ЛЕОНОВ А.М.

 

ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ: МОРАЛЬНО-ЭТИЧЕСКИЕ ТРАДИЦИИ РУССКИХ СТАРООБРЯДЦЕВ (СЕМЕЙСКИХ) (публикуется в сокращении)

 

Моим родителям

Леонову Мартемьяну Мироновичу

Леоновой Ефросинии Семеновне

С выражением чувства признания

и сыновней благодарности

посвящается...

 

Настоящее связано с прошлым неразрывной нитью. В постоянно меняющемся мире современный человек, чтобы не только выжить, но и полноценно жить в социальном и духовном отношении, должен чувствовать и понимать великое наследие прошедших веков, не потеряв при этом своей самобытности, нравственных начал, уважения к себе и другим людям, способности к самопознанию и самосовершенствованию. Каждое новое поколение, вступая в жизнь, определяет и расставляет свои ценностные ориентиры, исходя из опыта, мудрости предков, оставленных им в наследство.

 

Морально-этические традиции народной педагогики семейских Забайкалья.

 

Нравственное воспитание, как универсальный процесс, следует понимать не только как социализацию и "введение в культуру",  формирующие человека как члена того общества, к которому он принадлежит, но и как процесс формирования данного общества. Однако все народы во все времена хотят воспитывать своих детей честными, смелыми, трудолюбивыми, " любое общество заинтересованно в том, чтобы его члены успешно овладели ролями мужчины или женщины, (то есть, в успешной поло-ролевой социализации), могли бы и хотели компетентно участвовать в производственной деятельности), профессиональная социализация), создали прочную семью (усвоили семейные роли), были законопослушными гражданами (политическая социализация) и т.д. ( Мудрик, 1994, 24).  Вопрос заключается в том, какой "конкретный смысл вкладывается в содержание этих общечеловеческих ценностей и какими средствами и насколько эффективно народная педагогика добивается их внедрения и осуществления" (Кон, 1983, 19).

К числу факторов, влияющих на культурное своеобразие системы воспитания, относится и система традиций, которая является важнейшим механизмом регуляции в обществе, доминирующей выработку конкретных моделей воспитания.

В рамках  определенного этнического социума, в отличие от других человеческих общностей, осваиваются не только соответствующие знания, но и их характерные стереотипы поведения и деятельности, выражающие самобытность этой общности, ее устойчивость, как особой целостности.

В этом плане важнейшее место в жизнедеятельности  этнической группы  (общности) занимают морально-этические традиции. Они играют роль институализированного фактора, обеспечивающего организующие действия, своего рода субъективное конституирование этнической общности, ее индивидуализацию на основе развития этнического самосознания. Это самосознание складывается под влиянием оценочных отношений людей определенной группы, которой свойственны  обусловленные традиции и тенденции к самоопределению. Этническое самосознание заключает огромное значение в воспитательных воздействиях. И здесь приобретаются такие значения как: дифференциация значимых ценностей, выделяющих такую общность и актуализация ценностей, утверждающая нравственные нормы, имеющих общее социальное значение.

Воспитательная сила морально-этических традиций состоит в том, что люди, включенные в систему таких традиций, обычаев, воспитываются в соответствии с указанными потребностями, моральными предписаниями незаметно для самих себя,  естественно и просто. Ребенок усваивал практику нравственных поступков раньше, чем начинал понимать содержание этого понятия. Таким образом, формировался определенный тип человека в наибольшей степени соответствующий социальным, религиозным, этическим идеалам общества. Однако "содержание этих идеалов весьма существенно различалось в зависимости от исторических традиций, социально-экономического и культурного развития, общественного и политического строя" (Мудрик, 1994, 24).

Рассматривая как один из элементов структуры нравственного воспитания, - воспитание на морально-этических традициях в народной педагогике семейских, - необходимо отметить, что речь пойдет не о монопольном обладании той или иной ценностью, интегральном качестве личности, а о различии в формах и оттенках, стилях их проявлений, связанных с культурными, историческими, религиозными, региональными и климатическими особенностями жизнедеятельности данной этнографической группы русского населения Забайкалья.

Если условно представить морально-этические традиции семейских в иерархии ценностей, на первом месте будут стоять традиции, тесно связанные с трудом, природой, трудовой деятельностью людей. Дело в том, что эта традиция одна из самых древних и ее "область действия" охватывает всю жизнь человека от рождения: будь то "сын родился - "соколок", "душа в доме", "будущий поилец-кормилец" или дочка на свет появилась, " а уж то она хоть куда - и посуду мыть, и прясть - все девка"; до последних дней жизни: "Смотри дерево в плодах, а человека в делах". 

Традиции, имеющие  в своей основе уважение к труду, земле, природе, раскрывают самобытные психологические особенности личности семейского, закрепленные в нем исторически сложившимся образом жизни. Вообще в социально-религиозной концепции старообрядцев труд, в том числе предпринимательский, выступает в значении " труда благого и богоугодного". Вот почему трудности, лишения, тяготы и гонения научили староверов относиться к земле как к матери, высшей ценности, порой даже возносясь над фанатичной религиозностью. Именно об этой "власти земли" говорит писатель Г.И.Успенский. Именно этой "властью" русский народ обязан своим терпением и мужанием в несчастье, своей мужественно-сильной и детски кроткой молодой душой. И до тех пор русский народ сумеет сохранить свой могучий и кроткий путь, покуда будет царить над ним ВЛАСТЬ ЗЕМЛИ, " покуда в самом корне его существования лежит невозможность ослушания её повелений, покуда она властвует над его умом, совестью, покуда она наполняет всё его существование"(Успенский, 1988, 213). Отношение к труду, как явлению духовной и физической деятельности человека, как абсолютной самоцели и призванию, характерно для старообрядцев. Так, руководитель Выговской общины старообрядцев Андрей Денисов (Андрей Деонисьевич Вторушин / 1674 – 1730/), родоначальник выговской литературной школы, автор знаменитых старообрядческих  " Поморских ответов", что бы стабилизировать положение общины в Киеве и других районах "нача из добрых людей, на торг и с половины денег просити... он же своих людей избрав, и начат посылати в низовые городи хлеба покупати и в Санкт-Питербурх ставити... и от того бывшие велие помощь и пособие братству"  (Клибанов, 1977, 139-140). Община была спасена, появилась материальная база для её развития и распространения "истинного благочестия". Труд, предпринимательство было зафиксировано в этико-религиозной старообрядческой системе как еще одно важное средство спасения веры и души ( Керов, 1996, 42).

Ф.Ф. Болонев отмечает: "Семейский крестьянин - сугубый практик, реалист, - ко всему подходит и оценивает все явления и запреты, от кого бы они ни исходили, с хозяйственной, практической точки зрения"(Болонев, 1978,132).

Вся атмосфера семейной жизни семейских способствовала трудовому воспитанию. С ранних лет ребенок включался в трудовую деятельность. Мальчика отец брал в поле, приучая к бороньбе, уходу за лошадьми; девочку мать усаживала за прялку, а также учила шить необходимые вещи, вязать вариги, чулки, следить за порядком в доме  (Попова, 1928,16).

Основополагающим качеством в человеке считалось трудолюбие. В словаре В. Даля трудолюбивый - "это прилежный, работящий, не терпящий праздности человек". В современном психологическом словаре " трудолюбие предполагает отношение к труду как основному смыслу жизни, потребности и привычке трудиться" (Психологический словарь, 1990, 312). "Выбирай жену не в хороводе, а в огороде", - поучали молодого семейского парня, входившего "в возраст". А вот как проходили смотрины будущей невестки в селе Верхний Жирим.

"Смотрины проходили в местности под названием Аршан, где ручей не замерзал  в зимнюю стужу, а летом вода не прогревалась и была леденящая. Женщины и девушки и зимой и летом полоскали там сукманные скатерти (что сами ткали). Если девушка в ледяной воде не боялась застудить руки ("они у неё жаром горели") значит ладная ( обладающая здоровьем, здоровая) будет невестка, а если придет к ручью с туеском горячей воды и будет греть руки, значит и в жизни и в семье будет всё " не очень спорно" (в смысле "хорошо", т.е. ловко, умело)" (Записано со слов Е.С.Асташевой, с. Верхний Жирим.).

После венчания молодые шли в дом молодого. Там ожидали их отцы и матери. Спрашивают у молодого: "Зачем ты женился?"  Молодой отвечает: "Жену кормить, поить, с ней хозяйствовать". Спрашивают молодую. Молодая: "Мужу рубахи шить, его одевать, сынов ему рожать" (Семенова-Тянь-Шанская, 1914,68).

Семейские резко осуждали лень и недобросовестное отношение к труду. Таких "нерадивых" хозяев и молодых людей осуждало большинство односельчан, нередко выставляя их "напоказ" при большом стечении народа. За ними сразу же народная  молва ''закрепляла'' обидные прозвища. Поговаривали: '' Да он, балахлыст (лентяй слоняющийся без дела), только беспорядки наводить, людей с толку сбивает, сам ни работает и другим работать не дает'' ( Словарь говоров.., 1999, 29). С другой стороны, на общих сенокосах, на помочах проявлялась сообразительность и ловкость каждого, сила и сноровка в отдельных приемах хозяйственной деятельности. По результатам работы в поле, на лугу можно было наглядно судить об умелости семейского в ведении хозяйства, а также в других существенных для репутации трудовых занятиях.

Требуя от каждого человека определенных деловых качеств, общественное мнение возвышало тех людей, которые приносили пользу не только себе, но и другим. Своё  уважительное отношение к свекру и свекрови молодая невестка показывала в работе по дому. За честь было постирать, выполоскать бельё родителей в ледяной воде незамерзающего ручья Аршанки (село Верхний Жирим).

Так, например, в селе Тарбагатай до сих пор вспоминают деда Ивана, который пустил воду в канаву, из нее впоследствии поливали свои огороды почти полдеревни. Рассказывают, что его хозяйка, любила посудачить, что он " даже со своей канавой в постель ложится. Бывало, проснется, вскочит и бежит к своей канаве, справляется - все ли там в порядке".

Такие люди, как дед Иван  были широко известны окрестному населению, которое в необходимых случаях прибегало к их помощи.

Развитие материальной, хозяйственной деятельности зачастую тяжелой, требующей напряжения всех физических сил, тесно связано с развитием духовного мира. Человек не мог жить, довольствуясь только материальными интересами. Вот почему сам процесс труда, включающий: подготовку к работе, непосредственную работу и подведение итогов своей традиционной деятельности, - отмечались и украшались своеобразными традициями, выраженными в обрядах, празднествах, ритуалах. Все они отражали своеобразие культуры, быта русского народа, но вместе с тем несли отпечаток особенных условий жизни староверов. Так у семейских существует свой годовой цикл праздников и обрядов, тесно связанный с земледельческим трудом.

Морально-этические традиции семейских, как отношение к труду и трудовой деятельности глубоко связаны с осмыслением явлений природы и человека, жизнь которого представляет один из приемов огромного процесса мироздания. Каждый цикл имеет свои временные границы, занимает свое место в  целостном процессе развития, выступая как пример повтора, символизирующего постоянство, непрерывность жизни.

Народный земледельческий календарь семейских представляет в своей сути весьма сложный комплекс или сплав дохристианских аграрно-магических представлений с христианским воззрением, который, сложившись исторически, оформился в бытовой жизни. Религиозные убеждения, приверженность старине надежно и надолго законсервировали древние русские обряды, традиции. Пусть не всегда у семейского обряд имел жизненную силу, в силу пытливости ума, привычке быть на стороне, изощрившись в борьбе с природой, он был далек, чтобы принять форму за сущность.

Старинные земледельческие обряды и праздники по своему происхождению выливаются из трудовой деятельности людей. Семейскому надо было в первую очередь заботиться об урожае, о здоровье своей семьи и скота, о передаче опыта подрастающим поколениям, и все в его буднях и праздниках подчинялось этой главной цели, истолковывалось с точки зрения земледельца.

Дыхание старины чувствовалось во время сева и подготовки к нему. Семейские мылись в бане, надевали чистую одежду перед выездом в поле, надеясь, что и "семена и поле будут чистыми" (Болонев, 1978, 75). На сенокос ехали как на праздник. Девушки надевали свои яркие, праздничные одежды и устраивали гулянья. "Возницы кричат, гайкают на лошадей, а молодые бабы и девки, глядя на проделки своих возниц, громким хохотом заливаются. С первого раза вы подумаете, что это несется свадебный поезд, а уж никак не на работу едут " ( Ровинский, 1873, 128). Труд земледельца в своих внутренних,  существенных моментах сближался с деятельностью творца, художника, отсюда и "поэзия земледельческого труда". Очень образно это сказано у Г.И.Успенского: " Для меня стало совершенно ясным, что творчество в земледельческом труде, поэзия его, его многосторонность составляет для громадного большинства нашего крестьянства жизненный интерес, источник работы мысли, источник взглядов на всё окружающее его..." ( Успенский, 1988, 153).

Основным содержанием осенних обрядов, являлось стремление вернуть работающим на поле потраченную силу и сохранить у земли, породившей урожай, ее плодоносную силу. "Лето работает на зиму, а зима на лето", - только в таком круговом цикле, связанном с трудовой деятельностью, человек мог чувствовать себя спокойным и уверенным в жизни. "Тот человек ценный, кто смолоду работать привык"; "Работай боле, и тебя будут помнить доле"; "Не тот хорош, кто лицом пригож, а тот хорош, кто делом гож".

Возвышенное отношение к труду, земле, природе имели в сути своей и уважительное отношение к  Человеку, живущему и работающему на этой земле. "Отец мой был природный пахарь, и я работал вместе с ним", - это слова из песни времен гражданской войны, которую любят петь семейские и сегодня в домашнем  кругу или на деревенских праздниках и молодежных посиделках. К слову, эту песню семейские села Гашей считают "своей" деревенской песней. Может это потому, что не только красива мелодия и проникновенны слова, но и потому, что раскрывает она душу забайкальского старообрядца. Единение с природой, трудом и - "пахарем", человеком "от природы", человеком, неразрывно связанным с землей, - лежат в истоках мировоззрения семейского. Вместе с тем это и показатель проявления  прямой наследственности, преемственности от отца к сыну, от деда к внуку.

Зависимость от природы заставляла человека изучать окружающий  мир, примечать мельчайшие его особенности и приметы. Вся жизнь земледельца была связана с трудом,  землей, зависела от ее плодородия. Земля, природа была как бы живым существом: в определенную пору она "засыпала", "просыпалась", поила, кормила, одевала людей, как заботливая мать. Мать-земля для семейского - это, прежде всего черное, рождающее лоно земли-кормилицы, матери пахаря. Она же и хлебородица, которая " сообщает её рождающей глубине одеяние софийной красоты " (Федотов, 1991, 71).

Поклоняясь природе, семейский заботился о её чистоте и плодородии. Природа отвечала ему взаимностью. Её богатства растительного мира, травы и коренья, охраняли здоровье семейского. По этому поводу профессор Н.Ф.Высоцкий писал: " Старообрядцы лечатся исключительно растительными средствами: по их понятиям, травы и коренья указаны самим  Богом" (Болонев, 1988, 17). Надо отметить, что старообрядцы весьма неохотно пользовались услугами официальной медицины. Правильнее будет сказать, они практически их не использовали, считая за большой грех обратиться к доктору. В этом нам видится не только суеверный страх, основанный на религиозных запретах, сколько практичность, рационализм семейского,  воспринимающего жизнь во всех ее проявлениях такой, как она есть на самом деле. Чувствуя недомогание или хворость, семейский не спешил к врачу, а обращал свое внимание на природу, с ее травами, кореньями, целебными источниками. Именно она ''врачевала'' и охраняла здоровье земледельца и труженика.

Природа являлась главным предметом для народного искусства, составляя его духовно-ценностную, нравственную основу, соответствующую характеру и опыту староверов. Благодаря этому у семейских исторически сложилась система поэтически-образных и ремесленных традиций, основу которой составили нравственные отношения между человеком и природой.

Потомственными семейными промыслами считались плотничество и столярничество, пчеловодство и кладка печей, художественная роспись и ткачество. До сегодняшнего дня первое, с чем сталкивается незнакомец при въезде в семейскую деревню, это выкрашенные в разные цвета дома, раскрашенные цветами и голубями ворота и калитки, вырезные наличники и украшенные узорами ставни окон. Эти традиции передаются из поколения в поколение. На этом фоне своей красотой и ухоженностью заметно выделяется деревня Калиновка, где каждый дом не похож на другие, где сюжеты росписи не повторяются, несмотря на то, что сделаны одними и теми же людьми. Калиновка в Бурятии хорошо известна своими молодыми талантами не только в области художественной росписи, но и в песенном искусстве.

Представление о красоте тесно было связано с чистотой жилища внутри и снаружи. Хозяйка, умеющая украсить свой дом росписью, пользовались особым почетом у семейских. Многие считали роспись жилища своей домашней обязанностью (Ильина-Охрименко, 1972,43).

В селе Верхний Жирим до сих пор вспоминают Евдокию Паксимовну Емельянову (бабу Авдотью). " Всю жизнь она шила и вышивала. Шила сарафаны, расшивала рубахи и ''карманы''( настенное украшение в виде больших карманов или подушечек). Вся деревня ходила к ней с работой. Однако так случилось, что Бог не дал ей родных детей. Она воспитала приемную дочь, которой передала своё умение. Умерла баба Дуня в глубокой старости, но и сегодня во многих домах хранятся расшитые её золотыми руками бесценные, чудные по красоте, вещи: "карманы", сарафаны, одеяла"    (со слов Е.С.Асташевой, с. Верхний Жирим).

Песенные традиции, их жизненность, закрепляемость с малых лет и до седин являются одной из величайших ценностей  духовной культуры семейских. Народная песенная поэзия всегда была надежным хранителем чистоты мыслей и чувств трудового человека. В начале нашего века собирательница и исследовательница русского песенного фольклора Е.Э. Линева писала: "… очень важно установить в народе тот взгляд, что помнить и петь старинные песни ...в своем роде гражданская доблесть". Этой доблестью отличаются исполнительницы семейского фольклора (Болонев, 1992,180).

Как отмечает  крупнейший исследователь певческих традиций семейских  Николай Иванович Дорофеев у них была разработана целая система музыкальной подготовки певческих кадров. Так, автор отмечает, '' в семейском  селе Большой Куналей существовала профессиональная школа певчих, основанная на устных традициях освоения средневековой культуры знаменного распева… Родители весьма охотно отдавали  в обучение пению и церковной грамоте своих детей, в основном мальчиков. Ученик обязан был усвоить церковную грамоту, выучить наизусть Часовник, Псалтырь, уметь правильно читать на память все домашние молитвы и ''петь по солям'', специальной системе крюковой нотации… Пройдя специальный экзамен, получив благославление уставщика, ученик становился полноправным церковным певчим. Некоторые родители этот момент вступления ученика на клирос отмечали тем, что покупали свечи и просили отслужить молебен в честь сына ( Дорофеев, 1989, 15). Однако необходимо отметить, что песенные традиции семейских передавались от поколения в поколения, от мастера к ученику не только благодаря специально организованной системе певческого воспитания, но и в процессе контактов и взаимодействия с талантливыми песенниками во время отдыха, на вечорках и игрищах.

Как важно было следовать художественным и ремесленным традициям, так нуждались в сохранении и передаче нравственные отношения, в основе которых лежали уважение к старшим, родителям, поминовение усопших, милосердие и сострадание к больными и скорбящим, чувства благодарения и признания своим предкам, землякам. Механизм передачи ценного и дорогого для каждого народного опыта заключался в традициях, как гаранта стабильности вещей, норм, привычек, бытовых и праздничных обрядов и т.д.

В основе взаимоотношений между поколениями у семейских лежало уважение к старшим: родителям,   дедам и прадедам,  бабушкам,  старикам и пожилым людям в общине.

Историки, этнографы  отмечали некоторое своеобразие отношений в семье: мужчин и женщин, старших и младших, детей и родителей. "У них (семейских - А.Л.) есть свои старики, которые решают многие вопросы, но они не полновластны. Отец семейства имеет большую власть, но не без границ" (Ровинский, 1873,107). "Кто бы ни был глава семьи  отец или мать, все остальные относятся к нему с почетом и уважением, он дает тон всей семье, от его воли зависит все домашние". "К старикам родителям глава семьи относится почтительно, спрашивает их совета в делах, заставляет, также почтительно,  относится и остальных членов семьи" (Попова,1928,15). "Замужние женщины, особенно не глупые, пользуются большим влиянием в семье. Разводов и каких-нибудь разборов между мужем и женой почти не бывает... семейные отношения чрезвычайно нежные"  (Ровинский, 1873,117).

В больших семьях (редко когда в них было меньше 10 детей), складывались и особые отношения между детьми и взрослыми. Ровинский П.А замечает: " если  вы видели семейского где-нибудь на стороне или в поле, на улице и мирском сходе, вы его еще не знаете: вы посмотрите его в своей семье и увидите совершенно иного человека" (Ровинский, 1873, 125).

Взрослые к детям относились с любовью и нежностью. "Милой", "бравенький", "дитенок мой" - звучало по отношению к детям. А вот как по этому поводу поется в старинной песне: "Что, женушка, ты женушка // Породи-ка ты мне сыночка // Будто ясного соколочка // Нам при молодости на забаву // Нам при старости на замену" (Потанина, 1977,117).

З.В.Васильцова приводит высказывание Г.Н.Волкова: "В народе веками стойко держится убеждение: дети, конечно, нуждаются во взрослых, но едва ли взрослые нуждаются в детях меньше. Без них непременно наступило бы нравственное вырождение людей"  (Васильцова, 1988,107).

Естественны и обратные чувства почтительности и почитания родителей и старших. "Чти отца и мать, не придется тебе горевать", "Где любовь да совет, там и горя нет". Крестьянская нравственность, все нормы поведения требовали безусловного уважения родителей на протяжении всей их жизни.  "Дети обязаны родителей во всем слушаться, покоить и кормить их во время болезни и старости", - эти наставления не раз приходилось слышать, встречаясь со стариками  семейскими.

В чистом виде нравственная основа отношений между родителями и их детьми выступала после выхода замуж дочери или женитьбы сына.

''После свадьбы родители обязан были помогать молодым в течение двух лет. Это уж потом они своим хозяйством жили. Правда это если по закону свадьба, а если бегом ( т.е. без согласия родителей – А.М.) помощи никакой, пока их не простят, не было. ( Записано со слов Павлуцкой Ф.К. , с. Куготы). Уважение,  любовь, забота, стремление поддержать друг друга, а со стороны детей – еще и обеспечить спокойную старость родителям, проявляется у семейских с необычайной силой. В обязанности детей входило также честно похоронить и поминать родителей.

С почитанием предков в народном земледельческом календаре семейских связаны родительские дни поминовения, которых на год приходится четыре, что  является отличным от среднерусского земледельческого календаря. "Родителев своих должны поминати ,  а нас Господь Бог всех помянет. За все потрудимся, на веки спасемся", - поется в одном из духовных стихов старообрядцев. Этому наставлению семейские следуют очень строго и ревностно.

Широкую возможность помириться после скрытых или явных ссор, простить друг другу большие и малые обиды, снять напряжение, возникшее в семье или во взаимоотношениях между соседями, давал обычай просить прощение в определенные дни календаря: в конце Масленицы, на "прощеное Воскресенье"; в Духов день после Пасхи ; в родительский день на Троицу; на Дмитриеву субботу в ноябре.

В эти дни, поминая усопших, люди обращались к ним за помощью в устройстве хозяйства, быта, семьи. Возле молитвенных домов, часовен, церквей, а то и просто возле ворот домов раздавались специально испеченные калачи, булки, - "больным, бедным, нищим". " Хозяйка моя, - пишет Ровинский П.А., остановившись на постой в одном из домов села Бичура, - очень добрая женщина. Подойдет ли нищий попросить милостыню она непременно подаст ломоть хлеба или лепешку, которые в голодное время специально для этого и пекутся, а иногда и копеечку даст, сказав: " прими Христа ради" ( Ровинский, 1873, 125).

А вот как об этом пишет И.Г.Прыжов, посетивший семейских приблизительно в восьмидесятые годы 19 века. '' В дни, называемые «родители» или родительские, женщины из каждого дома нагружают двухколесную тележку-одноколку печеным хлебом, булками, калачами и так отправляются в молельную. Здесь, после часов и панихиды, их ожидают старики и старухи победнее, преимущественно сибирячки или поселенцы, тоже с одноколками, но только пустыми и им раздается все привезенное'' ( Прыжов, 1996, 203).

Традиции почитания предков простирался и на другие праздники и обряды. Молодые просили перед свадьбой благословения у своих родителей. Если девушка сирота, она все равно просит у матери благословения, идет к ней на могилу и причитает: "Да ты расступись, мать сыра земля! // Да и ты расколись гробова доска // Да разбудись родна матушка // Да я пришла, да за твоим-то ли // Да благословением  (Потанина, 1977,153). А вот как обращается к матери в момент приезда жениха его невеста:  "Ты прощай, прощай, родимая // От лихой беды заступница // Белым днем моя печальница // В темну ноченьку богомольница" (Потанина, 1977,151).

В прощеное воскресенье на Масленицу все друг с другом "прощались". Молодые ездили к родителям прощаться, чтобы после жить дружнее, старушки ходили одна к другой, а к соседям, бывало, родители даже гнали малых детей: "Вы их дразнили, идите прощения просить" ( Болонев, 1978,110). Это было моральным очищением человека и большого и малого, его совести  за нанесение своим близким  и родным вольных и невольных обид. Народная традиция просить прощения перед Великим постом заставляла, как бы ощутить переход к нравственным наивысшим требованиям к самому себе в преддверии строгих семи недель, продолжавшимся до Пасхи.

Свидетельствами "старины глубокой", а от того особо популярными у семейских, являются родословные фамильные предания. Это такая форма народного поэтического творчества, которая утверждала и намечала пути реализации народного идеала в обществе. " Мой отец шибко хорошо знал, откуда его род идет. А вот нонешнее поколение все по книгам свой род хочет найти, да только не находит. Про это у стариков надо спрашивать", - так заканчивается  предание о роде Рыжаковых из села Большой Куналей ( Элиасов, Ярневский, 1963,321). Оно звучит, с одной стороны, как завещание, как наказ о почитании своих корней, людей, связанных с этими корнями плотью и кровью, с другой - как тревога, как боль и напоминание молодежи о сохранении своей родовой памяти.

Гуманистические идеи, заложенные в морально-этических традициях семейских, соотносятся с основными нравственными ценностями и служат одним из средств для более глубокого и полного усвоения основ человеческой морали, воспитания истинно человеческих отношений между людьми. Семейские часто в разговорах с незнакомыми людьми любят пояснять: "Семейскими называемся мы оттого, что семьями здесь поселились". "Общиной общин" называли такие  поселения, так как " у них каждое селение состоит из домохозяйств с большими семьями, достигающими иногда до пятидесяти душ. В каждой семье царит замечательный порядок, основанный на распределении труда между членами ее" (Болонев, 1978,9).

Старообрядческие общины занимали "островное" как социально-экономическое,  так и религиозное положение. "Русские староверы, - по словам писателя Н.С.Лескова, - стяжали себе добрую славу за многие свои хорошие свойства, ... за свою характерность, стойкость и мастерское умение действовать сообща в общих интересах". "Жить сообща", в едином родственном, духовном окружении свойственно семейским и сегодня. Они  проживают общинно, компактно, занимаясь в основном земледельческим трудом, объединившись в колхозы, совхозы, ассоциации крестьянских хозяйств. Что касается религиозной общности, то она, вследствие известных причин (установка государства на построение свободного от религии коммунистического строя, запретительная политика официальной церкви, разрушение храмов, уничтожение богослужебных книг, репрессии в отношении священнослужителей и др.) была фактически  уничтожена, но в последнее время происходит ее  постепенное возрождение. Однако традиции уважения к общинному труду, " благословенного Богом", носившие во многом ритуальный характер, стали неотъемлемой частью жизни семейских, определяя их отношения между собой и людьми других национальностей.

"Если вздохнуть всем народом - ветер будет", - в этой народной мудрости заложено то огромное значение, которое семейские придавали общине или как ее еще называют "мир", "согласие". Известный исследователь поземельной общины Н.Н.Златовратский в 1880 году отмечал четыре ее основных принципа: " самостоятельность личности, равное право на общий труд и общую собственность и общинную помочь как право и обязанность". Он же добавляет: "В миру ни за что поручится нельзя, в миру по-своему ничего не рассчитаешь. В одиночку жить одно, в  миру - другое. Мир - велик человек, хоть и из малых людей. Какой большой человек не приди, а мир его всё равно победит... Пока ты в стороне стоишь, потоль и в своей силе,   а попал в мир, глядишь, ан твоей-то силы наполовину и нет. Потому и сказано: мир - велик человек".

Общинность когда-то помогла предкам семейских "не смешаться" с  новообрядцами православными сибиряками, сохранить свою веру, теперь, через общественное мнение, которое складывалось на протяжении почти двухвекового совместного проживания, общинность служит нравственным своеобразным фоном, на котором разворачивается вся жизнь семейской деревни.

Общинность семейских можно рассматривать с двух сторон.

Во-первых, она была показателем религиозного единства. Отношения к "старой вере" имели своим "земным ядром" преданность старине. Как отмечает К. Мяло: "старообрядческая община выработала удивительную способность существования в двух временах: в священном, неизменном времени, фундаментальном ядре традиций,... и в текущем, эмпирическом времени, отношения с которым не были проблемой, о чем свидетельствует не в последнюю очередь и хозяйственная умелость, а также их пространственная подвижность и способность сосуществовать с самыми различными национальными и культурными сообществами" ( Мяло, 1988, 25) .

В старообрядческой общине устанавливались крепкая взаимная связь, взаимопомощь, взаимовыручка и демократический дух. П.А.Ровинский писал: "Есть у старообрядцев семейских более прочные начала жизни (чем идея старины), на которых, как на основах, держится сама преданность старине. Что значит, что они принимали священников рукоприложеных архиереями, но с одним условием, что он будет на их старине, на их воле? Что это, если не воспоминание о времени, когда священников выбирали всем миром и из мирян же. Так и старообрядцы, принимая священника по своей воле, охраняют право выбора" (Ровинский, 1873,104).

Он же, рассматривая уклад семейской общины, проводит параллель с православным  новообрядческим населением и  находит у староверов  " более сложившиеся традиционные отношения  заметные всюду". "Каждая община, - пишет  он, - носит в себе идеи или принципы, которыми проникнуты все ее члены и которые составляют ее силу. И эти общины стоят несравненно выше индифферентной ко всему, пассивной, неразвитой массы. Этим старообрядцы стоят выше православных, так как больше возбуждают мысль и самодеятельность" (Ровинский, 1873,106).

Этого же мнения придерживается  известный историк Н.И.Костомаров, отмечая в старообрядческой  общине взаимное доверие, отсутствие вражды между религиозными толками, ценность данного слова (Костомаров, 1904,232).

Во-вторых, общинная спаянность проявлялась на уровне семьи. Семейные устои были крепки, родственные связи глубоки и почитаемы. Браки среди родственников запрещались до восьмого колена. Г.М.Осокин отмечает: "Ведя более правильную жизнь, не злоупотребляя вином, табаком, распутством, семейские дали краю крепкий,  здоровый, сильный и красивый тип населения" (Осокин, 1906,65).

Общинный дух царил всюду. Под особым контролем находился календарь земледельческих работ. Каждый хозяин стремился по возможности вовремя исполнить работу, чтобы не отстать от других. Община следила за воспитанием у детей уважения к труду. Она проявляла заботу о том, чтобы в семье было, кому научить  ребенка хлебопашеству, домоводству. Общественное мнение "осуждало тех чадолюбивых отцов", которые в стремлении вывести своих сынов "в люди" отрывали их "от родного ремесла - сохи" (Миненко, 1989,90).

Широкое распространение в общине имела традиция внутримирской взаимопомощи, взаимоподдержки, "помочи", носившая характер взаимной услуги, взаимной помощи. В народном календаре у семейских эти работы выпадали на осень, время уборки урожая. "Милости просим к нам с серпиком пивца испить", - приглашали на помочь. На работу являлись семьями и поодиночке. Если на работу приходилось выезжать за пределы села, отправлялись в дорогу с песнями, после работы в доме, кому оказывалась помочь, устраивался ужин и "помочан" катали на тройках. Для подростков и неженатой молодежи время помочи было не только обучением  производственным приемам и  навыкам, но и их совершенствованием  под непосредственным наблюдением мастеров-земледельцев. Важен был сам праздничный настрой, атмосфера совместного труда, его  реальная значимость для нуждающихся. Это воспитывало у всех участников трудового процесса положительное отношения к людям и  даже к самой "черновой" трудовой деятельности.

В ходе помочей передавалась и формировалась  преемственность трудовой традиции в рамках общины. Это была  настоящая "педагогика труда", в процессе которой осуществлялось воспитание и обучение детей и молодежи. Огромное нравственное значение помочи заключалось и в том, что в дни "помочи" работа за деньги считалась предосудительным делом. Существовала традиция "отхаживать" помочь, то есть общинник обязан был явиться на помощь к тем, кто в свое время работал на помочи у него(Миненко, 1989,89).

Помочь устраивалась не только в названные дни. Хозяева собирали помочь при строительстве дома, приглашая родственников, соседей, приглашали на "свеженину" при забое скота. Последнее проявление помочи, пожалуй, является наиболее встречаемым в семейских селах сегодня. Осенью, во время забоя домашнего скота, хозяева приглашают мужчин-родственников или соседей на "свеженину". Считается обязательным угостить работающих, а также дать на дорогу "гостинец". Также "гостинцы" отсылаются тем, кто не был на забое, но присылал гостинец раньше, со своей "свежинки". Мои родители  считали обязательным "угостить" и тех соседей, которые домашний  скот не держали. "Пусть и им вкусно будет, " - говорила в таких случаях моя мама, Леонова Е.С.

Отношение к добрососедству подчеркивалось в пословицах: "Не бери дом, а бери соседа", "У соседа есть, и у тебя будет". В этом кроется еще одна особенность общины семейских, когда все вокруг  земляки, родственники, соседи: "Семь дворов обойдешь, а своего все равно найдешь".

Община не могла существовать без хранителей и передатчиков ее традиций, но не мог существовать и каждый член общины без ее "мира". Эта традиция, по сути, опиралась на личность, а не на "абстрактный институт", с чем и была связана высокая потребность к духовности у семейских.

История была немилостива к "ревнителям древняго благочестия". Вынужденные покинуть свои родные пепелища из-за притязаний и "покушений" на святую веру со стороны официальной церкви и государства, старообрядцы уходили в поисках страны вольной на дальние окраины России и даже за ее пределы. Но, где бы они не находили свое убежище, свой дом,  с любовью и радостью вспоминали родную Отчизну.

Традиции землячества как отношения к Отчизне, Родине выходят далеко за рамки представления: Родина - это место, где ты родился. Родина, для семейского, это та земля, откуда пошел твой род, где родились твои родители, твои деды и прадеды. Это твой дом, место, где зарыта твоя пуповина.

Культурная историческая среда окружает человека с детства. В ней он приобретает нравственную силу, учится достоинству и благородству, приобщается к истории своего народа, семьи. Она становится неотъемлемой частью его жизни, необходимым условием возникновения чувства духовной "оседлости", привязанности к родным местам, живительной основой любви к Отечеству. "Если человек равнодушен к истории своей страны, истории своей семьи, не дорожит семейными реликвиями, не гордится своим домом, не знает истории своего народа, не интересуется историей улицы, то вряд ли в нем сильны патриотические чувства"  ( Иконникова, 1987,37).

"Беспамятный", "безродный", эти слова всегда были синонимами зла, насилия, неблагодарности, преступной забывчивости, бесчеловечности. Слова Родина, природа, родители, родные, родня, родник одного корня, поэтому, выделяя данный тип морально-этических традиций, как отношения к Отчизне, Родине в народной педагогике семейских, мы отмечаем их наибольшую интегральность, "присутственность" во всех без исключения традициях в жизни человека.

"Родину-мать умей защищать". Каким становится человек в своем личностном развитии,  зависит от того, какова у него мать, какова гармония любви и воли в ее духовном мире. "Мать - это светоч эмоциональной жизни ребенка... Патриотическое воспитание начинается с материнской школы воспитания чувств", - писал В.А.Сухомлинский     (Сухомлинский, 1980,83).

В одной из старинных солдатских песен семейских солдат, возвратившийся на побывку, домой, узнает, что: "отец давно в могиле, мать с печали умерла". Прискакав на кладбище, он: "Заплакал и сказал: // Ты вставай родная мама, сын из армии пришел //  Для тебя родная мама, цветок аленький нашел //". Уважение и любовь к матери - это и ответственность за ее судьбу, а значит и судьбу Родины, родной земли, которую она олицетворяет. "С родной земли умри, но не сходи", "Умри, но Родине не измени".  Как нельзя изменить матери, так страшно и позорно изменить своей Родине.

"Где не жить, Родине служить". Ф.Ф.Болонев приводит факт известного историка раскола  Андрея Ивановича Журавлева (1751-1813), автора сочинения "Полное историческое известие о древних стригольниках и новых раскольниках", в котором он рассказывает об исторических событиях давно минувших лет. Во времена войны со Швецией за пределами Российского государства старообрядцы показали "первый опыт верности к Отечеству", "захватив и перебив малым числом неприятеля" (Болонев. 1992,93).

В дореволюционное время солдаты-староверы из Забайкалья были надежными защитниками Родины. Они отличались силой, сметкой, здоровьем, храбростью. Поэт Н.А. Некрасов писал о семейских: "рекрутов ставят здоровых,   трезво и честно живут...". Забайкальский старообрядец Иван Селиверстович Афанасьев был полным георгиевским кавалером во времена первой Мировой войны, а после второй мировой звания Герой Советского Союза был удостоен семейский Павел Илларионович Баннов. Как воспоминание об отце, Леонове Мартемьяне Мироновиче, в нашем доме хранятся и почитаются его боевые ордена и медали. В них  живая и немеркнущая память об отце, дедушке, обо всех воинах-победителях. В этих символах - реальный урок стойкости и мужества детям, внукам и правнукам.

Традиция проводов в армию на службу Отчизне была и остается большим событием в семейской общине. На прощание с новобранцами приходит почти вся деревня, собираются родные и близкие из соседних сел. Проводины не обходятся без наказов уважаемых в народе людей. "Кто честно Родине служит, с тем слава дружит". "Враг боек, да народ наш стоек". Хорошо известна традиция, когда рекруту или солдату, уходящему на службу, вешали на шею мешочек с "родной землицей" и медный образок с изображением святого Николая-заступника. Мой дядя, Леонов Василий Миронович, на правах старшего в родове, собственноручно написал и передал мне листочек с молитвой перед уходом в армию примерно такого же содержания, как и записанная Фирсом Федосовичем Болоневым: "Моему дитенку, дай батюшка Никола, счастья, доли, здоровья; отнеси, господи, его от всякой беды, от худого случая, и от всякой болезни"( Болонев, 1978,79).

Вообще, обращение к святым, героям, заступникам в качестве примера, образца для подражания свойственно семейским. "Осуществляясь стихийно, народная педагогика через своих героев, имена которых сохранились в песнях, сказках стихийно воспитывала народные массы" (Волков, 1958,25). Таким героем, образцом для семейских, да и вообще для старообрядцев является их "духовный отец и учитель" протопоп Аввакум. Таким для его современников  предстает Аввакум перед Большим Церковным Собором в 1666 году. "Перед ними стоял человек такой внутренней силы, вынесший столь чудовищные испытания и не поддавшись таким прельстительным соблазнам, что встретив его твердый взгляд, не один из присутствующих опускал глаза, чувствуя внезапно пробежавший по спине холодок" (Богданов, 1994, 6). С большой любовью и завидным постоянством передаются из уст в уста  предания об Аввакуме. "Про Аввакума каждый из нас знает. Да как же про то не знать, когда он за нашу старую веру больше всех наших дедов пострадал" (Элиасов, Ярневский, 1963,300). "И пусть он в мучениях помер, а во славе жить остался и теперя живет" (Элиасов, Ярневский,1963, 317). Живет, прежде всего, в его верных последователях и учениках, которые пронесли через все жизненные трудности наказ Аввакума жить в целостности, мудрости и мужестве, жить в соответствии с новозаветной проповедью Аввакума: "Еже есть хощеши помилован быти - сам такожде милуй, хощеши почтен быти - почитай, хощеши ясти - иных корми, хощиши взяти - иному давай" и т.п. В данном случае, речь идет не только о расширении и углублении теоретического содержания процесса передачи опыта без демонстрации образцов, а о таком нравственном воспитании, где образец в его воспитательной функции совершенно необходим и не может быть заменен никакими иными воспитательными средствами. Человек следует этим образцам, которые оказываются "сильнее" в своем воздействии на личность, зачастую  перевешивая словесные указания.

"Настоящий патриот тот, кто любит Родину и народ", - можно добавить,  кто гордиться своими героями, кто готов стать на защиту родной земли, кто дорожит свободой и живет с верой в будущее. Морально-этические традиции чести и достоинства как отношения к самому себе являются определяющими в системе нравственности семейского.

Нравственное достоинство выражает моральную цельность личности. Нравственное достоинство есть твердая уверенность личности в необходимости всегда поступать нравственно на основе самоуважения и уважения к другим людям. Оно проявляется в осознанном нравственном поведении личности, отражающем ее активную жизненную позицию, потому что "утверждение и поддержание своего достоинства предполагает совершение соответствующих ему нравственных поступков или, наоборот, не позволяет человеку поступать ниже своего достоинства (Гусейнов, Кон,1989,85).

Можно выделить две черты нравственного достоинства семейского: товарищеская взаимопомощь в беде и выполнение взятых на себя обязательств  при любых обстоятельствах.

О первой характерной для семейского способности откликаться на чужую беду мы отмечали выше, говоря о традициях общинности как отношения к семье, общине, роду. Специфическим проявлением этого можно считать традицию внутримирской взаимопомощи людям, землякам, попавшим в беду: погорельцам, вдовам, пострадавшим от воров, бандитов.

В.В.Глуховцев, посетив семейских на рубеже веков,  отмечает: "Семейский крестьянин не дает себя в обиду и не позволит эксплуатировать себя постороннему элементу. У них царит замечательная сплоченность между собой. В беде своего человека здешние крестьяне не оставят" (Болонев, 1978,13).

Вообще, надо заметить, что данное качество в этом проявлении свойственно сибирякам в целом, как и их независимость, переходящая иногда в откровенный произвол и хулиганство.

Осокин Г. пишет о семейских "как о менее пугливых по отношению к начальству крестьянах" (Осокин, 1906,83). Их  независимость подкреплялась еще и сложившимися устоями жизни этой этнографической группы. И, прежде всего,  настойчивостью и стремлением добиться поставленной цели чего бы это ни стоило. Но было это уже "не бессмысленным упрямством, а силой характера, вошедшей в него с кровью родителей от ряда предшествующих поколений, с молоком матери, ставшей не рабой своего мужа, а его другом, товарищем жизни, первым советником и скорее приказывающей, чем безропотно повинующейся" (Ровинский, 1873,130).

Взятые на себя обязательства подразумевали и умение держать слово. "Слово не стрела, а пуще стрелы". Вот почему репутация человека в общине во многом зависела от того,  как и каким языком выражается говорящий, умеет ли он держать "язык за зубами". Надо заметить, что речь семейских очень образна, выразительна, богата сравнениями и метафорами.

Здесь тоже существовали свои нормы, поддерживаемые силой общественного мнения. "Не смотри, как рот дерет, а смотри, как дело ведет", "Не спеши языком, торопись делом" или другое  моральное предписание:  "Больше знай, да меньше болтай", "Веревка хороша длинная, а речь - короткая", "У коровы молоко на языке".

Вовремя сказанное слово могло, как возвеличить человека, так и унизить его достоинство. Поэтому: "На грубое слово не сердись, на сладкое не сдавайся", "Клевета, что уголь, не обожжет, так замарает". Делом чести, особенно для мужчин, считалось не нарушить взятое на себя обещание. "Обещание не шуба, оно не греет".

Любителям поговорить без дела , посудачить семейские тотчас прикрепляли соответствующие ярлыки-клички, которые порой переходили из поколения в поколение и влияли на репутацию человека даже независимо от его должного поведения. Например, почти в каждом семейском селе встречаются прозвища: "балабол" ( т.е. болтливый человек, пустослов), '' балахлыст''(то, кто обещает напрасно, болтун и лгун), "трандычиха" и т.д. Вероятно, намекая на это, с раннего детства внушали: "Всякая сорока от своего языка страдает".

Святой Иоанн Златоуст предупреждал: " С тем человек который ругается не подобает ясти и пити, аще же не отстанет от онаго матерного слова. За срамословие Бог попущает на человека беды, напасти и многие болезни". Вот почему, в старообрядческих семья существовало требование ограждения себя и в особенности детей от скверны слова. Это поведение было не только самоцелью, но и нравственным законом, потому как: " Кто хранит уста свои, тот бережет душу свою, а кто раскрывает свой рот, тому беда"  (Притч. 13.3). О таких людей неодобрительно отзывались: '' Вона смотри матюжник (матюжница) прошла''.

Пословица семейских гласит: "Человек без характера, что хлеб без соли". П.А.Ровинский, рассматривая эпизод, рассказанный ему одним из семейских по поводу взаимоотношений парня и его молодой девушки, делает вывод о его характере." Везде он является настойчивым, ставящим себя непременно достигнуть цели - путем ли труда, и всевозможных усилий, если нельзя иначе, не остановится ни перед чем. С этим характером мы видим семейский тип в различных фазах: в его борьбе с природой, с дикой ордой, с преследованиями полиции, с самим собой, когда его смущают и путают, и, наконец, в борьбе с личным соперником из-за красивой девушки, которую он полюбил всей силой неудержимой, страстной души и везде мы видим его одерживающим верх"  ( Ровинский, 1873, 130). Однако "шибко характерных" в селе осуждали, прежде всего, за их излишнюю гордость, переходящую в выпячивание и бравирование своим достатком или красотой.

Подлинное чувство гордости непременно соединялось в представлениях семейского с честью и сознанием  выполнения своего нравственного долга. Долг перед семьей и общиной, а также и перед самим собой, проявлялся, прежде всего, в труде.

Честь по труду влияла на репутацию хозяина и хозяйки. "Дело сделано, а потом гордись". Привычка видеть основу жизни, благосостояния в своем личном хозяйстве выработало у семейского психологию рачительного хозяина, трудолюбивого и трезвого в суждениях. "Семейские работают за шестерых каждый, и потому сравнительно со своими соседями, русскими и бурятами, выглядят богачами. Достаток их виден во всем" (Мишла (Орфанов), 1883,101).

"Честь по труду". Вот почему  чувство нравственного  достоинства заключалось в умении вести свое личное хозяйство, в благосостоянии семьи. Помогало этому и, порой восхищавшая людей со стороны, рачительность, смекалка и предприимчивость семейских. "Предприимчивость и смекалка семейских, которые подкрепляются положительной реакцией со стороны земляков, не может не восхищать". "Приобретательские способности у него настолько развиты, что ею умеряются порывы к пьянству" (Ровинский, 1873,99). Надо отметить, что данная способность вообще свойственна старообрядчеству  и  предшествовало этому, как  не парадоксально, стремление староверов  к изоляции, уходу из внешнего мира, вынужденная миграция в новые регионы. Иная  ситуация способствовала снятию некоторых ограничений (к числу которых можно отнести и одобряемое официальным  православием в  19 веке отношение к труду как "умеренному", осуждающее упорство и интенсивность, направленное на расширение воспроизводства), на отмену сложившихся исторически этнопсихологических нормативов ( Керов, 1996, 42 ).

Предприимчивость наряду с рачительностью и бережливостью ("Береженая копейка рубль бережет") помогала семейскому строить свое крепкое хозяйство. Однако эти качества сочетались с щедростью и гостеприимством. "Подозрительность, замкнутость семейских заменялись откровенной беседой, как скоро они узнавали, что никакой цели, направленной к угнетению их, у меня не было", - писал А.Селищев, посетивший Забайкалье в двадцатых годах 20 века (Селищев, 1920,70).

А вот как отзывается о гостеприимстве семейских декабрист М. Бестужев в своем дневнике путешествия из Читы в Петровский Завод, написанным им  в тридцатом году 19 века: "Нас встречал весь люд, разодетый в пух". "В Мухоршибири была самая блистательная встреча. Весь живой люд толпился к нам, и мы, почти смешавшись с толпою, вошли в деревню" (Бестужев, 1951,334).

Щедрость служила средством укрепления репутации человека. Шутили семейские о скупых: "У него от скупости зубы смерзлись". Скупых и жадных к наживе не одобряли, порой называя ''алочными'', ''большекромыми''. Однако щедрость не означала разбазаривания своего добра без всякой на то необходимости. Хозяин или хозяйка всегда знали, где и сколько у него хлеба, зерна, других продуктов, в каком состоянии находится сбруя у коня или заплот на окраине хозяйской усадьбы. Эти знания позволяли быть щедрым и бережливым одновременно, не бояться брать в долг, если уверен, что обязательно будет, чем отдать.

Наряду с репутацией отдельного лица в общине, а отчасти и за ее пределами, формировалось,  и довольно устойчиво сохранялась репутация семей, а то и всей деревни. При выборе невесты заодно с другими положительными качествами учитывалось, что она "из хорошего рода, известного в общине своей честностью и другими хорошими качествами. Порой брак расторгался, если невеста была из худого рода или неработящая" (Громыко, 1991,105).

Честь человека, прежде всего женщины, зависела и от мнения общины в должном для девушки поведении, её непорочности и целомудрии.

Этнограф А.М. Попова отмечает: "Взаимоотношения семейской молодежи очень свободны, но редко доходят до половой распущенности, и если это случается, к такой (оступившейся - А.Л.) девушке относятся с большим презрением, и ей, как говорится,  "житься не будет от насмешек" (Попова, 1928, 18).

Предосудительным и "срамным" делом считалась у семейских супружеская неверность. "Что Бог слепил, того не разлепить",  оттого измена считалась "грешным делом".

Вообще, появление понятия "грех" в форме религиозного запрета - явление характерное для морально-этических традиций чести и достоинства. Этим достигалась более продолжительная сохранность нравственных норм и предписаний, направленных, прежде всего,  на  конкретную личность. Многие из религиозных традиций, проникая в повседневную бытовую жизнь, приобретали порой, помимо прямого ритуального значения, "будничный" смысл, регламентируя отношения и нравственное поведение человека.

Так, например, особое отношение к "хлебу-батюшке" не позволяла семейскому, своим тяжелым трудом его добывавшему, допускать вольности в обращении с ним. Отсюда поверье: "Хлеб щипать или крошить - грех", " положить хлеб вниз коркой - грех",  "за едой смеяться нельзя - грех" (Воскобойников, 1930,82).

Своеобразная программа нравственного воспитания заложена в произведениях устного народного творчества. Если в представлении верующего такая программа воплощалась в заповедях Божьих, то в каждодневном общении, будничной жизни произведения устного народного творчества, и, прежде всего,  пословицы и поговорки, являются в представлении народа своеобразными моральными кодексами, "вольно или невольно превращенные в правила благопристойного поведения молодежи в обществе" (Волков, 1958,124). Народная мудрость давала советы, наказы на все случаи жизни. Чего, например, стоят такие наставления: "Красота до венца, а ум - до конца", "Человек не орех - сразу не раскусишь", "Не гляди в лица, а заглядывай в сердце", "Когда сам наспатыкаешься, тогда и дорогу узнаешь" и т.д. Данный ряд можно продолжать до бесконечности. В каждой из этих пословиц и поговорок заложена пусть и маленькая нравственная идея. Малая в том смысле, что то или иное явление не дается полностью, а высвечивает какую-то его важнейшую сторону. Взятые же в единстве они представляют собой целостную систему нравственных критериев в оценке творческого труда, уважения к людям, чести и достоинства человека и т.д.

Таким образом, содержание морально-этических традиций семейских Забайкалья в народной педагогике приобретает особое значение и  характер в силу исторических, религиозных, климатических, географических, экономических и других явлений среды, в которой протекала и протекает жизнедеятельность этой этнографической группы русского населения Забайкалья. Потомки старообрядцев из-за своей религиозной изолированности,  преданности старине, не замыкаясь  в своей культуре, смогли сохранить черты "исконно" русской культуры, проявившиеся в особенностях фольклора, одежды, языка и,  прежде всего,  в морально-этических традициях, ставших содержанием нравственных отношений.

Морально-этические традиции семейских в народной педагогике выражаются посредством праздников и обрядов в народном земледельческом календаре,  пословицах и поговорках, загадках и благословениях, заговорах и молитвах,  песнях и преданиях, в  исторических фактах и  национальном костюме, орнаменте и родословных,  в трудовой и игровой деятельности . Другими словами они присутствуют там, где проявляются  нравственные отношения, содержание которых раскрывается в общепринятых, устойчивых, передаваемых из поколения в поколение моральных предписаниях, практических нормах нравственного поведения.

 

Становление морально-этических традиций в народной педагогике семейских Забайкалья.

 

Передаваемые из поколения в поколение морально-этические традиции семейских указывают на наличие определенной самобытной системы воспитания. Целостность и стройность данной системы была обусловлена протеканием процесса воспитания в единстве культурно-исторических, социально-психологических и этнических факторов.

Становление (возникновение, образование чего-нибудь в процессе развития - слов:) морально-этических традиций  в народной педагогике русских (семейских) старообрядцев Забайкалья обладает рядом специфических особенностей. Проследить этот процесс представляется возможным через попытку выделения этапов (циклов) проявления морально-этических традиций в системе нравственности личности.

В народной педагогике семейских, мы выделяем следующие этапы становления данных традиций: первый этап - малые дети ( от рождения до 6-7 лет); второй этап - отроки ( от 6-7 лет до 13-14 лет); третий этап - взрослые дети или ранняя молодежь (от 13-14 лет до 16-18 лет).

Рассмотрим каждый из этапов в отдельности.

 

Первый этап - "малые дети" (от рождения до семи лет).

 

Воспитание детей у семейских, живущих соседскими общинами, в основном осуществлялась в семье. Особый статус семьи у семейских обусловлен не только тем, что это "священный союз, учрежденный отцом и матерью, в который ребенок входит одним рождением" (Ильин, 1993,199), но и "мир", согласие, лад - как мироздание и миропорядок, где семья строила свои тонкие и выверенные по строгой системе координат отношения.

Семейские любят говорить: "Земля держится домом, дом семьею, а семья - детьми". А.В.Духнович в "Народной педагогии", написанной еще в 19 веке заметил: "Человек рождается непорочным, и посему бывает тем, к чему приспособиться", а в качестве вывода предлагает: "Дай сыну твоему здоровый разум, дай ему добрый нрав, дай ему науку, способность, трудолюбие, доброе сердце ... дай ему добрую волю ... и дал еси ему все". (Духнович, 1988,204). Данная своеобразная программа воспитания находит свое подтверждение в традициях семейских. Так, бабка-повитуха, которая не только принимала роды, но и первая мыла младенца в бане, поговаривала: "не будь крикливой, не будь ревливой, будь умной, будь угомонной, не будь жадной, не будь аушной(алчной)". А вот еще наставление-напутствие бабки-повитухи, усвоившей с детства нормы и понятия деревенской жизни: " Расти отцу на украшение, матери на утешение, а всему миру на честь-хвалу, на прославление" ( записано со слов Суменковой А.К., с.Гашей)

В "Послании к землянам" протопоп Аввакум, духовный учитель старообрядцев, наставлял "ревнителей древняго благочестия" : "а при всем том, имей целость голубину и мудрость змеину". То, что семейские следовали этому наставлению, жить в целостности и мудрости, подтверждает декабрист А.Е. Розен в своих "Записках". В них он подробно описал различные стороны жизни и быта семейских, а именно "все у них соответствовало одно другому, от дома до плуга, от шапки до сапог, от коня до овцы - все показывало довольство, порядок, трудолюбие" (Розен, 1878,410).

Подобного же мнения П.А.Ровинский, он пишет: "старообрядец семейский... это - натура цельная и не робкая. Начало этого должны идти с детства, с воспитания. В них то, в самой жизни от пеленок, а не от внешних условных формах, воспитывается сила характера, дающая семейскому перевес во всем" (Ровинский, 1873,107).

Местом, где воплощался на практике этот идеальный путь к "цельной", "милой Богом" жизни, являлась семья. Говорилось: "живем не родителями, умрем не людьми". Взяв на себя ответственность за рождение ребенка, мать и отец налагали на себя и ответственность за его воспитание.

Вообще, воспитание начиналось еще до физического рождения ребенка. В присутствии женщины, ждущей ребенка, нельзя было  громко и резко говорить; свекровь, мать мужа, строго следила, чтобы невестка избегала  неприятных встреч, незнакомых людей, чтобы сама не говорила "худого слова" и не делала ничего "черного". Одним словом, требовалось, чтобы она жила повышенной против обычного уровня нравственности жизнью.

Особо в семье ждали первенца. Отец, как правило, ждал сына - "сын - батюшкин", а мать  девочку, - "дочь - матушкина".

С первого вздоха, с первой минуты появления ребенка на свет, все что "может уместиться в стенах дома, быть наблюдаемо и усвояемо в домашнем кругу... становилось предметами ведения и назидания, определяющими объем воспитания в семейной школе" (Ключевский, 1991,25-43).

В течение сорока дней после рождения младенца нельзя было показывать никому, за исключением близких людей. Смотреть и любоваться дозволялось лишь родным людям, и, прежде всего - отцу и матери. У русского философа Ивана Ильина есть замечательные строчки о родителях: " Два священных первообраза, которые ребенок носит в себе всю жизнь и в живом отношении, к которым растет его душа и крепнет его дух;  первообраз чистой матери, несущей любовь, милость и защиту; и  первообраз благого отца, дарующего питание, справедливость и разумение" (Ильин, 1993,214). Народная память семейских сохранила большое количество родильных обрядов. Их большое число еще раз подчеркивает ту особую важность, которую придавали семейские обряду рождения ребенка и вообще обрядности и традиционности в жизни. Во многих случаях обряд и вера для русского одно и то же. Отношение же  семейского к обрядности имело свою особую сторону. "Он держится ее (обрядности) потому только, что с ней по сию пору держится его особое, отдельное существование" (Ровинский, 1873,105).

В селе Куготы Феклунья Климовна Павлуцкая (1917г.р.) рассказывала: "Спустя месяц после родов  сходились гости посмотреть на ребеночка. С пустыми руками не шли, кто пирог несет, кто шаньги, гостинцы разные: мальчику - мальчиковое, девочке - девчоночье. Принимала всех и все хозяйка. Если случаем рожал кто-нибудь из женщин, приносивших гостинцы, то наша роженица обязательно с подобным шла и к ним".

Глубокой задушевностью и лиризмом веет от старинного обряда записанного от семейских села Исток этнографом А.М.Станиловским. "Если ребенок долго не говорит, то, чтобы он поскорее произнес слово,  поит его матушка молоком или ключевой водой из колокольчика" (Станиловский, 1912,101). Надо отметить, что к колокольчику, колоколу в целом, на Руси с глубокой древности было особое отношение. Колокольный звон, напутствуемый церковной молитвой, звонкий и удивительно чистый, утишал и очищал своими звоном воздух, укреплял человека в его благочестии и вере. Дав ребеночку испить водицы из колокольчика, мать его, со словами молитвы, словно укрепляя связь младенца с Богом, ждала от Господа помощи, поддержки и милосердия. Один из родильных обрядов, встречающийся и у русских других областей России, записала у семейских этнограф А.М.Попова. "После рождения ребенка его послед с особой молитвой зарывался в подполье" (Попова, 1928,18). Этим еще раз подчеркивается целостность видения мира, где все есть явления одного целого - вселенной, "мира". Зарывая послед,  семейский верил, что родная земля, родной дом, оградит, "обережет" его младенца от бед, болезней и несчастий.

"Обереги" в виде расшитых "карманов" или фигурок из дерева появлялись в люльке малыша. Можно сказать, что своеобразными "оберегами" были колыбельные песни матери, названные Г.Виноградовым "материнской поэзией" или "поэзией пестования". Например, обратим внимание на начало широко известной русской колыбельной песни: "Баю баюшки-баю // не ложитесь на краю // придет серенький волчок // и укусит за бочок". "Обереговый" смысл этой колыбельной состоит в стремлении сохранить, защитить, уберечь свое дитя от "черного слова", от "дурного глаза" и, одновременно, создать вокруг его колыбельки атмосферу доброты и "светлости". Создание этой атмосферы, было основным действом матери и отца в первый год жизни ребенка. Пение песен сопровождалось покачиванием люльки, что в древности тоже могло иметь значение ритуала. Колыбельная песня не только успокаивала, убаюкивала малыша, но и по мере понимания им речи матери вводила в поэтический мир природы, где кружат голубки и соколы, забавляются белочки и зайчики, цветут "три цветочка" : "Один будет дремливый, другой будет сонливый, а третий будет счастливый //  Ой, чтобы счастьем обладало // Да чтоб росло не болело // На сердце не скорбело". Это тоже слова из колыбельной песни -  великого образца материнской поэзии.

Впервые возникает поведение, осуществляющееся в ответ не на внешний стимул, а на внутренние побуждения, порожденные представлением желаемого. С появлением собственных желаний и стремлений ребенок становится не только объектом, но и субъектом воспитания.

В народном представлении "малые дети" считаются "несмышленышами", "глупыми". Однако это не означает, что им уготовлена роль игрушки или забавы родителей. Забота, любовь, терпимость, прощение грубости и дерзости не означало, разумеется, форм индивидуального (семейного) наказания.

П.А.Ровинский так рассуждает по этому поводу после посещения одной семьи семейских в селе Тарбагатай: "Как закончены и постоянно клонятся к практическому применению воззрения семейских на природу и на свои отношения к ней, так же закончены и пригнаны к личной практике, пользе их нравственные правила... Гараня, мальчуган слабого здоровья, был общим любимцем, баловнем; но шляться ему зря никто не позволял. Находят и ему занятие, и поведут дело так, что он сам схватится за него" (Ровинский, 1873,126).

Удовлетворение потребности ребенка этого возраста в самостоятельности, в ощущении своей значительности  влекло за собой и первые ощущения собственного достоинства, чувства гордости за себя и свои возможности.

Не раз приходилось слышать как моя мама, Леонова Ефросиния Семеновна (1928г.р.), разговаривая с внучкой Танюшей, большой любительницей телепередач, начинала без всякого упрека: "что-то я и не заприметила, когда это ты, внученька, успела прибрать посуду?". А затем, обращаясь ко мне: "Ты, поди, и не знаешь, какая она помощница у мамы: и со стола прибрать, и дом подмести. Хоть и малая, а настоящая хозяйка растет!" А вот еще один педагогический прием, только теперь по отношению к другому внуку - Пашеньке. " А ты , поди,  и не заметил, - обращается она ко мне, - как Пашка уже  и во дворе с утра все щепки собрал. Он ведь у мамы настоящий мужик растет!" Не проходит и пяти минут, как, конечно же, слышавший все эти слова Пашенька, с метлой в руках, которая больше и выше его в два раза,  разгоняет пыль по деревенскому двору.

"Убирается, теперь не остановишь, - ласково говорит мне мама, улыбаясь, глядя на внука из окна дома, - будет, кому на старости нам с дедом помогать!"  Одобрение взрослого, в данном случае любимой бабушки, желание сделать приятное другому, проявить себя, делает усвоение нормы внутренней необходимостью, приобретая при этом нравственное содержание. К трем-четырем годам ребенок в семье семейских начинал выполнять посильную работу, помогая старикам, но главным образом - матери.

Воспитание продолжало осуществляться в практике повседневной жизнедеятельности. Познание внешнего мира сопровождало  познание самого себя. Естественным было появление потребности действовать самостоятельно. Старшие члены семьи поощряли игры, развивающие у детей ловкость, смекалку, силу, формирующие умения и навыки, необходимые для будущей хозяйственной деятельности. Можно сказать, что на данном возрастном этапе дети воспитывались, в основном,  "путем игры". Игра, как источник чистой радости и удовольствия, давала возможность детям наслаждаться красотой окружающей их природы, так как игры в большинстве проходили на открытом воздухе, позволяла испытать первые радости творчества, потому   что, играя, приходилось постоянно что-то придумывать, фантазировать. С помощью игр воспитывались воля и выдержка, умение владеть собой, вырабатывалось самосознание ребенка. И, наконец,  в процессе игры формировалось детское сообщество, которое в последствии повторяло и развивало в себе все характерные особенности  семейской общины.

Игры мальчиков и девочек этого возраста были в основном совместными. Но уже  на этом этапе начинает проявляться некая половая обособленность в игровой культуре.

Так, например, девочки семейских в раннем возрасте играли в куклы, которым сами шили и костюмы, напоминающие обычно семейские наряды. "Тут и кичка, и сарафан. Куклы носят имена. Имена выбираются не случайно, а в честь той или другой родни или подруги. Например, Устинья Назаровна, Федосья Васильевна, Арина Назаровна и другие" (Станиловский, 1912,102).Нам кажется, что не без влияния и поощрения взрослых происходил процесс «имяноречения» любимых игрушек детей. Ребенок выбирал имя кукле, опираясь на воспоминания  родителей, бабушек и дедушек о своих дальних родственниках.  С раннего детства окружающим прививалось уважение и привязанность к родове, а значит к своим корням, истории семьи, её традициям. Ребенок, даже порой не будучи лично знакомым с кем-то из своих родственников, мог, благодаря рассказам,  в играх и общении со сверстниками воспроизводить их имена и отчества.

Вообще, включение в свои игры элементов "взрослой" жизни характерно для детей этого возраста. Неслучайно наиболее распространенной совместной игрой является игра в "дом", со своим "хозяином" и хозяйкой", "гостями" и "соседями". Игра сопровождалась и определенными трудовыми действиями (порой совсем не детскими), тоже заимствованными из жизни взрослых. Игра-развлечение зачастую становилась игрой-работой. Как уже отмечалось выше, возникновение таких нравственных чувств как самоуважение, достоинство было напрямую связано с трудовыми действиями. Л.Н. Толстой однажды заметил: "Без труда не может человек соблюсти свое человеческое достоинство".

Едва ли не основной характеристикой данного этапа процесса воспитания на морально-этических традициях семейских является появление нравственного идеала в форме духовного облика конкретного человека. Надо отметить, что в структуре народного идеала человека можно выделить три группы этических образов совершенства: фольклорно-собирательные, религиозные и «реальные». Уникальность национальной истории как средства воспитания состоит в том, что она содержит в себе примеры всех названных групп морально-этических ценностей.

Первые детские поступки - это поступки подражания. От того, кто будет первым наставником и главным образцом для подражания, от того, чьи действия чаще всего будет видеть ребенок, от кого будет исходить любовь и ласка или злость и жестокость, кто будет внушать ему определенные чувства, от того зависит его нравственное развитие и направление. Семейская пословица гласит: "Хороший пример, лучше всякой проповеди".

Мать живет в своих детях. Ее поступки - это могучий образец, которому ребенок сначала подражает, а затем и создает из него основы нравственности. "Яблоко от яблоньки недалеко падает",  "У сына заболит пальчик, у матери сердце", "Мать кормит детей, как земля людей. "  Эти народные истины выделяют роль матери в воспитании детей, как образца, примера для подражания, воплощение мудрости и личных человеческих качеств.

Агрипина Ануфриевна Леонова (1912г.р.) из села Никольское рассказывала:  '' В основном воспитанием детей в семье занималась мама - Ахимия Ивановна. Из 16 детей в живых осталось 9. Да надо же такому случиться все девки. Пришлось на воспитания мальца брать. Всего, значит, нас в доме 10 ребятишек росло. Я - самая младшенькая была. Воспитывались мы, глядя на своих родителей: никакого рукоприкладства, никаких оскорблений в доме не было. Каждый в семье имел свое место, знал свое дело. Отец к маме в нашем присутствии обращался всегда по имени-отчеству или "хозяюшка", "матушка". То же самое делала и мама. Этому и нас учили"  ( записано со слов Леоновой А.А., с.Никольское).

В качестве примера или образца в больших семейских семьях выступали старшие родственники - бабушки и дедушки. Этнографы отмечали такую особенность семейских, как "не слишком большое стремление делиться. Сплошь и рядом живут вместе два-три женатых брата, при отце и дедах" (Ровинский, 1873,117).

Мой отец, Леонов Мартемьян Миронович( 1923 г.р.) говорил мне, что один из гашейских мужиков ( жителей села Гашей), уйдя из деревни после женитьбы на новообрядческой православной, которую община простить не могла, построил на заимке у Ключей ( местное название местности) дом и стал жить отдельно. В этом доме родились его четверо сыновей, которые после женитьбы стали жить рядом. И уже это была не проста изба, а дом "пятистенка", где через "стенку" жили брат с братом. Так и жили дружно всем миром. И соседи тебе, и родня. Сегодня так тоже многие живут".

Пословица семейских напоминает : "На курган выйдешь - легко дышишь, со стариками говоришь - умное слышишь".

Людьми "уже перебродившими, успокоенными, уже не имеющих личного интереса, в нравственном отношении живущих выше обычного уровня" называет Г. Виноградов стариков: бабушек и дедушек. И далее: "У стариц - мудрость, опытами и трудами жизни приобретенная. И они часто невзначай, в простых формах высказывают мудрые уроки, которые в книгах поискать - не найдешь. Это мастера в благородном значении слова; в них высшее проявление педагогического дарования" (Виноградов, 1926,18).

А.М. Попова, побывавшая у семейских в 1928 году,  писала: "Бабушка в большинстве является первой руководительницей ребенка, она любит его и пользуется его взаимной любовью. Бабушка направляет его ум в ту или иную сторону, учит его первым жизненным навыкам, внушает ему правила нравственной жизни, первая учит религии" (Попова, 1928,16). А вот как представляет П.А. Ровинский портрет бичурского деда Потапа  - " типа настоящего семейского". " Окладистая борода лопатой, ... седые волосы, ... серые глаза лукаво смотрят из подлобья, ...вся фигура высокая, не много согнутая, плечи широкие" (Ровинский, 1873, 117). Это вам, как отмечает этнограф, '' не дед Багров из семейной хроники Аксакова, от которого страдала и трепетала вся семья. Таких типов у семейских и "вовсе не слыхать".

Именно от стариков в нравственную жизнь вводится понятие "грех". В своем исследовании "Русская православная судьба" Новоселов О.Н. пишет: " Грех - это, прежде всего, отход от Церкви, уход в свои собственные чувства, мысли, поступки. Грех - это несчастие, преступление, испорченность, скверна. Согрешить - значит сойти с правильного пути, оступиться. Греческое слово, соответствующее русскому слову "грех", переводится как "непопадание в цель", "вне цели". Грешник - это человек, блуждающий без цели, по-русски - беспутный. Согрешить - значит сбиться с пути, утратить истину, поломать жизнь" ( Новоселов, 1997, 120 ). Как  прием воспитания "грех" имеет не только четко выраженную религиозную направленность: "  грех перед сном молитву не прочитать", "грех крест не носить", в старообрядчестве усиливающуюся - "грех пост не соблюдать", "грех табак курить", "грех бороду брить" и т. д. Он приобретал бытовое предназначение в смысле "грешно" - нехорошо, плохо:  "грех ногами под столом перебирать, а то мама болеть будет",  "грех в землю ножик втыкать и прутом ее бить, а то родить (давать урожай) не будет", "грех стол "ломать", раньше других выходить из-за стола, а то лада в доме не будет", "грех через руку наливать воду, несчастье случится" и т.д.

В мировоззрении старообрядцев, убежденных в "единственно праведной" старой веры, эти понятия сплелись в одно целое и представляют собой свод правил и предписаний, пронизывающих своими регламентирующими отношениями все стороны жизни.

С малых лет такие наставления выступали в форме запрета, но не навязываемого стариками, а естественно соблюдаемого всеми людьми. Это ограждало ребенка от неправильных поступков, "грешных поступков", за которыми обязательно наступит "наказание Божие", как на совершившего "грех", так и на его семью, окружающих.

Противоположным, по сути, понятию "грех" является понятие "не грех". "Не грех старикам помогать", "Не грех трудиться, так как труд благословлен Богом" и т.д. Домострой так толкует это: "...и кто из домочадцев, мужчины, женщины, дети,... грех какой или злое совершат: брань, воровство, блуд, - все по делам своим получат; зло сотворившие - муку вечную,  а добро сотворившие, богоугодно прожившие, - жизнь вечную в Царствии Небесном" (Домострой, 1991,37).

Все это регулировало и упорядочивало жизнь семейского с самого детства. Услышав это в первый раз, ребенок трех - пяти лет, пока лишь только интуитивно, следовал этим "неписаным" законам всю жизнь.

Важно отметить, что в русской православной традиции понятие "грех" не есть метод запугивания и наказания или метод "вечного страха", как это зачастую представляется. Это, прежде всего,  способность к "спокойной и достойной дисциплине, которая есть проявление внутренней свободы, то есть духовного самообладания и самоуправления, принимаемая и поддерживаемая добровольно и сознательно" (Ильин, 1993,213).

Итак, первый этап - усвоение семейскими морально-этических традиций, выпадающий на первые годы жизни ребенка с рождения до шести-семи лет, имеет следующие особенности:

•    - создание атмосферы добра, любви, спокойствия, основным носителем которой являются родители ребенка, в особенности его мать;

•    - возникновение у ребенка образов и представлений, способных мотивировать его поведение и деятельность;

•    -  в процессе развития возникновение потребности действовать самостоятельно;

•    - возникновение особой мотивационной сферы ребенка, где огромную роль играют образцы, примеры для подражания. В первую очередь - мать, отец, старшие родственники;

•    - в качестве основных методов и приемов воспитания выступают: пример, приучение, научение; запрет, "грех"; одобрение, порицание.

•    - в качестве основной деятельности выступает как собственно игровая, так и  игровая с элементами трудовых действий; в организации деятельности присутствует вне половой принцип;

•    - мировоззрение ребенка носит скорее чувственный, опирающийся на житейские понятия, характер.

 

Второй этап - "отроки", подростки (от 6 - 7 лет до 13-14 лет).

 

После периода "душевной теплицы" наступает период "душевного закала" (И.Ильин), который у семейских связан с активным приобщением ребенка к трудовой деятельности.

Переход к новому этапу сопровождался у ребенка и изменением его половозрастного названия. Теперь его уже никто не назовет "мелочь", "малёська", "малый" '' выпартак'', гораздо чаще к нему обращаются почти по-взрослому - "парнишка", "малец", "девонька". В восточнославянской традиции данный этап был характерен переходом мальчиков в группу отроков. Слово "отрок" обозначало мальчика 7-14 лет, который еще не получил право голоса взрослого мужчины . Этому переходу соответствовал особый обряд, связанный с переходом мальчиков из женской половины в мужскую половину семьи.

Как мы видим, на этом этапе происходит четкая дифференциация в воспитании мальчиков и девочек. Это выражается, прежде всего, тем, что с шести-семи лет у ребенка появляется ясно выраженное стремление к тому, чтобы занять новое, более "взрослое" положение в жизни и выполнять новую деятельность, важную не только для него самого, но и для окружающих.

Для семейских детей этот переход был обусловлен включением в повседневную трудовую и хозяйственную деятельность. Мальчику или девочке уже было мало удовлетворять свои потребности в игре-работе. Они стремятся реально включиться в процесс семейного, общинного труда.

В семье семейского, русского крестьянина и земледельца, привычного к постоянному физическому труду ребенку не приходилось искать новые виды трудовой деятельности. Сама жизнь предлагала широкое поле для проявления своей индивидуальности.

Вообще это является характерной особенностью всей деревенской жизни. С.Т. Шацкий приводит ответы ученика сельской русской школы Сережи Рыбакова на вопрос "В каких видах труда я зимой участвовал?". Он перечисляет 75 видов работ, и это только по дому. Сюда не вошли весенние, летние, осенние посевы и огородные работы, в которых мальчики и девочки участвовали уже в 5-6 лет (Шацкий, 1964,217).

У семейских, с большим количеством домочадцев, главный трудовой закон - работать по мере сил, охватывал все возрастные категории общины независимо от пола. Это закон и регулировал включение подростков в хозяйственную деятельность, что в свою очередь, определяло их статус, права, обязанности, отношения к ним общинного и семейного коллектива.

В сложных природно-климатических условиях Забайкалья большая семья представляла собой своеобразный "коллектив в коллективе", достаточно замкнутый и экономически независимый. Его нормальная жизнедеятельность зависела от четкого распределения трудовых ролей, обеспечивающих слаженный хозяйственный ритм.

"Детям что: едят вареное, а делают говоренное", - говорят семейские. С шести-семи лет заботу о научении мальчиков "мужским" работам брал на себя отец. Девочки осваивали в основном "женские" работы под руководством матери.

"Тот человек ценный, кто смолоду работать привык", "Хочешь есть калачи, так не сиди на печи", "Человек от лени болеет, а от труда здоровеет", "Хоть руки черны, да работа бела," - эти пословицы, как и другие виды устного народного творчества (загадки, песни, предания, поговорки и другие) служили своеобразным воспитательным приемом, благодаря которому ребенок понимал и осознавал значимость труда вообще, и трудолюбия как черты характера человека в частности. Наличие именно этого качества в характере мальчика или девочки, несомненно, влияло на отношение к нему сверстников, взрослых и стариков. Пословицы, поговорки, песни, загадки о труде являлись как бы источником воспитания, в которых закреплялась программа человеческого характера, и одновременно средством, с помощью которого формировался определенный тип нравственной личности. Исследователь этнопедагогической аффористики Цаллагова З.Б. отмечает, что в "афоризмах прочитывается понимание глубокого воздействия труда на характер, психику , мировосприятие человека". " Памятуя о том, насколько важен для развития человека труд, его правильная организация, а также осознанное отношение к любой физической и духовной деятельности, людей "имеющих уши", афоризмы доверительно и скрупулезно инструктируют, поддерживая в трудностях, отводя от них естественное для человека преходящее состояние сомнений, отчаяния, усталости, в их тональности слышны уверенные и благожелательные оптимистичные нотки хорошо знающего жизнь мудрого человека" ( Цаллагова, 1997, 87-88 ).

Не зря говорят у семейских: "В одном гнезде разные птицы появляются", хотя  "Доброе семя всегда дает племя". Вот почему общественное мнение общины строго следило за тем, чтобы в семье было, кому передать свои трудовые умения, свой жизненный опыт. Осуждали нерадивых отцов, если их сыновья не помогали в пахоте, бороньбе (управлению лошадьми при бороновании), севе, молотьбе, уборке навоза, косьбе. "Никудышной" называли девушку, которую мать не научила прясть пряжу, вязать, убирать по дому. "Что мать научит, то дочь знает'', - любят подмечать у семейских. Еще при рождении девочки говорили: "Девка она хоть куда девка: и посуду прибрать, и деток понянчить". Вообще, первыми серьезными поручениями по дому у девочек с малых лет был уход и присмотр за детьми. Это был нелегкий труд, если принять во внимание многочисленность русской семьи. Если семья жила отдельно от родителей, или их уже не было в живых, то приходилось вызывать "для присмотру" за детьми  дочерей близких родственников - племянниц .

Семейские гордились детьми, успешно постигающими весь хозяйственный "обиход". И не боялись по заслугам похвалить за это. Как рассказывала Павлуцкая Феклунья Климовна ( 1917 г.р.)  "не было лучшей похвалы, чем отцовы или мамины слова: "бравая, удалая девка, работать любит". А уж если кто-нибудь бывал в доме из чужих людей  и слышал это, радости не было предела!"( записано со слов Павлуцкой Ф.К.,с.Куготы).

Острая потребность доказать, что он уже не ребенок, характерная особенность данного возрастного этапа. Этот путь чреват срывами , конфликтами, для погашения которых требовались особый такт и умения.

Вот как описывает П.А.Ровинский один случай, когда в семье семейских, где он остановился , собирают в дорогу младшенькую девочку Аннушку (12 лет) для помощи замужней сестре, которой не с кем в рабочее время оставить грудного ребенка. "Нужно видеть, сколько было высказано нежности и в то же время хитрости и умения. Прежде всего, мать рассказала о несчастном положении сестры, вызвала девочку самой предложить свои услуги. На другой день, собирая ее, нужно было всем показать веселый вид, тогда как всем хотелось плакать. Куплен был новый платок, испечены шаньги с черемухой, куплены несколько конфет, еще больше было обещаний. Одним словом, девочка поехала спокойно, смеясь и уверенная, что всем так весело, как ей" (Ровинский, 1873,126).

Из этого наблюдения за, казалось, рядовым эпизодом семейной жизни можно предположить, что умелое сочетание воспитательных методов убеждения и поощрения, наставления и пожелания дало определенный результат, а именно - бесконфликтное решение значимого для семьи дела.

Процесс осознания себя как "взрослого" в подростковом возрасте постоянно сопровождается самооценкой, сравнением себя с другими. Огромное значение имеет образец, который из чувственного в "малом" возрасте становится с возрастом реально-действенными. Стремление сделать "не хуже" вело к стремлению показать себя с наилучшей стороны. Местом для такого рода "показа" становилась деревенская улица.

Общественное мнение, которое складывалось из:  мнения старших, а посему -  особо уважаемых членов общины, и мнения товарищей-сверстников, побуждало подростков следовать определенным нормам, традициям, ценностным ориентациям "мира". Нарушение данных норм автоматически вело к изменению общественного мнения, к утрате уважения со стороны основной массы односельчан. Если с детских лет человек не привыкает следовать нормам деревенской морали, считали семейские, то потом его уже не перевоспитаешь. Про таких люди говорили: "Человек пропащий". Вот почему родители придавали большое значение поведению ребенка за пределами дома.

Основное правило русских крестьян - "честь по труду" - находило свое подтверждение во время проведения "помочи", которые устраивались у семейских во время осенних полевых работ. 8 ноября в день Наталии-Андрианы устраивалась "детская помочь", на которую для помощи беднякам, вдовам, солдаткам собирали девочек 13-16 лет. И они весь день жали без всякой оплаты (Болонев, 1990,65).

В ходе "помочи", под непосредственным руководством и наблюдением старших-умельцев воспитывалось определенное отношение к работе. В организации такого вида коллективных работ взрослые не только решали свои хозяйственные задачи, но и  стремились показать нравственный образец, которому ребенку следует овладеть. Именно такие работы формировали у детей "чувство локтя" и понимание того, что не личные интересы определяют поведение, а общинное начало. Это начало создавало условия для свободы и самостоятельности каждого отдельного человека. Однако  эта свобода " носила коллективный характер и определялась принадлежностью человека к самоуправляющейся общине, существовавшей на основе демократических традиций и обычаев" ( Платонов, 1990, 23 ). "Мир волна, что один, то и все", - говорили семейские.

Большое значение в воспитании положительных мотивов имела оценка общинного труда. Отмечалось, что отношения между нанимателями и помочанами-детьми были тождественны отношениям хозяев и гостей (Бернштам, 1988,184). Особо это проявлялось во время проведения детских игр и забав. Например, при игре в лапту "матками" выбирали не только самых ловких и сильных, но и самых сметливых и "удалых" в работе. На это же качество обращали внимание при включении подростков в выполнении "подсобных" работ и ролей во взрослых ритуалах и обрядах (засева, жатвы, рождественском крестном ходе и славлении, выполнении религиозных действий при службе в церкви и т.д.).

С возрастом изменялось и поведение подростков во время праздников. Они могли появляться на посиделках, ''вечорках'' в качестве слушателей и наблюдателей, но в подготовке и участие в них не принимали. Надо отметить, что семейские по разному относились к вечоркам и посиделкам. '' Вечорка она для услады, для игрищ, а посиделки без работы не обходились,'' - рассказывала мама, Леонова Е.С. ( 1928 г.р.). "Улица", в смысле весь комплекс молодежных развлечений летом под открытым небом, и посиделки зимой, - были настоящей школой эстетического воспитания и приобщения к разным сторонам народного творчества: песенного, устного поэтического, театрального и т.д.

Приобщение к разным жанрам народного искусства проходило в раннем детстве в семье, а в отрочестве - и вне семьи. Особенно любят семейские свои песни, которые писатель В. Распутин назвал "редкостным хранилищем языка и самосознания народа".

Ф.Ф. Болонев рассказывает о замечательной исполнительнице народных песен Капитолине Петровне Федоровой (1906 г.р.) из села Большой Куналей, известного по всему Забайкалью своими песенниками. "Рано осиротела она. Мать, уезжая на работу, оставляла девочку одну. Соседка - бабушка Марфа Алексеевна видела, что тоскует девочка, всегда советовала: "Пой песни и ни о чем не думай". Совет помог. Капитолина Петровна позднее вспоминала, что она петь начала с восьми лет. А память у нее удивительная... За народной мудростью в карман не лезет. Речь ее образна, насыщена пословицами, поговорками, яркими бытовыми сравнениями, прибаутками." (Болонев, 1992,176).

Таким образом, совет бабушки-соседки найти себя в песне, помог девочке перенести трудности, а в дальнейшем и утвердиться в жизни. Таких примеров можно привести много. И сегодня песенная традиция у семейских в почете. Передаваясь из поколения в поколение, от старых к молодым, она живет и процветает.

Одаренные люди, таланты становились нередко нравственными образцами, оказывали сильное воздействие на детей своим поведением, своими нравственными качествами. Таким людям подростки готовы были подражать и нередко повторять их поведение. Этот образец-идеал выступал как далекая мечта или представление о должном поведении. Он становился реальной побудительной силой, определяющей и формирующей мотивы деятельности ребенка.

Феклунья Климовна Павлуцкая (1917 г.р.), рассказывая об истории своей родовы, говорила: "У моих родичей на деревне было прозвище - "гуси".  За их звонкие громкие  голоса, умение веселиться и балагурить. Они и гулять любили и работали дружно. Бывало, во время игрищ или гулянки, как завидят их вместе, так и говорят - "Ну, заголготали, как гуси!". Мельницу, на которой мы муку мололи и своими руками собрали, и ту в деревне называли "гусевой". До сих пор так ведется. И остальных так кличут." ( записано со слов Павлуцкой Ф.К., с.Куготы)

Большое количество любителей песни у семейских объясняется еще и тем, что дети этой возрастной категории подвержены непосредственным побуждением, связанным с их  эмоциональным состоянием. Возникающие при погружении в мир искусства положительные эмоции побуждают подростка действовать. Это уже не ситуативное намерение, а намерение, продиктованное постоянно действующими мотивами.

Огромную роль в воспитании нравственного поведения у подростков играют убеждения, "представляющие собой по своей психологической природе не что иное, как знания нравственных норм, поддерживаемые чувствами и потому ставшие мотивом поведения (Божович, Славина, 1979,8).

Агрипина Ануфриевна Леонова (1912 г.р.) рассказывала, как на всю жизнь запомнила материнский наказ: "все делай до конца, с совестью, не оставляй на завтра". Она вспоминала: "Каждый из детей в доме имел свое поручение. Мне, как самой маленькой, приходилось выносить грязную воду из лушкомойки ( деревянная лоханка для мытья столовой посуды - А.Л.). Как-то я заигралась и не заметила, как темнеть стало. А лень-то она незаметно как подкрадывается. Я возьми да и не сделай. Мама поздно со двора возвращалась, глядь по сторонам, а лушкомойка полная.  И, несмотря на мороз и вечернее время, наказала вынести мусор, да еще вычистить и просушить грязную лушкомойку. С тех самых пор я наказ мамы – всё делай на совесть и вовремя - не забываю и внукам его повторяю"( записано со слов Леоновой А.А., с.Никольское).

Из этого следует, что убеждения могут выступать как действенный метод воспитания. Основой же родительского убеждения у семейских выступали словесные средства воспитания, о неограниченных возможностях которых пишет Г.Н.Волков. " Безгранична сила доброжелательного слова, в народной педагогике его значение приоритетно. Словесные приемы воздействия на личность многообразны: увещевание, уговор, разъяснение, приказ, просьба, поручение, поверье, поучение, наставление, назидание, пожелание, совет, намек, одобрение, благодарность, осуждение, упрек, укор, зарок, запрет, благопожелание, завет, заповедь, исповедь...каждый прием - тема специальных книг: и фундаментально-теоретических, и практико-ориентированных, и прикладно-методических..."( Волков, 1993, 49).

  Приближение и наступление совершеннолетия индивидуально осознавалась на уровне естественных реакций самоощущения, вызывающих соответствующие изменения в поведении. К 13-14 годам мальчики становились почти "кормильцами", а девочки, усиленно занимаясь накоплением приданого, понемногу включали в свою одежду взрослые элементы. Изменялось будничное поведение подростков. Они могли появляться на собраниях взрослой молодежи, мальчики - в компаниях взрослых мужчин.

Итак, второй этап усвоения морально-этических традиций семейских подростками-отроками был характерен:

•    - четкой дифференциацией в воспитании мальчиков и девочек;

•    - включением их в хозяйственную повседневную деятельность семьи, а порой и общины;

•    - ориентацией на трудолюбие, как основной показатель значимости человека;

•    - насыщенностью эстетического начала в восприятии и формировании мотивов;

•    - использованием в воспитании словесных методов убеждения, похвалы, наставления, наказа, пожелания, реально-деятельностного примера;

•    - всевозрастающим значением общественного мнения.

 

Третий этап - "молодежь" (с 13-14 лет до 16-18 лет).

 

Данный возрастной этап в становлении морально-этических традиций у семейских понимался и обозначался по-разному. С одной стороны, это уже не дети. На что указывало наступление совершеннолетия и готовность вступить в брак, что вело за собой и изменение отношения к ним взрослых членов общины. С другой стороны, до вступления в брак они еще "молодняк" и, чтобы получить статус "жителя" (настоящего мужчины), надо было утвердить себя, показать и зарекомендовать перед большинством земляков.

Мы отмечаем, что данный этап в половозрастном развитии человека, охватывающий "уже не детей", но "еще не взрослых", можно назвать переходным и выделить в особую категорию, называемую "молодежь". У семейских распространены еще ряд названий, определяющих индивидуальную половозрастную специфику данной возрастной категории:  "паря", "парень", "девка", "деваха", ''маковка''.

В области нравственного развития этот этап характеризуется появлением нравственных убеждений и нравственного мировоззрения, то есть обобщением и иерархизацией нравственных знаний, позволяющих человеку сознательно управлять своим поведением и лежащих в основе моральной устойчивости личности (Якобсон, 1984,21).

Моральная устойчивость связана с наличием определенных нравственных норм и образцов поведения, ставших достоянием личности. Все, что происходит с молодыми людьми или вокруг них в этот возрастной период, обращено к будущему. О будущем идет разговор в семье, о будущем говорят на молодежных посиделках и ''вечорках''.

Несмотря на некоторую долю романтизма, свойственного этому возрасту, семейская молодежь в определении своих жизненных целей была достаточно практична и рациональна. Непосредственная направленность на реальную жизнь, на определение своего места в ней, на осмысление своих возможностей становилась стимулом для формирования нравственного облика уже в этом возрасте.

Достижение совершеннолетия предполагало наличие признаков, в совокупности составляющих идеальный тип - стереотип девушки или парня в традиционном сознании. По бытовым (практическим) меркам в 16 лет "молодежь" должна быть: удалой ( "бравой"), работящей, физически крепкой ("здоровой"), веселой, почтительной к старшим.

Реализация этого стереотипа достигалась во время общения и совместной деятельности с взрослыми и сверстниками.

В семье совершеннолетние дети (в основном парни), получали некоторое "право голоса", самостоятельного (без надзора) исполнения ряда работ. Однако это не означало, что молодежь выходила из-под контроля совсем. Религиозно-нравственная основа взаимоотношений двух поколений в семье четко проявлялась в представлении семейских о значении родительского благословения и родительского проклятия.

Благословение родителей давалось перед свадьбой, перед отъездом в дальнюю дорогу, да и просто перед каким-либо ответственным или опасным делом. Например, в селе Архангельское мать семейства перед выездом на сев ставила на стол хлеб-соль, а все домочадцы клали "начал" и просили ее: "Мать, благослови". Она благословляла, и тогда ехали сеять" (Болонев, 1990,49).

Родители благословляли детей перед свадьбой. '' Отец и мама мои благословляли нас с папкой  с иконой Богородицы в руках. Говорили, живите долго, дружно, детей нам на счастье рожайте. Без этого богословения  и свадьбы бы не было'' ( записано со слов Овчинниковой А.М., с. Цолга).

А вот как описывает обряд благословения в дорогу Т.А.Бернштам у русских Поморья.  "Уходящий, смотря по возрасту, благословлялся таким образом: младший у старшего, старший - у самого младшего, остающегося дома, формальным приговором: "Благослови меня, дедушка". При выходе из избы женщине велели на время "заслонить" печку, но так, чтобы огонь не погас. Особый ритуал прощания с родными и близкими в избе, с ними же и односельчанами - в селе, за околицей, с получением благословения у всех живых и мертвых на кладбище, сопровождали отход на дальние промыслы, или в армию" (Бернштам, 1988,211).

А.М. Попова отмечала: "большинство семейских придерживаются того мнения, что благословение родителей воздвигает дома, а проклятие их все разрушает. Особо боялись проклятия отца или матери. Рассказывали, что у одного человека, после того, как он оскорбил мать, и она его прокляла, переболели и умерли дети, пропал скот, а также со временем исчезло все имущество" (Попова, 1928,15).

"Грехи родителей падут на детей твоих", - эта библейская заповедь находила свое отражение в отношениях общины к проклятому родителями и даже к его детям. Сознание того, что ты не принес горя своим родителям, честно выполнил свой сыновний или дочерний долг непременно соединялось у семейских с понятием чести и достоинства.  Для парней - это держать слово, умение ответить на незаслуженное оскорбление; для девушек - в сохранении девической чистоты и внешней опрятности. Молодежные посиделки,  женские и девичьи супрядки, ''вечорки'' зимой  и  ''корогод'' ( хоровод) - летом являлись тем местом, где следованию этим принципам и нормативам придавалось особое значение. Народная психология сформировала идеал манеры (стиля) поведения молодежи на таких совместных игрищах.

Васса Панкратовна Зырянова (1920 г.р.) вспоминала, как летом молодежь собиралась недалеко от Цаплина леса. "Пели песни, устаивали игры, рядились в лучшие костюмы. Позором считалось девушке прийти на такие гулянья в грязных и рваных обносках. У каждой девушки был свой "сухарник'' (кавалер, возлюбленный - А.М.), который потом и провожал ее до дома. Вольностей никаких не было, а если кто их и допускал, то его все осуждали. "Сухарили"  (то есть дружили, испытывали взаимное чувство любви - А.Л.) порой по 2-3 года, оставаясь верными друг другу. Замуж выходили по обоюдному согласию с благославления родителей"( записано со слов Зыряновой В.П., с. Гашей).

Родители строго следили за нравственным обликом и поведением на "улице" сына или дочери. Однако ходить на посиделки не запрещали, а иногда зимой даже разрешали входить в зимовье на вечер. Родительская строгость сочеталась с доверием и добрым расположением к "взрослым детям". Моя мама, Леонова Ефросиния Семеновна, вспоминала, что родители не возражали, если мы приглашали своих подружек и друзей зимними вечерами в зимовье ( отдельную (вторую) отопляемую избу во дворе дома- А.М.). Просили только об одном – ''долго не засиживаться и соседям спать не мешать''. А если бывало, отпускали  на посиделки,  наказывали: "Не видать тебе, Фрося, больше гулянок коль будешь оттуда с "голыми  руками приходить" (то есть, не выполнишь какой-либо ручной работы : не свяжешь чулок, напрядешь шерсти, разошьешь "карманы" и т.д. – А.Л.)'' (записано со слов Леоновой Е.С., с. Цолга).

Общественное мнение, народная молва быстро реагировала на отступление от норм, принятых в общине. С "гулящей" девушкой или "распутным", "длинноруким" (драчливым) парнем старались не водиться и не приглашать их на совместные гулянья. За ними на деревне закреплялась "дурная" слава, сопровождающая его и дальше по жизни. Обратным явлением было уважение и почет "доброго", "бравого" поведения. Такую молодежь не боялись пригласить во взрослую компанию. Парней допускали к мужским разговорам, на улице могли поприветствовать по имени-отчеству или поздороваться за руку. Девушки составляли общинную, деревенскую гордость, на них возлагали особые надежды. Односельчане всячески старались упрочить их репутацию в своем и соседних селах. Поговаривали: "Бравее наших девок, нигде нет". Оно и было, отчего хвалиться. Барон Розен Л.Е. писал: "...а люди, люди! Ну, право, все молодец к молодцу. Красавицы не хуже донских - рослые, белолицые, румяные"  (Розен, 1878,575).

Репутация девушек влияла и на репутацию всей деревенской общины. Например, и сегодня в ходу выражение "харитоновские девушки", указывающее на красоту и привлекательность девушек  села Харитоново.

Особо отличает семейских от их соседей (поселенцев русских, "сибиряков" карымов, казаков, бурят и др.) их стремление к чистоте, опрятности. Это у них возведено в культ и по сегодняшний день. По тому, чисто ли в доме, наведен ли порядок в хозяйственных дворах, побелена и расписана ли печь, вычищены ли полы - судили о трудолюбии хозяина и хозяйки. Молодым внушали чистоту дел и помыслов старшие люди, где пословицей: "Красота до венца, а ум - до конца", "От хозяйского глаза и скотина жиреет", где побасенкой с хитринкой: "Слышал, у  Марфы, полы до дыр протерлись" (то есть слишком усердная в наведении порядка хозяйка – А.Л.), а где и строгим родительским наказом, укором: "Кто тебя, грязнулю,  замуж-то возьмет?".

По тому, в каком наряде приходила девушка на посиделки или выходила на улицу,  судили о ней, как о будущей жене, хозяйке дома. " По одежке встречают," - говорят в народе. Вот почему, одежда, наряду с личными качествами, а иногда и больше чем они, играла заметную роль  в отношениях молодежи. Это находит свое подтверждение в сочиненной самими семейскими частушке: "Я семейскою была // И семейской буду // Свой семейский сарафан // Сроду не забуду".

Широко распространен в данной возрастной категории в качестве одного из методов воспитания намек. "Никак, ты, девонька, замуж собралась, а про дом-то и забыла". Или другие варианты: "...за хозяйством не смотришь", "...про приданое не думаешь" и т.д. Выражение, смысл которого мог быть понятен лишь по догадке, играло порой большую пользу, чем прямое назидание. Подкрепленная таким образом в соответствии со спецификой данного возраста высокая требовательность к себе, нетерпимость к собственным слабостям становится важным условием дальнейшего роста нравственной зрелости личности.

Одним из важных нравственных качеств, по которому судили, добрый это человек или злой, было милосердие. Милосердие в христианском понимании сочувствие, помощь, сострадание и человеколюбие.

Мы уже говорили о бесплатных "детских помочах" вдовам, солдаткам. Такого же рода бескорыстным чувством пронизана традиция,  описанная Г.Осокиным у семейских Забайкалья. "В былые времена семейские, желая оказать посильную помощь голодному скитальцу, выставляли на ночь за ворота своей усадьбы на лавке или на завалинке хлеб, молоко, соль и прочее" (Осокин, 1906,85).

Милосердие проявлялась и в отношения к чужим людям, в чувстве гостеприимства. Вообще, это свойственно сибирякам, всегда отличавшимся своим хлебосольством, отзывчивостью.

Ритуал встречи гостей, а также поведение самих гостей являли собой образец учтивости и уважения. "Встречай не с лестью, а с честью", "Если кто-нибудь угощал тебя уткой, приготовь гуся, " - учат пословицы семейских.

Поведение молодежи при таких встречах имело большое значение, как для них самих, так и для репутации семьи в целом. Зачастую такие встречи превращались в своеобразные "смотрины" жениха или невесты. После угощения, выходя   из-за стола, принято было всех благодарить,  в особенности хозяина и хозяйку.

Благодарение как и благопожелание довольно широко известно у семейских. Благопожелание давалось на все случаи жизни. Здесь преобладали формы христианского происхождения, такие как: "Бог в помощь" (пожелания в работе), "Бог заплатит"( благодарность за доброе дело), "Бог милостив"( утешение страдающему), "с Богом"(отправление в путь, начало какого-либо дела, прощание и т.д.).

Рассматривая народное благочестие в отдельных его проявлениях, а старообрядцев еще называют "ревнителями древняго благочестия", следует помнить, что в действительности религиозность семейских была очень цельной, слитной с их образом жизни. Вера в Бога служила для семейских основой самого их существования, способом жизни. Искренне верующий человек просто не мог плохо хозяйствовать на земле, которую считал созданием Божьим, или отказать в помощи нуждающемуся. Все это внушалось с малых лет, и, прежде всего, через молитву. Можно сказать, что молитва, как - то обращение к иконе святого, знание его жития, посещение часовни или церкви, являла собой мощнейший по своему эмоциональному накалу метод нравственного воспитания. Особенно действенным и понятным становилось она для возраста взрослой молодежи, достигая своего апогея, в силу  реального осознания и прочувствования истин, завещанных Богом.

Итак, третий этап усвоения морально-этических традиций семейских, переходный между категориями дети-взрослые, закрепленной в половозрастном названии, как "молодежь'' имеет следующие особенности:

•    - формирование мировоззрения и осознания себя как "взрослого" члена общины;

•    - появление достаточно устойчивого, ориентированного на будущее ,"собранного" поведения;

•    - Выработка, закрепление и следование по определенному стереотипу поведения будущих "жениха" и "невесты".

•    - использование в воспитании методов благопожелания и намека, благославления и проклятия, совета и запрета;

•    - развитие оценки и самооценки, как важнейших атрибутов самовоспитания.

 

Таким образом, в процессе исследования особенностей половозрастного развития в предлагаемых нами категориях - "малые дети" - подростки (отроки) - "молодежь" мы отмечаем, что основы морально-этических традиций семейских закладывались с раннего детства . По мере половозрастного развития происходило и нравственное воспитание ребенка, истоками и базовыми установками которого являлись морально-этические традиции.

Начиная с первого этапа, когда у детей шло расширение и углубление знаний о нравственных нормах, традициях, правилах поведения, в последующем , ребенок начинал анализировать и осмысливать понятия, представления о нравственности. И ,наконец, переступив порог совершеннолетия, "молодежь" уже могла самостоятельно регулировать свое поведение, ориентируясь на те нравственные нормы, предписания, заложенные ему в детстве и принятые в его окружение.

Однако, этот процесс не имеет конечной точки. Древнерусская истина гласит: "Когда хорошо воспитаешь отрока, так и он своего сына и тот вновь". В этой народной мудрости заложена идея целостности и непрерывности воспитательного процесса. Одновременно, целостность данного "круга" подчеркивалась своеобразной цикличностью. Жизненные циклы повторялись в жизни каждого индивида с такой же последовательностью, как в природе зима сменяет осень. Народная традиция закрепляла это единство, делало его достоянием последующих поколений.

Исторически сложившиеся, передаваемые из поколения в поколение морально-этические традиции семейских в единстве своих интегративных характеристик являлись истоками, а впоследствии и фундаментом, основой, на котором разворачивалась и утверждалась вся духовно-нравственная жизнь семейских.

И все-таки, было бы неправильно представить систему морально-этических традиций, определяющую духовный облик семейского, как замкнутую, самоизолированную систему. Хозяйственная деятельность и торговля приводили к взаимовлиянию, взаимодействию культур русских староверов с духовным наследием окружающего мира. Годы проживания на землях Украины и Белоруссии, а затем и в Забайкалье заставляли вносить изменения в быт и культуру, перенимать все лучшее из опыта живущих по соседству народов.

Белорусско-украинские элементы заметны в одежде семейских, в элементах настенной росписи (Ильина-Охрименко, 1972,54). Очень много общего в традиционном фольклоре семейских с белорусским и украинским устным народным творчеством.

С поселением семейских за Байкал происходит постоянное взаимопроникновение и взаимовлияние русской и бурятской культуры в хозяйственную и бытовую жизнь этих народов. Буряты воспринимали у русских, в том числе и у семейских, их богатый опыт в хлебопашестве, в строительстве домов, хозяйственных помещений и в сенокошении. Русские ( семейские)  учились у бурят правильному орошению лугов, вязанию "бурятского узла", изготовлению украшений, приготовлению исконно бурятских блюд: поз, секши и т.д. (Болонев, 1992,59-64).

На почве хозяйственных связей завязывалась дружба между бурятами и семейскими, устанавливались родственные отношения, усиливалась взаимопомощь. Продолжается эта традиция и сегодня.

В газете "Земля Мухоршибирская" за декабрь 1992 года в статье С.Иванова звучит обращение к землякам-мухоршибирцам: "Просим откликнуться всех кому дорога народная культура, в ком сильна память предков. Всем миром поднимемся на восстановление старообрядческой церкви в селе Новый Заган. Обращаемся мы и к братьям-бурятам, как когда-то семейские помогли поднять из руин буддийский дацан в селе Хушунузур".

Семейские понимали и воспитывали своих детей по принципу - если хочешь, чтобы к тебе относились с уважением, относись с уважением  и ты к каждому человеку, независимо от его веры и национальности.

Между тем, следует отметить, что бытует мнение о фанатизме и чрезмерной замкнутости семейских. До сих пор приходится слышать о семейских, как о людях подозрительных, брезгливых, непримиримых религиозных фанатиках. Действительно, повышенное чувство самосохранения, религиозные предписания уставщиков приводили  к крайностям в поведении и в отношениях к чужакам, людям других национальностей и вероисповедания. Так, для чужаков держали особую посуду,  из которой они сами пищу не употребляли, запрещалось брать в жены или выходить замуж за иноверцев, если они не переходили в старообрядчество. В этом проявлялась не столько религиозная нетерпимость, сколько эти меры были необходимы,  с медицинской точки зрения.  У старообрядцев стойко держалось убеждение, что   обращаться к официальной медицине есть большой «грех».  С психологической тоски зрения, просматривающиеся в поступках и поведении  жадность и скупердяйство были лишь ярко выраженным чувством рачительности, проявляющемся в особом отношении к труду, хозяйству, отличной от общерусской национальной черты "жить на авось". "Предприимчивость, трудолюбие, сибирская смекалка резче замечается у семейского, которому почти не свойственно равняться на общерусское "авось," - отмечает,  путешествуя по границам Юго-Западного Забайкалья в начале века Г.М.Осокин ( Осокин, 1906,66).

Замкнутость и подозрительность семейских отходила на второй план, если выяснялось, что чужой человек не собирается посягать на их веру, традиции, сложившийся уклад жизни. "Если человек серьезно искал с семейскими сближения или родства  и особенно, если он переходил в их веру, они принимали его в свою среду, и он становился своим человеком в их обществе" (Болонев, 1992,63).

Таким образом, на первый план выходили нормальные человеческие отношения - отношения вневременные и общечеловеческие. Именно в таком аспекте они выступают в качестве средств воспитания подрастающих поколений. При этом,  общечеловеческое и национальное не вступали в противоречие. Можно сказать, что общечеловеческие ценности проявлялись в национальном образе жизни, а через национально-особенное они развивались и выражались. Нравственное становление личности ребенка происходило в процессе ''погружения'' в мир духовных ценностей. Начиная с рождения, когда ребенок получал первые представления о нравственных нормах, правилах поведения, в последующем дети начинали анализировать и осмысливать нравственные понятия и представления и, наконец, переступив порог совершеннолетия , "взрослые дети", могли уже самостоятельно регулировать свое поведение , ориентируясь на заложенные с рождения и принятые в общине морально-этические традиции и нормативы. Половозрастная "шкала" семейских, которая на эмпирическом уровне выявляла особенности в воспитании и социализации  каждой возрастной группы, имеет огромное значение для осуществления задач воспитания детей и молодежи на современном этапе. 

 

Примечание ( список использованной литературы)

 

1.   Анисимов С.Ф. Ценности реальные и мнимые. – М. 1970.

2.   Андреев Д.Л. Собрание сочинений: в 3 т. Т.1 – М. 1993.

3.   Бабосов Е.М. Нравственная культура личности. – Л. 1985.

4.   Балл Г.А. Норма деятельности – категория педагогическая // Советская педагогика. № 3-4, 1992.

5.   Бакиров В.С. Ценностное сознание и активизация человеческого фактора. – Харьков. 1988.

6.   Бернштам Т.А. Русская народная культура Поморья в 19 начале 20 века. – М. 1983.

7.   Бернштам Т.А. Молодежь в обрядовой жизни русской общины начала 20 века: половозрастной аспект традиционной культуры. – Ленинград. 1988.

8.   Бестужев М. Дневник путешествия моего из Читы в Петровский Завод в 1830 г. // В книге: Воспоминания Бестужевых. – М. 1951.

9.   Бердяев Н.А. Судьба России – М. 1990.

10. Богданов А.П. Старообрядцы. // в сборнике '' Старообрядчество: история, традиции, современность''. № 1. М. – 1994.

11. Божович Л.И. Славина Л.С. Психологическое развитие школьника и его воспитание. – М. 1979.

12. Болонев Ф.Ф. Народный календарь семейских Забайкалья (вторая половина 19 начало 20 века). – Новосибирск. 1978.

13. Болонев Ф.Ф. Месяцеслов семейских Забайкалья. – Новосибирск. 1990.

14. Болонев Ф.Ф. Семейские: историко-этнографические очерки. – Улан-Удэ. 1992.

15. Болонев Ф.Ф. Старообрядцы Забайкалья в 18-20 веках. – Новосибирск. 1994.

16. Васильцова З.Н. Мудрые заповеди народной педагогики. – М. 1988.

17. Виноградов Г.С. Народная педагогика. Отрывки и наброски. – Иркутск. 1926.

18. Волков Г.Н. Чувашская народная педагогика. – Чебоксары. 1958.

19. Волков Г.Н. Современное функционирование народной педагогики как феномена демократии и гуманизма в сфере воспитания. – Чебоксары. 1993.

20. Воскобойников В. Приметы и суеверия семейских // Бурятиеведение, № 3-4, Верхнеудинск. 1930.

21. Громыко М.М. Мир русской деревни. – М. 1991.

22. Дробницкий О.Г. Понятие морали. – М. 1974.

23. Домострой. – Ярославль. 1991.

24. Дорофеев Н.И. Русские народные песни Забайкалья. Семейский распев. – Москва, 1989.

25. Духнович А.В. Народная педагогия // В книге:  Антология педагогической мысли УКР. ССР. – М. 1988.

26. Засимовский А.В. Диагностика моральной воспитанности. // Советская педагогика. № 7, 1990.

27. Иконникова С.Н. Диалог о культуре. – Ленинград. 1987.

28. Ильин И.А О России. – М. 1991.

29. Ильин И.А. Путь к очевидности. – М. 1993.

30. Ильина-Охрименко Г.И. Народное искусство семейских Забайкалья. – Улан-Удэ. 1972.

31. Керов В.В. Формирование старообрядческой концепции '' Труда благого'' в конце 17 начале 18 века ( к вопросу о конфессионально-этических факторах старообрядческого предпринимательства) // в сборнике '' Старообрядчество: история, культура, современность'', выпуск 5. М. – 1996.

32. Кон И.С. Ребенок и общество: Историко-этнографическая перспектива. – М. 1988.

33. Костамаров Н.И. Собрание сочинений. - Кн. 5, Т 12. .СПБ. – 1904.

34. Кураев Андрей. Школьное богословие. - М.1997.

35. Лебедева А.А. Русские Притоболья и Забайкалья ( очерки материальной культуры 18 начала 20 века) – М. 1992.

36. Левкович В.П. Моральные нормы – регуляторы поведения личности ребенка // Советская педагогика. № 9,1976.

37. Лихачев Д.С. Книга беспокойств. – М. 1991.

38. Лихачев Б.Т. Введение в теорию и историю воспитательных ценностей ( теоретико-исторический анализ воспитательных ценностей в России в 19 и 20 веках) – Самара. 1997.

39. Макаренко А.С. Педагогические сочинения в 8 т. – М. 1983-86 .

40. Миненко Н.А. Живая старина: Будни и праздники сибирской деревни в 18 первой половине 19 века. – Новосибирск. 1989.

41. Мишла ( Орфанов М.И.) Вдали ( Из прошлого). – М. 1883.

42. Мудрик А.В. Возрастной подход к воспитанию // Магистр, 09.1991.

43. Мудрик А.В. Введение в социальную педагогику. – Ч.1. Пенза.1994.

44. Мяло К. Оборванная нить // '' Новое время'', № 8. 1988.

45. Нешев К. Мораль и общение: некоторые теоретические аспекты. – София. 1994.

46. Никитина С.Е.  «Стихи духовные» Г. Федотова и русские духовные стихи // Послесловие к книге Федотова Г.П. Стихи духовные ( Русская народная вера по духовным стихам). – М. 1991.

47. Новоселов О.Н. Русская православная судьба. Религиозно-философское исследование. – Киров. 1997.

48. Осокин Г.М. На границе Монголии ( Очерки и материалы к этнографии Юго-Западного Забайкалья). – СПБ. 1906.

49. Платонов О.А. Воспоминания о народном хозяйстве. – М. 1990.

50. Попова А.М. Семейские ( Забайкальские старообрядцы) – Верхнеудинск. 1928.

51. Потанина Р.И. Свадебная поэзия семейских Забайкалья ( конец 19 начало 20 века) – Улан-Удэ. 1977.

52. Прыжов И. Записки о Сибири // В книге: 26 московских пророков, юродивых, дур и дураков и другие труды по русской истории и этнографии. – М. 1996.

53. Розен А.Е. Отечественные записки. № 4,1876.

54. Ровинский П.А. Этнографические исследования в Забайкалье // Известия Сибирского отдела Императорского Русского Географического общества. – Т. 3 № 3 1872; Т. 4 № 2 1873; Т. 4 № 3 1873.

55. Семенова-Тянь-шанская О.П. Жизнь «Ивана». Очерки быта крестьян. – СПБ. 1914.

56. Селищев А. М.  Забайкальские старообрядцы. Семейские. – Иркутск. 1920.

57. Словарь по этике ( под ред. А.А.Гусейнова, И.С.Кона) – М. 1989.

58. Станиловский А. М. Записки // Труды Восточно-Сибирского отдела Русского Географического общества. № 7. – Иркутск. 1912.

59. Сухомлинский В.А. Избранные педагогические сочинения в 3-х томах. – Т.3. М. 1980.

60. Цаллагова З.Б. Аффористическая педагогика. – М. 1999.

61. Успенский Г.И. Власть Земли. – М. 1988.

62. Федотов Г.П. Стихи духовные ( Русская народная вера по духовным стихам). – М. 1991.

63. Фольклор семейских ( составители Э.В. Элиасов, И.З. Ярневский). – Улан-Удэ. 1963.

64. Шацкий С.Т. Педагогические сочинения в 3-х томах. – Т.2. М. 1964.

65. Щуркова Н.Е. Система воспитания нравственных отношений современного школьника: Дисс… доктора пед.наук. – М. 1987.

66. Якобсон С.Г. Психологические проблемы этического развития детей. – М. 1984.