – эвана (указат.: вон, вон там) ну! (в знач. утвердительном: «да!»). Баба на улице колотит девчонку. Девчонка вопиет:.. Aj – waj, н‘абуду! (Хонх.) Частица ка: тама-ка. тута-ка, нету-ка, паjду-ка... На многих из этих наречий, союзов и частиц также отражается влияние сибирско-великорусских говоров: апет‘, напрок тажно, назаде, назат‘, нима, пачес , за-вс‘ака проста на хфарт, аднака, бытта, ну! (да!) частица – ка.

Из семейского синтаксиса можем отметить только немногое. Форма вин. мн. кони употребляется в значении дополнения: нашы кони wгнат‘. кони wгнали. пасти кони. пускат‘ кони. ни видал маих кони? па кони в‘алит‘ итит‘. При сочетании с «2» обычная великорусская форма на –а: два кон‘а. Но – п‘ат‘ кони, многа кони. Ср. и в говорах Сибири: у ково кони нет (Нижнеудинск. уезд). Форма -ската- употребляется в значении прямого дополнения: – кармит‘ ската, wз‘ат‘ [wз‘ас‘т‘] ската – Так и в говорах Сибири (на востоке).

Местоимение -кawo- имеет значение «кого» и «чего» («что»). Каwо зделаиш? д‘адин‘ка, каwо н‘ас‘ош? Kawo работат‘? каwо w мине jec‘ (что у меня есть?). wон н‘а знаит‘ каwо мы jадим. – каво ты делаш – и в говорах Сибири.

В сборнике старца Давыда (XLV. 1797), при передаче дополнения с предлогом, предлог употребляется перед именем и перед относящимся к существительному прилагательным и местоимением. «к рымскому к заблуждению, к проклятым их к ересям и к поганым их обычаим. отидет со всеми со своими со служащими со слугами и придотечими. прибыл во благочестии. во христовои в вери, выстинным в пути и др.

Ударение. Существ. туча, чишша (чаща), дачка (дочка) пара, 2 пары (пара лошадей, 2 пары; так и у сибиряков), дума (дума, мысль), ван‘ка (вонь), санхи (– и у сибиряков), пакасники, на гару, платину прудит‘. В сборнике старца Давыда: слуги, три перста.

Прилагат. дишавоj (– на этом слоге ударение и у сибиряков), атец роднаj, мат‘ раднаjа, наwоj, наwоj рас (-о- в этом слове и у сибиряков).

Местоим. тому.

Глагол. Гавориш‘, -т‘, гавор‘ут‘, гаворили; прудит‘, работат‘, робит‘, паложыт‘ (на -ло- ударение и у сибиряков), пакастит‘ (на -ти- и у сибиряков) павернит‘, пасли, припасла, -ли, wз‘али, прадали. жыли, было, были, В трех последних случаях ударение на последнем слоге отмечено и в великорусских говорах Сибири. Но ударение в указанных формах (в частности в -было, -были) представлено было и в говоре старца Давыда. С ударением на последнем слоге эти формы употребляются и старообрядцами Добруджи. В говоре старца Давыда ударение на последнем слоге имела и форма 2 л. наст. для некоторых глаголов: творите (2 раза на одной стран., 3-ей).

Лексика. а: ал‘ба (или). аламус (высохшие места в поле). аргал‘ник (растение вроде «шипишки», – что растет по «аргалу», т. е. по сухому навозу, кизяку). бич (кнут). бол‘ки (нарывы). батвин‘н‘а (квас из поджаренных отрубей). бравъj (хороший, – бравъj сарахфан; брава (хорошо). братка! (обращение к брату). брехат‘ (врать). брихн‘а. бричка. бруква (брюква). бул‘ба (картофель). бурун (теленок на 2-ой год). бутун (озимый лук). в: вервы (веревки) вершна (верховой, едущий верхом). винник (виновный). ван‘ка (вонь), вон‘киj (вонючий). г: гл‘анитца (нравится). гнат‘ злобу (злобствовать) гноj (навоз). гнус (насекомые). Ганошит‘, -с‘а (готовиться), гарабеj (воробей). итит‘ на гарло (идти напролом). на грутки лес‘т‘ (силою идти). галупки гуркуjут‘. гухаj (свинья). д: дастат‘ начал‘ника. диваха (девушка). дума (мысль, дума). ж: жопа (кроме обычного значения, имеет значение вообще зада ч.-н.; старушка указывая мне на обгорелую заднюю часть избы, говорит: «эвона, жопа абгарела»). журавец (журавль у колодца). з. забит‘, (забит‘ да смерти, забил бы иjо и бросил, загадат‘ (позвать, оповестить, заказать, – загадат‘ на схот, загадат падводу). закипит ил‘дом (затянется льдом), jета yc‘o было закипемши (покрыто льдом). запан (фартук). заплот (забор). зарит‘ (разорять). застин‘, сел у застин‘ (в тень). з‘ал‘онка или атава зимав‘jо. и: иставъj (настоящий). ичиги (вид сапогов) j: jавку дават‘ (показание давать). jаловка (яловая земля), jеман (козел). к: каз‘онка (кладовая). казнит‘ с преф с,-: сказнит‘, тибе сказн‘у. калтус (увал с болотом). капеjки (вообще деньги, так и у алтайских «поляков» – старообрядцев). кардон или jетап (арестантская). карандус (тарантас). клат‘ (скирд). карагот вод‘ут, ковал‘. каласник, каласница (сарай для колоса, соломы). кургашки (ягнята), вино кур‘ут‘. курма (одежа, см выше). кучери (см. выше). л: лебеда – либида. леденик (ледник, куда кладут покойников, подлежащих осмотру вскрытию). лемех, литовка (коса). ладон‘ (ток). ланчак (годовалый жеребенок). м: мат‘угом стругатца (по-матерному изругаться). малатила (цеп). морак, марака ход‘ут‘ (дождевые облака ходят). мыт – по-нашыму дрис‘на. мутырна (затруднительно). н: наз‘ом. хлеп стаит‘ у народах. итит‘ натураj (силой). навоj (иной). насул‘ка (деревянный четыреугольник на морде у теленка, чтобы не сосал коровы). халат на растапашку. Настругат‘ (подговорить, натравить). на-шшэт (на-счет). о: обжа или аглобл‘а (по местностям; первое напр. в Куналее, а второе в Тарбагатае). абиждат‘ (обижать). абр‘ат (наряд). дочка д‘ат‘ми апсаципас‘. арала (coxa с одним сошником). атворка (форточка). в-аткрытку кур‘ут‘ (открыто курят). п: падушка (падина). на маих пам‘ат‘ах. паут. перс[т], персты. пил‘насти (заботы). пихтар‘ (пихтовые деревья). пл‘ат‘ен. песни п‘аjут‘, – р‘авут‘. подморнаjа зимл‘а (черная, сильно высыхающая почва). пабирушка (нищий). павеки (подволока). памачка (дождем). пасел‘ (выселок), паскотина. пасекли паскотину (подрубили поскотину). 25 пасудин хлеба. патужнаjа вада (сильная вода), патуга ат-ыл‘да. пахфалка пр‘асла. пригон (скотный двор). прималотнъj хлеп. л‘от преит‘ (тает). правалаводит‘ (провозиться). карова прачин‘аит‘ (издохла) просываjа крупа (пшено). простоj (пустой незанятый). прахалоднъj (прохладный) карова прачин‘аит‘ (починает). р: рачен‘е. р‘авут‘ песни. ритават‘, p‘атуjт‘а, атец думал сына атритават‘ у бур‘ата, паритават‘ (помочь). рагалы – долгаjа т‘алега. халат на-растапашку. рыпат (куражиться). с: с‘астринец. сеjанки (ночвы). сес‘|т‘| на-жопу (приподняться из лежачего положения) сидет‘ самагонку (гнать самогонку). итит‘ на-силок (силою). син‘авицы (синяки). слых (слух). см‘аротнаjа jаму пригатовили. сопка (оголенный крутой холм), ст‘ах (шест). карова стел‘на. стин‘ (тень). стукатолк (стук). суслон (куча в 10 снопов), да сутерпу (пока можно терпеть). т: тавро (печать со знаком, которой метят лошадь). талина (тальник). тварит‘ (делать). Талмачит‘ (о ребенке, начинающем говорить). т‘анигус (подъем в гору). трет‘т‘ак (жеребенок на 3-ий год). трапит‘, трафит‘, трафилас‘. наша сила у тук неjд‘от‘. турит‘ (гнаться). д‘авч‘онка захфарала, турусит‘, кричит‘. туесок. тын. у: wупуут (уповод). урнак (варнак). усвидат‘, усв‘ал (увядать, увял). ф, х; хфурманка, хурман (вид повозки). хмарит‘, – а дажжа нету. wутрам хмарна было. на-хратам брат‘ (нахрапом брать). хфарт (удача), на-хфарт итит‘. хрушкъj (крупный). ц: цапн‘ак (ведро у колодца для черпанья). ч: чаj чаjлонскъj. чичаснаjа врем‘а (настоящее время). щ: шшып‘аткоj (красивый).

И в словарном составе отражаются два диалектических пласта: 1) южно-великорусский, с некоторой примесью заимствований, сделанных на юго-западе (1), и 2) сибирский, северно-великорусский. 1) Напр.: брехат‘, бул‘ба, гарабеj, забит‘, кучери, гноj (навоз), плетен‘, патужнъj, ритават‘, трапит‘, хмарна, нахратам и некоторые другие. (Об ал‘ба, пил‘насти... см. ниже). 2) В словарном отношении говоры Сибири обобщаются с говорами сев.-востока европейской России: Вологодской, Архангельской, Олонецкой, Пермской, Вятской г.г. Кроме того, в течение жизни в Сибири они развили несколько своих образований и заимствовали ряд слов от других языков Сибири. Семейские позаимствовали от «сибиряков» и многое в отношении словаря. Напр.: бутун, ганошыт‘, -с‘а, гнус, диваха, заплот, ичиги, калтус, карандус, литовка, паут, падморнаjа зимл‘а, сопка, стин, т‘анигус, туесок, упуут (уповод), шыпишка, хфарт и др. В Забайкалье же позаимствовали семейские ряд бурятских или монголо-бурятских слов. Это позаимствование сделано было непосредственно от бурят, вследствие своих связей с ними с первых же лет поселения в Забайкалье. Но некоторые из этих слов могли перейти к семейским и при посредстве «сибиряков»: аргал, аргал‘ник (бур. аргhал), бурун (бур. буру; халхасско-монг. биру), гухаj (бур. гахаи, гахa – с долгим a), jеман (бур. jаман, халх.-монг. иман), кургашки (хори-бур. хур‘игhан, халх.-монг. и селенг. хуриг или хуригhа), курма (халх.-монг. и южно.-монг. курме, курем, хурме хурем, хори-бур. хурмо, -е – с у ближе к среднему или переднему ряду). Одинаково с «сибиряками» семейские зовут бурята «брацким», а бурятку «брачохой» (брачоха), в почтительно-дружественном обращении к буряту они называют его «тала», «талаша» (бур. Тhала – приятель).

 

1. Такого же происхождения словарные заимствования находятся и в языке старообрядцев «поляков» на Алтае, в Владимирской и Риддерской волостях Змеиногорского округа: треба, хиба, подивиться (посмотреть) и др. Также одна заимствованная песенка с чертами языка тех, от кого она была перенята, указывает на юго-запад европейской России:

 

Сидел москаль на прилавочке

Призащурив очи-

Так и видно, что он, бедный,

Вареников хоче.

Хотел бедный москалек,

Стал женку пытати:

Хозяюшка, голубушка,

Свари мне ин-то, чу...

 – Что, чего тебе зварити?..

Пошел москаль з хаты,

С голоду сердитый. .

Подбегает ко ученью,

Стали его бити.

Биют, биют москалюку

Вину вспоминают... («3аписки Зап.-Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва», кн. XXVI, 28, 56-57).

 

Заимствования из языка общерусского, «образованных» классов: астрицкъj – брат убит на стрицкам хронт‘a. Згарнизавалис‘ (сорганизовались). л‘аригиjа (религия), лебизацыjа и билизацыjа (мобилизация). жэнскъj полк. распублика, – пар‘атку нету. адна распублика; w нас пашла такаjа распублика! (у липован Добруджи более подходящее турецкое слово – калабалык). cyp‘joc, стали сур‘jозничат‘ (ссориться). начал‘ства шшадит‘ (чтить, уважать).

Ответить на вопрос, с какими русскими говорами семейщина издавна составляла одно языковое целое, затруднительно, вследствие многих диалектических наслоений, отразившихся на семейщине не только здесь, в Сибири, но и там, в Европе. Легче определить ту область, где некоторое время жили предки семейских до переселения в Сибирь. Эта область – северная часть Черниговской губ. – Стародубье, или соседний край Могилевской губ. – Ветка. Те старообрядцы, которые живут и по сие время там, представляют в своем говоре все главные черты, одинаковые с говором забайкальских старообрядцев, если отвлечь от говора последних сибирские наслоения. Вот несколько черт говора старообрядцев, живущих на Ветке (1). 1) Аканье и яканье такое же, как у забайкальцев. 2) Длительный согласный г или h; с таким же г «карагод». 3) Употребление совершенно в тех же условиях, как у забайкальцев, неслогового у, чередующегося иногда со слоговым у. 4 хв (хф?). хвороба... 5) о>у: богуродица, гусподь, винувата. 6) В формах имен: дат. ед. жен. на -ы с ударением (козы); родит. муж. на -у (с дому, удоль карагоду, хмелю). 7) В формах местоимений и прилагат.: для местного муж. ед. окончание ым, ич (в високим терему); оконч. -во (-ва); для род.-вин. ед. м. и ср. (ево, тваво, сваво...); мине, тибе, сибе; сложные формы «этый» (этъj), [тъj]; с гласным и местоим. «чия». 8) В глагольных основах: плювать, ездиють, кричеть: «В Маши сердце не стерпело, громким голосом кричала» (ср. рифму в произношении: ела: стерпела – кричала). 9) Окончание т‘ в 3 ед. и мн. наст. вр. 10) Причастные формы в значении сказуемого («самовар закипевши»). 11) Предлог с (з) вм. из («с дому») 12) Ударение: работать. 13) Из словаря; матка, батька, бравъj («дявчоночку бравую, белую румяную»).

 

1. Пользуемся замечаниями и записями, сообщенными И.С. Абрамовым в «Живой Старине» 1907 г, в. III. К сожалению эти замечания очень скудны, а записи малоудовлетворительны.

 

Как на семейщине отразилось влияние Сибири, так и на говоры оставшихся их собратий на Ветке и в Стародубье продолжали воздействовать говоры тамошних давних поселенцев – носителей белорусского наречия, смешанного с малорусским и слабее с южно-великорусским (1). Ср. из словаря ветковских старообрядцев: жинка, коханочка, личши (лучше), було, чи (чи жива твая семья?), попытайте (спросите). Лексические данные семейских свидетельствуют также, что предки этих старообрядцев жили в Западном крае, где был силен культурный элемент польский, отразившийся на лексике тамошних русских (белорусов). Кое-что из этих заимствований переняли и предки семейских. Словарь семейских сохраняет воспоминание об этом. Ср. такие слова, употребляемые и в настоящее время семейскими: ал‘ба (или), пил‘насти, – передачу польского krol в игре: коурул‘, коурула; забит‘, загадат‘ (заказывать, созывать), з вм. из. Может быть, по западному семейские называют кузнеца «ковал». Впрочем то же слово (и с ударением на первом слоге) употребляется и на севере России, напр., в Кадниковском у. Вологод. г. (2). С запада, вероятно, вынесли семейские «бричку» («брычку»). «хфурманку» и там же научились называть сумрачную погоду «хмарной», дождевые облака – «хмарой» (имеется и сев.-великорусское название – «марака»).

 

1. Об этих говорах см. в «Изв. Отд. рус. яз и слов. И. Ак. Наук», 1910 г., т. XV. кн. 1 и материалы в «Жив. Старине», 1901 г. XI, вв. II–IV («Литвино-Белоруссы Черниг. г. » М.Н. Косич), а также записи в «Варшав. Университетских Известиях» 1914 г., IX.

2. «Живая Старина». XIII. в, 1–2, стр. 199.

 

По вопросу о том, из какой области предки семейских переселились в область Польши или к рубежу ее, укажем прежде всего на ближайшее отношение говора семейских к говору старообрядцев – липован, живущих в румынской Добрудже в округе Тульчи. О выходе своих предков из «Польши» и эти старообрядцы, как и забайкальцы, еще помнят (1). Предки и семейских и липован принадлежали к одной диалектической группе – южно-великорусской. В местах нового жительства в последующее время они восприняли ряд черт других «русских диалектов: семейские от сибиряков – сев. великороссов или средне-великороссов, а липоване от малороссов (напр.: твердое ч, ыр в «кырчма», как на южной окраине Галиции; шукаем чуете, гарман ток). Кроме указанного наслоения, в говорах этих разобщенных старообрядцев отразилось влияние иноязычное, не славянское: в Забайкалье монголо-бурятское (ср. вышеуказанные слова), в Добрудже 1) румынское и 2) турецкое; ср., напр., слова, вошедшие в речь липован: 1) аменд (штраф), амендуить (3 ед.), либер (свободный), перчептор (сборщик податей), прехфект: 2) бакшиш (взятка), дескире-пашпорт по ихнему [по турецкому], ехвендий (господин), каймакан (вм. «каймакам» – уездный начальник), калабалык (беспорядок): «у нас такой калабалык пойдет – не дай Бог» (– у семейских, как и у «сибиряков», для этого служит «распублика»); марафет (милость). – Ряд общих черт в говорах семейских и липован в звуках и формах отмечен выше, при описании говора семейских. Ср. следующие явления: 1) Одинаковые замены неударенных а, о, е. 2) Неслоговое у, чередующееся с слоговым у, употребляется в тех же условиях, как у семейских; неслоговое у и вм. начального неударенного у 3) хв вм. ф (ехвендий, прехвект). 4) у в окончании родит. ед. (пелену, Дунаю, аменду); ов в оконч. формы родит. мн. (делов). 5) В формах местоимений: мине, тибе, себе (род. вин.), той, тую, етой (тот, ту, этот), етые (им. мн.) етыми; оны. 6) В глаголах стрелил; займутся; т‘ в ф. 3 ед. и мн. (волокеть, спить, хотять, сманють, пытають); -‘ут‘ в неудар. слоге формы 3 мн. (сманють). 7) Наречия: иде, игде; умирали дюже, шыбко; скачут(ь) по степе двое вершно; откуль, откеда, скольки, стольки; коло (коло Калаорману). 8) Лексика и ударение: батька, брешите (врете), хмара, астрицкие, было и др.

 

1. «Мы давно из Расеи выбежали, из Стародубья. Дедушка мой, покойник, еще жив был». В. Г. Короленко. IV, 258.

 

Липоване Добруджи помнят и о том, что предки некоторых из них переселились в Добруджу с Дона. До сих пор еще держится там, хотя и не сильный, «некрасовский корень». Меры Петра Великого по отношению к старообрядцам взволновали и донских казаков. К тому же экономические тяготы этого времени также беспокоили донцов (1). И «тихий» Дон возмутился. Под предводительством Некрасова часть восставших казаков ушла в 1708 г. на Кубань и отдала в крымское подданство. Позднее, по взятии русскими Анапы, некрасовцы переселились в Турцию, к устью Дуная.

 

1. Настроение донского казачества таким образом выражено было в послании Кондратия Булавина к старшинам кубанских казаков: «A если царь наш не станет жаловать, как жаловал отцов наших и дедов и прадедов, или станет нам на реке какое утеснение чинить и мы войском от него отложимся.. и потому мы от своего Государя отложимся, что нашу веру христианскую в Московском царстве перевел, а у нас ныне отнимает бороды и усы, также и тайные уды у жен и детей насильно бреют» («Рус. Старина», 1870 г., июль, 7).

 

С Доном были связи и у семейских до переселения в Сибирь и после водворения в Забайкалье. В конце XVII-го и в начале XVIII-го столетия в Стародубье и около Ветки, откуда вышли «деды» семейских, жило много старообрядцев, – выходцев с Дона. Имеется, напр., указание, что в начале XVIII-го в. около Ветки находилась слобода из 65 старообрядческих дворов донских казаков (1). Когда старообрядцы поселились в Забайкалье, среди них действовал книжный человек Петр Буров, «бывший казак Пятиизбянской станицы» (II-го Донского округа, на правом берегу Дона): см. выше стр. 22 Эти связи не ограничивались только общностью «древляго православия»: они простирались и на общность диалектическую.. В говорах старообрядцев Забайкалья и Добруджи представлены те же южно-великорусские черты, что и в говорах населения вдоль тихого Дона, в его верхнем и среднем бассейнах (– в нижнем уже значительно отражается элемент малорусский, а отчасти и иноязычный, – греческий). 1) Длительный согласный г или h вм. взрывного г; длительный задненебный согл. и в слове – горобец. 2) То же аканье и яканье. 3) Употребление в одинаковых условиях неслогового у в том числе и вм. неударенного начального у. 4) ка, -ку после мягкого согласного, при редком -к‘а, -ку. 5) хв (хф?), х. 6) Обобщение основ с о вм. ъ (роту..). 7) Окончание е в ф. род. ед. ж. р. (при ы?) у сестре у Анне. е в формах: на степе, по грязе, в грязе. У низовых казаков степ и дроб(п) в местн. пад. передаются и с оконч. -у на степу, на дробу. Так и в Добрудже: на степу, на степе. С таким же гласным (е) и наречия; сзаде, позаде. Окончание -ав, -ев в ф. род. мн. не только мужск. и ср., но и женск. (кошков, игрушков, бутылков). 8) Окончание местоим. и прилагат. в ф. род. п. м. и ср. р. –во (ва). Формы местоимений: мене, тебе, себе – род. и вин. (но в дат.: табе, сабе), яво, яё или её; в винит. и ею. маво, тваво, сваво. оны. 9) -ыи, -ии оканчивают форму им. мн. прилагательных. 10) Глагольные основы и окончания: ездикть, пекёшь, ходю, крутю, просю, чистю; -ют‘ в неуд. окончании: ходють; неуд. окончание 2 л. мн. -тя (пуститя), ся и си в глаголах на «ся». 11) Причастные формы на -мши в знач. сказуемых (наемшись, напимшись). 12) В наречиях: ишо (с одним ш, при ишшо), не- в – где-нибудь, куда-нибудь; -иде, скольки, стольки. 13) В ударении: говоришь. 14) Те же словарные заимствования: хмара, хмарить, коваль К сожалению, скудные материалы по говорам Донской области (в «Сборн. Отд. рус. яз. и слов. И. Ак. Наук», т. 68) лишают возможности отметить ряд других важных параллелей. Представители «древлего православия» в Забайкалье, на Дону, в Добрудже жили раньше, до «никонианских нововводств», в местностях, близких одна к другой, входили в состав одной этнической и диалектической группы, – южно великорусской, – в области к югу от Москвы, в пределах нынешних Тульской, Орловской, Калужской, южной части Рязанской губерний. Сравните диалектологический материал из этих местностей с данными говоров семейских и донских старообрядцев в отношении звукового и формального состава, а также лексики. В течение времени часть этого населения передвинулась на свободные земли в Подонье.

 

1 М. И. Лилеев. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII–XVIII. Киев. 1895. 266.

 

Если название забайкальских старообрядцев: «семейские» принесли деды их из Европы и не представляет изменения другого названия, то оно может указывать на место происхождение носителей этого имени: из местности, имевшей отношение к Семи (Сейму; ср. напр. курские названия Сейма: Сем, на Сями, за Семъю). Географические названия от «Семи» находятся не только в областях поблизости к Семи (напр., с. Засемье Тимск. у., Курской г.), но и в стороне от Посемья. Такова слоб. Семейка на правом берегу Дона (в Острогожском у., Воронеж. г.). Но такое происхождение своего названия семейские забыли и толкуют «его происходящим от слова семья»: «сибиряки» жили в одиночку, а их деды пришли с семьями, а потому и прозвались семейскими. Так объясняют теперь забайкальские старообрядцы свое название. Такое же толкование предлагал в свое время П.А. Ровинский (1) . Затруднительно согласиться с таким толкованием; ожидалось бы прилагат. «семейные»; суффикс же ск определяет в данном случае отношение к местности, выраженной посредством основы. Но если действительно от «семьи» повелось название старообрядцев, пришедших в "Забайкалье, то полагаем следующее. Сначала они прозваны были здесь «семейными». Могу сослаться на указание от 20-х гг. прошлого столетия, принадлежащее А. Мартосу, если он только верно передал название старообрядцев. «Старообрядцы пришли сюда семьями, водворены семьями и потому сохранили доселе имя "семейных" (2). В течение времени название «семейные» заменилось названием «семейские», с суф. ск, чтобы выразить не семейность их (– ею и «сибиряки» обзавелись), а географическое определение, по аналогии с другими географическими названиями с -ск-. Так можно объяснить возникновение названия «семейские» вм. «семейные». И такая замена, если она действительно имела место, произошла уже до 1830 года. Декабрист бар. А. Е. Розен, побывавший вместе с другими декабристами в этом году в старообрядческих селах, сообщает между прочим в своих записках следующее: «Здесь [в с. Тарбагатае] и на протяжении пятидесяти верст кругом живут все семейские» (3). Несколько ниже Розен объясняет происхождение этого названия: «Им позволено было... переселиться в Сибирь с женами и детьми, отчего и получили наименование Семейных или Семейских». Из сообщения Розена не явствует, чтобы старообрядцев там называли «семейными»: это слово употреблено в записках в качестве пояснения к слову местному: «семейские». А это обстоятельство вызывает "сомнение в достоверности указания Мартоса: по всей вероятности, он употребил общерусское прилагательное {семейные) вм. местного названия: «семейские» – употребил в силу указанной этимологии (4).

 

1. Изв. В. С. О. Р. Г. 0. 1872. т. III, № 3, 125.

2. Письма о восточной Сибири, Алексея Мартоса. М. 1827. 115.

3. Курсив записок. «Отечеств. Записки». 1876 г., № 4, 410–411.

4. Впрочем, и в европейской России встречается прилагат. «семейский» вм «семейный» "Так в с. Радомле Московского у. («Сборн. Отд. рус. яз и слов. И. Ак. Н.» т. 68. стр. 151).

 

IV

 

В предшествующем очерке было указано на связь забайкальских старообрядцев с ветковскими и стародубскими. Об этой связи свидетельствуют и данные языка, и традиция, и черты быта, и письменность забайкальских старообрядцев. О языке говорилось выше. О своем переселении из «Польши» до сих пор помнят семейские; только забыли, из каких именно областей ее. По месту выселения они назывались раньше «поляками». Так называл их Паллас (см. ниже). Под этим же именем они были известны и позднее. «Туземцы называют их «поляками», – писал декабрист Якушкин (1). Их сородичи на Алтае в Змеиногорском и Бийском окр., под именем «поляков» известны до сих пор (2). Полнее память о месте своего исхода сохранялась в начале прошлого столетия. С. Мартос, побывавший в Тарбагатае, сообщал со слов старообрядцев, что они – «жители Стародуба, Добрянки Гомеля» (3) . Декабристам тоже указывали эти старообрядцы на Гомель, а также на Дорогобуж (Смолен. г.), как на области, откуда шло переселение в Сибирь (4). Бытовыми явлениями, своим костюмом, своими постройками, чертами своего характера семейские также ближайшие сородичи стародубских и ветковских старообрядцев (5). В сохранении традиционного костюма забайкальцы оказались тверже своих сородичей на западе, – в Черниговской и Могилевской губ В последних местностях в большом ходу мещанский, городской костюм: см. замечания и снимок в IХ-м т. «России» (стр. 203–205). На этом снимке женщины в таком костюме, который в Забайкалье еще не осмеливаются надеть; у мужчин такой же костюм как и в Забайкалье. Парчовые кокошники, богатые сарафаны бархатные с золотым шитьем повойники, меховые накидки («жерелки») и другие старинные одеяния нашли себе приют в сундуках.

 

1. Рус. Архив. 1870, № 8–9, 1614.

2. Об этих старообрядцах см в статьях: М Швецовой: «Поляки» Змеиногорского округа (Зап. Зап-Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва, кн. XXVI Омск 1899); Г.Д. Гребенщикова: «Река Уба и Убинские люди» (Алтайский сборник, т XI, Барнаул. 1912); А. Новоселова. «Отчет о поездке на Алтай» (Изв Зап. Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва 1913 г., в 2); его же: «Умирающая старина» (Зап. Семипалат, Подотд. Зап Сиб. Отд. Р. Г. Об-ва, в X); С. Чудновскаго: «Раскольники на Алтае» (Сев. Вестник, 1890 г, 71-72;

3. Письма 114.

4. Записки бар. Розена, 411.

5. О Ветке см. сообщения И. С. Абрамова: «Старообрядцы на Ветке». (Живая Старина, 1907, в III). О других старообрядцах на западе см. некоторые сведения в IХ-м т. «России», под ред. Семенова, стр. 203–207.

 

Своим трудолюбием, рачительностью ветковец (стародубец) и семейский – родные братья. Нелишне отметить и такую деталь в характере старообрядцев на западе, на Ветке. «Среди населения Черниговской губ. сложилось мнение о старообрядцах (может быть, на основании прошлого), как об опасных, не знающих пощады, соседях» (1). То же самое говорили и говорят о семейских. Признаюсь, меня прямо-таки терроризовали перед отъездом к семейским неблагоприятными отзывами о них, сообщавшимися мне разными лицами, имевшими отношение к этим старообрядцам. А заботливые чины милиции в одном селе не советовал мне входить в избы другого села, куда я направлялся; даже днем по улице этого села будто бы боятся посторонние проезжать, а берут направление в сторону от этого опасного места, Несомненно, поводы для такой аттестации имелись. Но повторяю, я находил самый радушный прием у семейских. Подозрительность, замкнутость семейских заменялась откровенной беседой, как скоро они узнавали, что никакой цели, направленной к угнетению их, у меня не было. И еще, хотя и незначительная, параллель: вопреки писанию, сильная склонность к удручающей ругани. «Необычайно свирепую ругань, не употребляемую в печати», слышал И. С. Абрамов на Ветке. Не менее свирепо сквернословят и в Забайкалье.

 

1. Абрамов. Ibid. 134.

 

Рукописные и печатные книги забайкальских старообрядцев также указывают на связь последних с западом. Некоторые забайкальские рукописи обнаруживают, что их составители пользовались текстами западнорусских писателей, – текстами с значительными чертами польского языка. Из печатных книг в Забайкалье имелись такие, какие были напечатаны, «друкованы» в области Польши и юго-западной России. Вот, напр. старообрядческий забайкальский рукописный сбор ник (Ирк. Д. Сем. XLY 1806) со статьями о последних днях мира, о пришествии антихриста о страшном суде. «Выписано изо многих разных книг». Тут между прочим сообщено: «поваленные ризы никому же на ползу будут. на цестах плач и в домех плач... цеста бо путь нарицается» (л. 9). Из сборника старца Давыда (Ирк. Д. Сем. XLV 1797): «пятно антихристово по полской речи пятно, а по рускому печать, которое слуги его на руце правой и на челе своём будут имети». Вот еще старообрядческий сборник (Ирк. Д. Сем. XLV. 1798). Составитель включил в свою рукопись прямо без изменения большой важности и глубины отрывок «от книги Стефана Зизания, друкованой в Вильне в четверть листа, на осмый артикоул бызнан веры. и о антихристе. Сумма всех знаков антихристовых тот есть розум, хто мает, нехай зрахоуе личбоу зверя. а бо вем личба человека и личба его есть 666... еще и третияго смока оуказоует, мовячи, и виделе мы из оуст смоковых. из уст «зверяа» и т. д. В той же рукописи обличаются «банкеты». – В речи старика-татарина в Н. Загане, родившегося и выросшего в этом селе среди семейских, я отметил глагол «банкетовать». – Ссылки на книги юго-западных писателей встречаются во многих сборниках забайкальских старообрядцев: на требник Петра Могилы, на книги Лазаря Барановича, на «апокалипсис польского наречия», на Киевский «диалогизм» и др. В числе книг принесенных с запада, были и западнорусские рукописи. Таков большой сборник (без заглав. листа и начала) XVIII в. о кресте (из рукоп. Троицкого монастыря). Этот экземпляр кончается XI-ой главой 3-ей книги (л. 176-й). Перед каждой главой имеется по несколько рифмованных стихов. Стихи имеются и в средине. глав. Вся книга содержит беседу, которой Христос поучает Ставрофелю о кресте, его видах и крестоношениях, о значении их и размышления. Язык сборника представляет в себе отражения говора малорусского, имеющего и вм. е и вм. ы, и: ср. следующие рифмы с е и и, с ы и и.

 

Да здравствуеши телом вся хощеш носити.

Но ч[ес]ть, часть д[у]ши бопшу, разсуждай имети (л. 32 об.).

Аще кто хощет истый оученик мой быти,

Отвергся себе, кре[с]т свой да изволитъ носити (л. 52 об.).

 

Книги виленской печати не только читаются, но и переписываются в Забайкалье. Ср. цветник, переписанный П. Овчинниковым (см. выше).

Когда поселились старообрядцы в Забайкалье? По сообщению иркутского летописца в декабре 1756 г. они добрались до Иркутска. «Сего [1756] года пришли в Иркутск польские старообрядцы для поселения за Байкалом. Их сопровождал подполковник Иванов» (1). «В декабре месяце, – записано в другой летописи – в разные числа приведены в Иркутск переведенцы [польские?] и за ними подполковник Иван Иванов, кои из Иркутска и отправлены в Нерчинск в январе и феврале месяцах 1757 года, подполковник отбыл в Тобольск (2). Иным годом, более ранним определяет приход семейских в Забайкалье декабрист Розен. В с. Десятникове, по пути из Читы в Петровский завод, 1830 г. декабристы встретили 110-ти летнего бодрого старца, который прибыл сюда в числе первых Семейских изгнанников в царствование имп. Анны Ивановны в 1733 г. [?]; ему было тогда 30 пет отроду; он хорошо помнил обстоятельства дальнего переселения и первоначального устройства» (Зап. бар. Розена, 413). Но в этих цифрах есть противоречие: если переселение было в 1733 г., то сообщавшему было тогда лет 12; а если ему было тогда около 30 лет, то переселение происходило позднее. Вернее, что старик припозабыл год переселения (если это не добавление Розена), а не свой возрасте, и следовательно, это переселение относилось к 50-м г.г. XVIII в. С этой датой согласуется и Иркутская летопись. Были переселения старообрядцев и в последующие годы: в 1768 и в 1780 (3). В 1765 году было издано распоряжение об отсылке в Сибирь недобровольно возвращающихся из Польши и Литвы беглецов (4). Часть высланных старообрядцев была поселена на Алтае. О пути, пройденном «польскими» старообрядцами до Забайкалья, Мартос, со слов, вероятно старообрядцев, сообщил, что «они следовали водою из Калуги до Верхотурья и продолжали идти далее сухим путем. В Тобольске сформировали из них два пехотных полка: Томской и Селенгинской; остальных затем разделили надвое: одна часть поселена по Иртышу, другая за Байкалом» (5). Об этом пути помнили забайкальцы еще в 60-х гг. прошлого столетия. С их слов С. В. Максимов записал следующий рассказ. «Народ собирали в Калуге, где на берегу Оки за городом стояли нарочно выстроенные амбары (бараки). В бараках этих много перемерло народу. По Оке в Волгу везли на судах до Казани. В Казани много взяли в рекруты: целый полк потом был сформирован из семейских в Тобольске. За Байкал пришли уже малыми частями». Перечислено несколько фамилий первых поселенцев существующих и поныне, нос увеличившимся раз в 25 количеством членов их» (6). О водворении семейских, в частности тарбагатайцев, в Забайкалье декабристы узнали следующее: «Прибыв за Байкал в Верхнеудинск, явились там комиссару, который от начальства своего имел повеление поселить их отдельно в пусто-порожней местности. Комиссар повел их, в конце великого поста, в дремучий лес по течению речки Тарбагатай, позволил им самим выбрать место и обстроиться, как угодно, дав им четыре года льготы от платежа подушных податей. Каково было удивление этого чиновника, когда посетил их чрез два года и увидел красиво выстроенную деревню, огороды и пашни в таком месте, где за два года был непроходимый лес» (7). С. В. Максимову семейские так рассказывали о поселении в Забайкалье. «Казна дедам нашим не помогала. Привел их на. место (на р. Иро) чиновник. Стали его спрашивать: где жить? – указал в горах... Стали пытать: Чем жить? Чиновник сказал: «А вот станете лес рубить, полетят оцепки, щепы эти и ешьте!» Поблагодарили его, стали лес рубить. На другой год исподволь друг около друга начинали кое-чем займоваться, запасаться нужным. На восемь дворов одна лошадь приводилась. Поселились. Земля оказалась благодатной. Ожили и повеселели. Приехал знакомый чиновник и руками развел: «Вы де еще не подохли? Жаль, очень жаль, а вас чу! затем и послали, чтобы вы все переколели» (8). Некоторые сведения о поселении старообрядцев в Забайкалье «по памяти населения» собраны «Комиссией для исследования землевладения и землепользования в Забайк. области» (Материалы, вып. 6, Спб, 1898, стр. 18– 21).

 

1. «Иркутская летопись», с предисловием, добавлениями и примеч. И. И. Серебренникова. Ирк. 1911. 75.

2. Там же 396.

3. С. В. Максимов. Сибирь и каторга. Ч. II, 263.

4. И. В. Щеглов. Хронологический перечень важнейших данных из жизни Сибири. Ирк. 1883. .

5. С. Мартос. Письма о вост. Сибири. М. 1827, 115.

6. С В. Максимов. Сибирь и каторга. Ч I, 353–354.

7. Записки бар. Розена. 411.

8. Сибирь и каторга Ч I. 353.

 

Выселение старообрядцев из Ветки и из близких к ней местностей было недобровольное. Ср. только что приведенный рассказ, из которого видно. что народная традиция виновников переселения указывает в начальстве: оно гнало старообрядцев на мор в Забайкалье. (Неверно только определение цели изгнания: уморить оно могло бы и в другом месте, не столь отдаленном!; Для добровольного исхода из Ветки, славной и богатой в то время, не было никаких оснований. В к. XVII и в первой половине XVIII-го в. Стародубье, а затем Ветка представляли духовный центр старообрядства, метрополию его. «Гонению в Великороссии на стараверцы належащу, мнози оставляюще своя отечества течаху во оная на. Ветке прославляемая места» (1). Сюда же и позднее стекались для поучения и молитвы старообрядцы со всех сторон России. Экономическое состояние Стародубья и Ветки было на очень высокой ступени (2). Но с 30-х г.г. XVIII-го в. Ветка подвергается разгрому со стороны русских властей, желавших задушить цветущее сосредоточие старообрядства и выгнать ревнителей «древлего благочестия» в Россию. Известны выгонки 1735 и 1764 г. г.

 

Дождалися мы жестокой зимы:

Выслали всех без всякой вины, –

 

вспоминает духовный стих о разорении старообрядческого Лаврентьева монастыря близ Гомеля (3). В одну из таких выгонок попали и предки алтайских и забайкальских старообрядцев.

 

1. А. Щапов. Российский раскол старообрядства. Каз. 1859. 324.

2. См. в исследовании М. И Лилеееа «Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII–XVIII вв.» К. 1895, а также в замечаниях В. С. Иконникова в Киевских «Университ. Известиях», 1897 г. № 4.

3. Жив. Стар. 1907, в. II. 119.

 

О первых годах жизни старообрядцев в Забайкалье мы располагаем некоторыми сведениями; сообщенными П. С. Палласом (1). С апреля до июня 1772 г. он объезжал с натуралистической целью Забайкалье. В своей поездке он побывал и в тех местностях, где незадолго перед тем водворились старообрядцы. Он называет их «поляками», «польскими колонистами». Так называет он и их собратий на Алтае. Конечно, и сам Паллас нисколько не сомневался в том, что они русские. Название же «поляки» употреблялось по прежнему месту жительства. Так, о «поляках» деревни Шеманаиха на р. Убе он замечает: «Теперешние жители – это из Польши присланные колонисты которые русского происхождения, языка и старогреческой религии [altgriechiescher Religion] и отцы которых жили в Подолии и в других пограничных польских провинциях». Он дает чрезвычайно лестный отзыв об этих колонистах (2). У Палласа мы находим очень важные сведения о местах, заселенных «поляками» в Забайкалье, о численности дворов их в том или ином поселке, о хозяйстве и ревностном. трудолюбии их. Местности, где находились тогда старообрядцы, те же, где они, весьма размножившись, трудятся и в наши дни. В деревне Хилоцкой или Харитонове (Chilotskaja oder Charitonowa derewna) у Хилка было ок. 30 дворов, из которых две трети принадлежали старообрядцам. Вверх по Хилку и по впадающим в него небольшим речкам были деревни Паркина, Баленгинская, Катангарская, Диптуйская, Кукунская, Кайдабаевская, Нарын-Шибир или Катаевская, Белоплотовская, Малстинская, Сохотпевская, Сардалмская Песчанская, Уксулуцкая Котюрская, Хоплорская, Буйская, Красноярская слобода, Бичурская, Еланская, Мангиртуйская, Сибилдуйская и Хабаровская. По Тугную (Tungnui) и по другим речкам новая слобода Мухоршибир и деревни Кокуйская, Шаралдаевскач (Scharaldaefskaja), Заганская, Харашибирская, Бурдюковская и Никольское село. Во всех этих поселениях считалось 450 человек тамошних мужиков и 350 человек новопоселенных колонистов. В Тарбагатае имелось ок. 40 дворов, из которых 10 принадлежали польским колонистам. К Тарбагатаю причислялись деревни Бурнашевка и Михайлевка по Тарбагатаю (Тарбагантею), Пестерева, Султуринская и Куйтунская по Куйтуну, Гайтуринская, Кабалина, Зуевска[я], Красноярова, Захарова, Каленова, Рещикова, Сотникова, – все по Селенге, Рупшевка и Иволгинская на Иволге, Барская, Куналейская, Бренская, Хободольская, три деревни Убукунския и Енгашинская на речках с такими же названиями. Число жителей во всей этой округе состояло из 309 мужиков и 466 новопоселенных колонистов. В Куйтуне было дворов 30 старожилов и 44 польских колонистов. Никольское было заселено по большей части польскими колонистами. Недалеко от Никольского расположилась дер. Бурдюковская, «которой ныне при новом населении дают название Хонхолой по ручью, над которым она находится. Она ныне состоит за исключением четырех старых семей, называемых Бурдюковскими (Burdjukolskoi) и задолго здесь поселившихся, из 28, по большей части трудолюбивых и сведущих в хлебопашестве. польских выселенцев». В дер. Харашибир, кроме старожилов, было ок. 50 душ «новых колонистов» («польских»?); «из них некоторые еще не построились». В Мухоршибири – 10 дворов старожилов. Тут же имелось и 15 дворов присланных «русских колонистов», по 3 человека в каждом («поляки»?). В Шарандае (Scharandaj) – 7 старых дворов и 12 «сюда пришедших польских эмигрантов». В слободе по р. Чикою – Урлукской с принадлежащими к ней деревнями состояло 244 человека старожилов и 493 колониста. В Байхарской слободе и в ее деревнях – 226 старожилов и 123 новых поселян. Какое количество из этих «колонистов» приходилось на долю «поляков», неизвестно. Также неизвестно количество «поляков» и в следующих цифровых данных относительно всего населения в 8 слободах «Селенгинской страны»: 2520 старожилов и 1534 колониста.

 

1. P. S. Pallas. Reise durch verschiedene Provinzen des Ruszischen Reichs. Dritter Theil. Vom Jahr 1772 und 1773. St. Petb. 1776. – На разных страницах с 164 до 276. Русским переводом (С.Пб. 1788) пользоваться невозможно, вследствие крайне неудовлетворительного качества его. В особенности безобразно искажены географич. названия.

2. Ib. II (1771 г, июль), 516-517.

 

В с. Никольском старообрядцы успели построить к этому времени церковь.

Была и в Тарбагатае церковь, но неизвестно чья, – старожилов или «поляков» (1). Во главе волости стоял «выборный» или старшина (ein Wybornoi oder Aelteste), которого выбирают все деревни сроком на один год. Говоря о «польских колонистах», Паллас подчеркивает их необыкновенное трудолюбие и неутомимую борьбу с природой в обработке земли и приспособлении ее для посева. Семена для посева некоторые из них (в дер. Хилоцкой прибывшие сюда лет 6) получают от «старых жителей Иркутской губ. по 2 пуда на каждую десятину ежегодно». Сеют здесь ярицу, разводят по местам и арбузы (Хилоцкая). Эти колонисты успели обзавестись уже изрядным количеством скота. Жалуются только, что сена недостает, вследствие плохого роста травы (Куйтун) Холодный климат в северной части Селенгинской области, как напр., в Куйтуне, лишает возможности сеять коноплю, гречиху, горох, просо, хотя «трудолюбивые поляки все это сначала сеяли и к новому посеву каждый раз вновь закупали. Теперь им розданы гречишные семена, на разведениё которых они все силы употребляют». Поляки расчищают леса под пашню. Пашут они плугом, а не русскою сохою. Некоторые части этого плуга стоячий или наклонный сошник, служащий для подрезывания кореньев) «введен еще прежними русскими мужиками, в польских лесистых местах поселившимися». Поляки пытались удобрять навозом здешние гористые места для посева; но ничего не вышло: весь посев сгорел «Поляки», по прежнему своему обычаю, молодых ягнят обертывают холстом и зашивают; по утрам смачивают ягненка теплою водой и постепенно отпускают холст. Так продолжается в течение 2-4 недель Когда шерсть довольно подросла и завилась, обертку снимают, а ягненка убивают.

 

1. Если это была церковь во имя Зосимы и Савватия, то она принадлежала не старообрядцам, православным. Она была построена в 1744 г.; см. в статье «Исторические заметки о забайкальских церквах». Иркутск. Епарх. Ведом 1874 г., № 37, стр. 410.

 

В отношении условий земледельческой жизни в Забайкалье уже Паллас указывал на то, что площадь, благоприятная для хлебопашества, здесь незначительна. Леса, бесплодные горы, сырые долины, осенью застланные туманом, а весною долго покрытые льдом, песчаные местности занимают большую часть территории Селенгинской (Верхнеудинской) области К тому же рано наступающие холода и часто бывающие засухи губят урожай и на плодородных местностях. «Так что, кроме кочующих народов, каковы бурята и тунгусы, никакому другому тут жить нельзя». Но и этим кочующим народам, занимавшим лучшие плодородные места вдоль реки, стало тесно, вследствие их размножения. А потому, советовал Паллас.. надобно бы, по приведении здешнего хлебопашества в совершенство, некоторую часть здешних народов перевести в другие к хлебопашеству неподходящие местности, как-то на песчаные и солончаковые степи Иртышские, и в особенности по Барабе».

Прошло 50 лет после путешествия Палласа. В течение этого времени семейские, благодаря своей энергии и неутомимому труду, обзавелись хорошими, богатыми домами и отлично обработанными пашнями. Торговые дела с Верхнеудинском, Петровским заводом, Кяхтой также значительно способствовали экономическому благосостоянию семейских. Патриархальность уклада семейной жизни, некоторая самостоятельность в административном и церковном отношениях – все это придавало особый, привлекательный оттенок их жизни, и далеко за пределы их местности распространилась молва о «щастливом состоянии сих переселенцев» (Mapтос). В 20-х гг. Мартос, в 1827 и в 1830 г.г. декабристы, в 1861 г.

С.В. Максимов, в 1871 г. П.А Ровинский с чрезвычайной похвалой отзывались о семейских, о их трудолюбии, энергии, здоровом укладе жизни (– кроме бесплодных разглагольствований и лицемерия их книжников), о превосходстве над более давними русскими поселенцами – «сибиряками».

Сообщения Мартоса о Тарбагатае очень панегиричны и возбуждают сомнение в их соответствии действительности. Вот описание внутренности дома: изящная мебель красного дерева; полы покрыты коврами; большие зеркала в нарядных рамах; часы с музыкой Все политические и литературные журналы и газеты хозяин квартиры – старообрядец Федот Иванов Заиграев «исправно» получал. Он располагал «собранием географических карт, недавно изданных в С. Петербурге, говорил», что любит Литературу и сельские работы» (110–116). Заиграев не представлял собою обычного старообрядца. Это торговый человек, выдвинувшийся среди своих собратий, обставивший себя по-городскому, имевший не только отеческие писания, но и столичные «светские» издания. Обрисовка обстановки дома Заиграева, данная Мартосом, согласуется с сообщением и декабристов Якушкина и Розена. «Ночью в Тарбагатае офицер разбудил меня, снял с меня цепи и вывел из комнаты тайком; потом сказал, что я увижусь с Муравьевым, и повел меня к Заиграеву, о котором упоминают многие из путешественников, описывавших Забайкальский край. Заиграев был не глупый и очень зажиточный крестьянин. У него в гостиной была мебель красного дерева, в углу стояли английские столовые часы, и на столе, когда мы вошли, лежали Московские газеты» (1) . Это было в конце 1827 года. «Европейский» прием, оказанный Заиграевым декабристам в 1830 г., отмечает и бар. Розен. В это время Заиграев жил уже не в Тарбагатае, a в соседнем селе. «Хозяин наш, Федот Иванович Заиграев, принял нас по-европейски. Он нажил себе большое состояние подрядами в Тарбагатае, но неприятности с начальством заставили его переселиться в соседнюю деревню, где он отказался от торговых оборотов» (2).

 

1. «Из записок декабриста Якушкина». «Рус. Архив». 1870, № 8–9, 1587–83.

2. «3аписки бар. Розена» Отеч. Зап 1876, № 4. 413.

 

В 20-х г. г. в Тарбагатае было уже 2 церкви: свв. Зосимы и Савватия (1) и Николая чудотворца. Эта последняя названа Мартосом старообрядческой. (– Позднее она была отчислена властями к единоверцам. Богатая была церковь, как передавали мне. Она находится на верхней, старой улице села).

 

1. Нестарообрядческая («сибирская»), построена в 1744 г. см. «Исторические заметки о забайкальских церквах». Иркут. Епарх. Ведом. 1878 г. № 37, 410.

 

Из декабристов бар. A. E. Розен оставил в своих записках весьма интересные сообщения о семейских. При переходе из Читы в Петровский завод (в конце августа – в сентябре 1830 г.) декабристы останавливались в 3 селах старообрядцев. (Названы Тарбагатай и Десятниково). Тарбагатай – большое богатое село, с просторными домами; дома в несколько горниц, с большими окнами, с тесовыми крышами, с крытыми крыльцами. Во дворе, под навесом стояли все кованные телеги, сбруя была сыромятная, кони были дюжие и сытые, а люди, люди! ну, право, все молодец к молодцу; красавицы не хуже донских – рослые белолицые, румяные. День был воскресный; мужчины расхаживали в синих суконных кафтанах, женщины – в душегрейках шелковых с собольими воротниками, в кокошниках, из коих один лучше другого. Короче сказать, все у них соответствовало одно другому: от дома до плуга, от шапки до сапога, от коня до овцы – все показывало довольство, порядок, трудолюбие». «Они не употребляют ни табаку, ни чаю, ни вина, ни лекарств, все это почитают за грех; они не прививают оспы, но видно вера их крепка – ни одного не встретил между ними рябого (1) они – богомольны, прилежно читают священное писание и строго соблюдают обряды свои» (2). Семейские «народ сильный и здоровый». Они поддерживают «свою крепость, свое здоровье постоянным трудом и здоровою пищею. В мясоед каждый день имеют говядину или свинину, в пост – рыбу». Семейские не испытывают бедности; многие из них очень зажиточны. Не только в доме и в амбарах видны довольство и обилие, но и в сундуках хранятся капиталы. Между поселянами несколько хозяев нажили до ста тысяч рублей подрядами и доставками хлеба, зерном и мукою, торговлею с китайцами; по высокой цене продают им отборную пшеницу, черные мерлушки, шкурки черных ягнят и овец». В обработке полей семейские представляют образец для своих соседей – сибиряков. «Поля и обработка полей представляют совершенство, между тем как в недальнем от них расстоянии, селения и пашни старожилов обнаруживают крайнюю бедность и разорение». Семейские располагают некоторой свободой в общественном отношении; особого гнета правительственной администрации они не испытывают. «Весь наружный вид этих людей превосходный; они блаженствуют, имеют свое общинное правление, выбирают своих старост; на мирской сходке раскладывают все подати и повинности земские, никогда не остаются в долгу, рекрут ставят исправно, Между ними нет сословий с особенными преимуществами; они имеют дело только с исправником и заседателем, с которыми умеют ладить». То же довольство семейских наблюдали декабристы и в Десятникове. Там они встретили 110-летного бодрого старца, помнившего обстоятельства переселения в Забайкалье. «Старец жил в доме своего младшего четвертого сына, которому было уже за семьдесят лет. Прадед, хотя уже давно сам не работал, но имел привычку носить всегда топор за поясом и рано утром сам будил внуков на работу. Он повел меня к трем старшим сыновьям своим, и с простительным тщеславием показал мне, где для каждого из них он выстроил особенный большой дом, с дворами и амбарами, для каждого двора по водяной мельнице (3). По богатству и довольству поселян мне представлялось, что вижу трудолюбивых русских в Америке, а не в Сибири; «жители управляются сами собою; сами открыли сбыт своим произведениям и будут блаженствовать, пока люди бестолковые не станут вмешиваться в их дела, забывая, что устроенная община, сама управляющаяся в продолжении столетия, лучше всех посторонних понимает действительную выгоду свою» (4). В таком же тоне отзывались о семейских и другие декабристы, Якушин, Беляев. «Когда мы приблизились к Тарбагатаю, перед нами развернулся чудесный вид: все покатости гор, лежащие на юге, были обработаны с таким тщанием, что нельзя было довольно налюбоваться на них... Жители староверческого этого селения вышли к нам на встречу в праздничных своих нарядах. Мужики были в синих кафтанах, и женщины в шелковых сарафанах и кокошниках, шитых золотом. Это были уже не Сибиряки, а похожие на подмосковных и ярославских поселян. За Байкалом считают около 20000 староверов, и туземцы называют их поляками.... В 1830 г., когда мы проходили Тарбагатай, там считалось более 270 ревизских душ. Вообще забайкальские, большею частью, народ грамотный [!], трезвый, работящий и живущий в большом довольстве» (5). О богатстве семейских и образцовой обработке полей вспоминал и А.П. Беляев. «Тарбагатайские староверы были отличные пахари. Земледелие было у них в самом цветущем состоянии, а как их местность вообще гористая, то все склоны гор были возделаны с большим тщанием, что нас очень удивляло и радовало». Беляев сообщал также о том, «что многие из людей богаты, выписывали и читали журналы и газеты, интересовались современностью и охотно входили в религиозные разговоры с многими из наших, которые хорошо знали церковную историю» (6). Но сомнительно, чтобы «многие» семейские выписывали газеты и журналы. Не явилось ли это сообщение в результате обобщения Федота Заиграева с прочими семейскими (7)?

 

1. Теперь иначе обстоит дело: ср. выше.

2. Записки бар Розена. Отеч. Зап. 1876 г., № 4. 411–412.

3. И до сих пор держится эта традиция всею семьей заблаговременно построить дом или 2–3 дома и снабдить всем нужным в хозяйстве для очередного выделения; ср. выше.

4. Записки бар Розена, «Отеч Зап.» 1876 г. № 4, 411–414. Раньше эти записки были напечатаны в Лейпциге в 1869 году: – «Aus den Memorien eines Russischen Dekabristen». Выдержки появились на русском языке в «Биржевых Ведомостях» 1869 г., №№ 269 и 274. На этих записках основаны IX, X, XI, главы поэмы Некрасова: «Дедушка», напечатанной в «Отеч. Записках» 1870 г., № 9 (сент). Та картина Тарбагатая, которую рисует дедушка-декабрист, та характеристика тарбагатайских старообрядцев и даже сентенции, которые представлены в поэме, совпадают, иногда дословно с записками Розена. Сравните, напр. следующие стихи:

"Чудо я Саша, видал:

Горсточку русских сослали

В страшную глушь за раскол,

Волю да землю им дали;

Год незаметно прошел -

Едут туда комиссары.

Глядь – уж деревня стоит,

Риги сараи, амбары!

Мельницу выстроят скоро;

Уж запаслись мужики

Зверем из темного бора,

Рыбой из вольной реки

Вновь через год побывали, –

Новое чудо нашли:

Жители хлеб собирали

С прежде бесплодной земли (IX).

Ср. сообщенный выше рассказ о поселении старообрядцев в Тарбагатае и о посещении их комиссаром.

Так постепенно в полвека

Вырос огромный посад –

Воля и труд человека

Дивные дивы творят!

Все принялось, раздобрело!..

Как там возделаны нивы,

Как там обильны стада!

Высокорослы, красивы

Жители бодры всегда, –

Видно – ведется копейка!

Бабу там холит мужик:

В праздник на ней душегрейка,

Из соболей воротник! (X).

Дети до возраста в неге

Конь – хоть сейчас на завод, –

В кованой прочной телеге

Сотню пудов увезет...

Сыты там кони-то, сыты,

Каждый там сыто живет,

Тесом там избы-то крыты,

Ну, уж зато и народ!

Взросшие в нравах суровых,

Сами творят л суд,

Рекрутов ставят здоровых,

Трезво и честно живут,

Подати платят до срока, –

Только ты им не мешай.

«Где ж та деревня?» – Далеко,

Имя ей: Тарбагатай,

Страшная глушь за Байкалом .. (XI).

5. Из записок декабриста Якушкина. «Рус. Архив», 1870, № 8–9, 1613 -1614.

6. Воспоминания о пережитом и перечувствованном. «Рус. Старина», 1881 г, т. XXX 819-82а.

7. Из других описаний. касающихся семейских, укажем следующие. П А Ровинский «Этнографические исследования в Забайкальской области» Изв Сиб. Отд. Р. Г. О 1872 г, т III № 3, т IV, №№ 2-3 под загл.: «Материалы для этнографии Забайкалья». Это лучшая статья, посвященная этнографии семейских. Н П. Ушаров . «3аметки о забайкальских старообрядцах». Сборник газеты «Сибирь» Т. I СПб, 1876. Стр. 313–333. Статья заключает в себе сведения о церковно-религиозной жизни семейских. Рассказы Мишла. [М И. Орфанова]. «В дали. (Из прошлого)» М 1883. Очерк V-ый; У семейских и на Кяхте», незначителен по содержанию. Извлечения были помещены в «Рус Курьере» 1882 г, № 208, и в «Сибири» 1882 г., № 37. Ю. Д. Талько-Грынцевич. 1) "Семейские в Забайкалье», 2) «К антропологии великороссов» цитированы выше (см стр. 6, 7). 3) К вопросу об изучении физиологических явлений половой жизни женщин в Забайкалье. Труды Троицко-Кяхтинского Отд. Приамур. Отдела Р. Г О Т. VI. Вып. I, 1903 Сообщено несколько цифровых данных, относящихся и к женщинам семейских. Г М Осокин. «На границе Монголии». СПб. 1906. В V-ой главе имеются сведения о семейских. «Азиатская Россия«. Изд. Переселенческого управления главного управления землеустройства и земледелия. Т. I СПб., 1914. Несколько строчек о забайкальских старообрядцах. На снимке между стр. 180–181 можно видеть кички семейских женщин.

 

Сравнивая состояние семейских до половины прошлого столетия с состоянием их в настоящее время, наблюдаем, что их жизненный уклад в общем остался прежним: они стараются блюсти предания своих дедов во всех отношениях, – в отношениях церкви, семьи, общества. По прежнему семейские неутомимо трудятся в обрабатывании земли и в ведении хозяйства. Но на многих сторонах жизни забайкальских старообрядцев отражаются и изменения. Нет того экономического благосостояния, какое приводило в восторг декабристов. Давно уже исчезла та «самостоятельность в общественном управлении, какой располагали некогда старообрядцы в Забайкалье. Забыты или обойдены многие правила, что утверждались их книгами старопечатными и старописьменными. Есть и хорошие и дурные стороны в удалении от преданий старообрядческого «жития праведного». Хорошее – в желании приобщиться к знанию «свецкому», так пугавшему их отцов и книжников. Дурное – в понижении нравственного уровня, в распущенности, как реакции против той затхлой атмосферы, которая стала уж слишком гнести при веянии новой жизни. «Зайдите, господин, к нам, поговорите с нами, – вы видите, какая жизнь наша», – задушевно просил меня один парень в Н. Загане. В кровавом пламени, пылающем по великой отчизне нашей, гинет и многое из родного наследства старины глубокой. И жутко и тяжко в зареве этого пламени людям древлего благочестия.

—    «Кому повем печаль мою»?!....

 

1

 

2

 

3

 

4

 

5

 

6

 

7

 

8

 

9

 

10

 

11

 

12

 

13

 

14

 

 

К СНИМКАМ.

За содействие в изготовлении клише и в литографии выражаю глубокую благодарность Дионисию Ив. Каленскому и Георгию А. Захарову.

 

№№ 1–5 [1, 2, 3, 4, 5], 7–9 [7, 8, 9] сняты в с. Никольском. № 6 – снимок семейского с Чикоя, взят из книги Г. М. Осокина: «На границе Монголии». К сожалению, не вышло клише со снимка двух молодых жёнщин с Чикоя, наряженных в свои высокие угловатые кички: выцветший отпечаток этого снимка я достал в с Никольском у г. Бутыриной; негатив же пропал у ней. № 10 представляет собою снимок из рукописного Апокалипсиса, принадлежащего библиотекарю Иркутской городской б-ки Н. Ст. Романову; см. выше стр. 26. Апокалипсис с многочисленными рисунками, хорошо исполненными различными красками. Образец письма этого Апокалипсиса см. на снимке № 11. Снимок № 12 представляет предисловие и заглавие Олонецких (Поморских) ответов по рукописному экземпляру Ирк. Дух. Семинарии, XLV, 1784, см. выше стр. 23-24. №№ 13-ый и 14-ый – снимки из рукописного сбор. старца Давыда, б-ки Ирк. Д. Сем. XLV. 1797; см. выше стр. 22–23.

По поводу последних снимков из рукописи старца Давыда и им подобных заметим, что и противная сторона, казалось бы, более просвещенная, также прибегала к уродливым иллюстрированным обличениям старообрядцев. Сравните рисунок, гравированный на большом листе, приложенный к книге: «Обличение неправды раскольнической. Сочинение Феофилакта архиеп. Тверскаго». 1745. В Москве. Пользуюсь экземпляром Иркутской Дух. семинарии, XLV. 5 1/15 1840. Экземп. без заглав. листа. – В конце книги приложено изображение «Разных толков раскольников российских, обретающихся по разным местам. А именно, от лета 1666-го». Внизу растянулся змей двуглавый. Из одной пасти выросло древо. На крупных листьях древа прописаны «толки» раскольнические. «Змий изблева свою горесть. и испусти всезпобное ветвие». За деревом видны домики; по другую сторону – человек с длинной бородой, с посохом, с четками. От этого древа вкусил Каин, Озиа-царь, еретики Арий и Несторий, такожде и российские раскольники. В стихотворении, которым снабжено это изображение, имеется между прочим такой призыв:

Жилища лживых в сей лжи учителей,

Суемудренных пребезумных скотов,

Блюстися требе всем црковным чадом...

С трудом верится, что это иллюстрированное стихотворение – плод представителя высшей иерархии.