Товбин Кирилл Михайлович (г. Южно-Сахалинск),

Студент III курса ИИСУ СахГУ

 

Личность в старообрядческой мысли XVII – XXI вв

 

 Бог стал Человеком, чтобы

человек стал Богом

св. Афанасий Александрийский

Слова, выделенные в эпиграф, несут смысл, который в настоящее время почти утрачен в общественном сознании государств Европы либо европоцентристского мира. Рост постпротестантских эгоистических настроений, претендующих на роль общественной морали, как и реакция на сухость протестантского рационализма в виде псевдомистики, и оккультизма, заставляет усомниться в прогрессивности духовного и материального движения мира.

В данной работе проведена попытка анализа философии русского старообрядчества, исходя из идеи того, что именно оно законсервировало в себе первохристианский духовный резерв, который в наше время может быть использован для поднятия мирового морального климата на ступень, подобающую человеческой личности в её эволюции.

Автором были использованы различные источники старообрядческой мысли всей истории древлеправославия.

 

 

1.      Вера Христова и власть.

Государственность и Антихрист?

 

Гилберт Честертон писал: "Идеалисты бывают двух родов. Одни идеализируют реальное, другие – их намного меньше – воплощают идеальное"[1]. Начиная с Выговского общежительства (возникло в конце XVII века) и заканчивая предреволюционными купеческими обществами и современными экономическими микроструктурами обеих Америк, можно видеть прогрессию старообрядческой экономики: они кирпичик за кирпичиком строили свою Святую Русь внутри обезумевшего от бездуховности общества. Единственные (и достаточно плодотворные) попытки построения на Руси идеальных духовных и экономических обществ были предприняты именно староверами.

Старообрядцы в основной массе не приняли революций 1905 и 1917 годов как чего-то прогрессивного, но как раз они были главной движущей силой бунтов XVII века и восстания Степана Разина, потому что последние велись во имя христианской Правды. Как писал один из виднейших мыслителей и полемистов ХХ века Фёдор Мельников (1875 – 1960), «Старообрядцы всегда стояли не только за церковную, но и за социальную правду и справедливость. Сотни старообрядческих вождей умерли на плахах и кострах за одно лишь обличение властей в бесчеловечном их отношении к народу. Любовь, сострадание и справедливое отношение ко всем – вот основа старообрядческой жизни»[2].

Противопоставление себя безбожной власти, не агрессивно[3], но конструктивно почти не имеет аналогов в мире. Утопия дала свои плоды, но исчезла впоследствии под натиском европейского культурного влияния извне, от насаждения его же «сверху».

 Но началось всё в XVII веке, с проведения духовной и светской властью антихристианской и антирусской политики. Современный старовер – публицист А. Дугин пишет: «Староверы вместе с Аввакумом восстали против порчи мира, пошли против Системы, на открытое и масштабное духовное восстание. Старообрядцы на Руси – консервативные революционеры и настоящие традиционалисты»[4]. Один из выдающихся церковных деятелей древлеправославия периода Февральской революции еп. Андрей (кн. Ухтомский; 1872 - 1937) писал: «Московская царская Русь уже не считалась с нравственными правами и не очень уважала вообще какие бы то ни было права, и в конце концов воспитала роды поколений чисто рабского настроения…»[5]. В нравственном отношении это было насаждением практики насилия и произвола, посеянной, как это доказал проф. С. Зеньковский, ещё Иоанном Грозным[6]. С этой точки зрения, «старообрядческая революция» не была направлена против власти как таковой, староверы не были анархистами, потому и провалились попытки А.И. Герцена организовать революционную пропаганду среди них[7], хотя не с пустого места взял Александр Герцен идею о скрытой революционности староверов, потому что «Вся жизнь в старообрядчестве есть протест против <…> неправедных порядков, есть вопль против угнетений и насилий»[8], - писал Фёдор Мельников.

Вначале Раскол представлял собой попытку властей привить Руси некоторые аспекты западной догматики, чтобы сделать государство более «удобным» в политическом отношении. Поскольку реформа была чужда менталитету тогдашних русских, она проводилась с помощью силы, что было неприемлемым для православного человека. Св. Аввакум (1620/21 – 1682) писал: «Волею зовет Христос, а не приказал непокоряющихся огнем жечь и на виселицах вешать»[9].

Систематически и последовательно старообрядчество противопоставляло себя власти, но не как бывший раб – бывшему хозяину, а как совершенно чуждой идеологической установке, утверждая себя в роли носителя Идеи Абсолютного Добра, тождественного, следуя современной терминологии В. Лосского, А. Лосева и прот. А. Меня, также Абсолютной Красоте (обрядовый консерватизм) и Абсолютной Истине (догматизм). Власть же в данном случае показывала себя воплощением зла, даже появились в древлеправославии согласия, утверждавшие пришествие в России духовного Антихриста, подчинившего себе всю социокультурную сферу общества[10]: духовно – нравственную, политическую и экономическую.

Политико - экономическая сфера: старовер – философ А.П. Щапов писал во второй половине XIX века о Расколе: «Не просто религиозно – обрядовый, а религиозно – демократический, <…> народная оппозиция против преобразования России в европейское государство»[11].

Мировоззренческая сфера: современное старообрядческое общество «Радио Духовный Антихрист» : «Преображённая Россия существует как таинственная параллель России катастрофической, страждущей и ведущей страшную битву с Антихристом. Она дрожит в тонком сне национальных предчувствий, обнаруживая себя сполохами безумного национального счастья, счастья просто быть русским, родиться русским, умереть русским. Потом снова исчезает в океане ветхих пейзажей, где обустроенные островки культуры размываются проступающими стихиями живой и бесформенной русской материи. <…> Определённые знаки указывают на то, что близ есть при дверех. Скоро исполнится обещание Господа нашего, скоро коронована будет русская нация в чертогах Небесной России – Нового Иерусалима»[12]; «…Возникает беспоповская теория духовного антихриста, идея о том, что сын беззакония уже полностью завоевал мир, и что конец мира настал. Полная безблагодатность мира ставит церковь – т.е. русских староверов – беспоповцев - в  страшную ситуацию. Ад пропитывает реальность, кадровые посланцы дьявола захватили все позиции в обществе и официальной церкви, ведь, по словам апостола Павла, «Яко же ему сести в церкви божией», т.е. антихрист вселится в саму церковь русскую, как ранее вселился в католическую, а позднее -  в греческую»[13].

Возникает подобие, и уж очень реалистичное, Двух Градов, описанных ещё Августином Аврелием: «Два града – нечестивцев и праведников – существуют от начала человеческого рода, и пребудут до конца век. Теперь граждане обоих живут вместе (в единой точке времени – К.Т.), но желают разного, в день же суда представлены будут разно»[14]. С древлеправославной позиции, воспринимающей время не как единственно важный и неповторимый вектор, а как деталь Вечности, тот же процесс продолжается и сейчас. (Православие лишено в самой своей идее понятия «технический прогресс», единственный прогресс, который принимается в православии – духовный.) Современный староверческий поэт и публицист Валерий Владимиров пишет: «Людоедская власть несколько цивилизовалась, и антиклерикальные лозунги уже не в моде. В оборот пытаются ввернуть, отчасти видоизменив её, старую триаду «православие, самодержавие, народность». Непонятно, правда, кто претендует на роль самодержца. Уж не наша ли номенклатура? Если да, то так бы и говорили, ан нет, лукавят!»[15]. Подчинение всем требованиям власти с XVII века может невзначай стать подчинением тем идеям, которые для христианина неприемлемы.

В основе любой деятельности обязательно лежит идея. Для старообрядца в вопросе власти и подчинения ей лежат не «материальные» идеи типа «протекционизма и меркантилизма», «правового государства», «свободы, равенства и братства», а сакральная Идея – Бог, Который даёт эту власть как подарок или наказание. И если властители отступаются от Бога – их сила становится античеловеческой, настоящая власть (как осознание своей ответственности перед Творцом за земное бытие своих подданных)  исчезает, приходится придумывать красивые, но недолговечные идеи государства, как на Западе или сбегать в макиавеллизм (Иоанн Грозный, Пётр I, Александр III, Иосиф Сталин), либо наблюдается дегенерация целого государства российского вследствие равнодушия власти к народу. Н.А. Сергеев пишет: «Биологическое вырождение народов России и, прежде всего, её стержня – русского народа – является следствием нынешней политики и целью системы, т.к. «не может плохое дерево давать плодов добрых»[16].

Таким образом, в вопросе власти и личности, общества и его члена, староверие неуклонно склоняется к мысли особенной роли личности, к её космически важному значению, идущему от слов Библии о подобии человека Богу[17].

 

 

2.      Человек и люди.

 

         Человек и человек

«Блажен, кто мир в сердца людей несёт, кто сердцем чист и милостив к изгоям, и тот блажен, кто правдою живёт, и тот, кого за эту правду гонят» - пишет современный старообрядческий публицист и поэт Валерий Владимиров[18]. В противовес современному европо – американскому восприятию человека с товарно – рыночной позиции, тоталитарность и губительность которых весьма убедительно показана философами и психологами неомарксистской «франкфуртской школы» Э. Фроммом, Т. Адорно, Э. Хоркхаймером и др. В древлеправославии вопрос бытия личности в мире решается с позиции нерушимости человеческого достоинства. Человек – ценность, не могущая быть уничтожена в этических, духовных, физических рамках. Л. Фролова и С. Филатов пишут: «Наша Церковь – церковь достоинства. В основе её – не гнуться перед слабостями, перед обстоятельствами, перед властью, перед господствующими мнениями <…> мы отказываемся признать нынешнюю подленькую мораль»[19]. Протопоп Аввакум писал о трёх своих сомученицах: «Три юницы непорочные в мертвых вменяются и в бесчестном худом гробе полагаются, им же весь мир не точен бысть»[20], указывая на космически важное значение и неприкосновенность личности. Старообрядчество сохранило с первых веков нашей эры понимание человека как загадки, не вполне доступной человеческому восприятию, а потому – непостижимо таинственной и неприкосновенной. Ф. Мельников писал: «Из всех тайн и загадок мира, которые волнуют человечество, самая великая и самая важная – это сам человек. И пока не будет раскрыта и понята эта тайна, вся жизнь наша будет слепой, бессмысленной и совершенно ненужной. Но эта великая тайна может быть понятой только при свете Божества…»[21].

 

 

«Не по виду судите, но судите

праведным судом» (Иоанн., 1: 24)

Современная юридическая система, построенная на базе римского права и правовых традиций стран средневековой Европы, рассматривает человека изначально в социально – экономических рамках, нередко противоречащих истинным мотивам поведения человека. Презумпции виновности и невиновности одинаково необъективны во всём, что касается духовной основы человеческого поведения; они – материалистические шаблоны, не принимающие во внимание не только субстанцию души, но и глубокие психические факторы – подсознание (З. Фрейд, К.Г. Юнг) или экзистенцию (С. Кьеркегор, А. Камю, М. Хайдеггер, Л. Шестов). И невиновный человек при стечении обстоятельств может выглядеть виновным, не являясь таковым. Право по сути своей коллективистично, надличностно. Так что современный процесс просто выродился в систему спекуляций фактов. Старообрядчество же сохранило иудео – христианскую традицию восприятия поведения человека в рамках, сформированных не обществом (римское право), не отдельным человеком, пусть даже и гениальным (Хаммурапи, Солон, Ликург), но Богом, Истиной, Справедливостью, Добром и Красотой. «С небес Ты возвестил суд, земля убоялась и утихла, когда восстал Бог на суд, чтобы спасти всех угнетённых земли» (Пс. 75: 9-10). Один из виднейших деятелей и апологетов староверия XIX века еп. Арсений Уральский (Швецов; 1840 - 1908) писал: «Одна справедливость в каком-либо деле человека не ручается за то, что он уже не может допустить другой несправедливости. И наоборот, если откроется какая-либо несправедливость у человека, то сие не показывает того, что он уже нигде не имеет справедливости»[22]; в этом еп. Арсений продолжает древнехристианскую линию св. Максима Исповедника, писавшего: «Любящий Бога не может не любить и всякого человека как самого себя, хотя страсти тех, кто ещё не очистился, и вызывают отвращение в нём. Поэтому, видя их обращение и исправление, он радуется радостью безмерной и неизреченной»[23]. Подобная древнерусскому «суду совести» система правоотношений сохранилась на данный момент только в мусульманском суде Шариата. Главное в ней – осознание того, что над человеком есть Бог, Который любит суд праведный и нелицеприятный, лишённый сословный предрассудков, не обслуживающий социальные нужды государства. Современный старообрядческий политолог В. Сенатов пишет: «В старообрядчестве <…> никто <…>  не лишён права высказать новую мысль, и никто не будет оскорблён невнимательным молчанием только потому, что он беден или незнатный человек»[24], между тем как «Юридическая система католиков и «православных» должна родить неверие и отрицание»[25] (еп. Михаил Канадский (Семёнов); 1874 - 1916).

Древлеправославие сохранило традицию понимания человека как загадки, не вполне доступной человеку другому, а потому – таинственной, сакральной. Современный старообрядческий писатель Вадим Словцов пишет: «Если к слепцу поднесёшь цветок, сможет ли он сказать, какого он цвета? Так и ты – ничего не говори о  другом человеке»[26], а «небрежность к людям есть признак отчуждения от Бога»[27].

 

 

Семья – ячейка общества?

Другой момент проявления константной эволюционности – семейные отношения в старообрядчестве.

Начатая ещё «просветителями» война с «предрассудками», в том числе и с браком, продолжается и сейчас. По данным экспериментов, проведённых среди студенческой молодёжи автором, только исключительное меньшинство признаёт обязательным светский брак, ещё меньшее количество – церковный (и то, в основном, из-за красоты венчального чина), и чрезвычайно малое количество молодых людей понимает брак как единство любви и духа навеки, т.е. в аспекте нерасторжимости семьи. Почти исчезло понимание брака как поля реализации человека. В современном обществе семья превратилась в «ячейку», обслуживающую социальные нужды государства. Любовь практически потеряла своё истинное значение. Вот что писал психолог и социолог Эрих Фромм о современных половых отношениях: «Влюбляются друг в друга тогда, когда каждый из двух чувствует, что нашёл наилучший из имеющихся на рынке объектов с учётом своей собственной обменной ценности. <…> По мере того, как двое лучше узнают друг друга, их близость постепенно перестаёт быть чудом, и в конце концов их столкновения, разочарования и скука убьют всё, что ещё останется от первоначального восторга. <…> Они принимают силу безрассудной страсти за доказательство силы своей любви, в то время как это свидетельствует лишь о том, насколько одиноки они были прежде»[28].

 

Вадим Словцов составил притчу: «Лукавство взрослых выдают дети, ибо нет в них лицемерия»[29]. От отсутствия любви в семье -  все межвозрастные трения, которых в идеале не должно  быть, или, по крайней мере, они не должны превращаться в постоянную войну, с упиванием своей победой или с горечью поражения, которые современной культурой выдаются за нормальные семейные переживания; говорится, что мужчина и женщина не могут жить в гармонии и согласии, и эта идея достигла огромных результатов: семьи миллонов людей превратились в постоянное поле боя, как об этом писал испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет[30].

Разрушение семьи неуклонно ведёт к культурной деградации общества и нравственному падению человека в отдельности, уничижению ценности человеческого бытия, низкому и меркантильному материализму. Боярыня (инокиня Феодосия) Морозова писала Аввакуму (транслитерация моя – К.Т.): «А дети твои не так живут, как ты: пошли за Фёдором ходить, и у него переняли высокоумье великое на себя, и гордость положили, и никакого человека (выд. мной – К.Т.) не поставили, и всех стали обманывать. Так их съел – и душу, и тело!»[31].

 Вопрос – в понимании сущности семьи. Староверие отрицает понимание семьи как «ячейки общества». Как писал один из виднейших христианских писателей и апологетов начала ХХ века старообрядческий епископ Михаил (Семёнов), «Церковь установила брак для того, чтобы двое общими силами созидали своё спасение. Это школа святой жизни и школа любви.»[32]. Самореализация в браке, соединение духовной, интеллектуальной, эстетической и сексуальной любви – путь к истинному развитию человека, один из аспектов Богостроительства, по терминологии В. Соловьёва.

Фотиния Чижова пишет: «…Отношение мужчины и женщины носит характер поиска чего-то потерянного: каждый ищет как бы свою другую половину, чтобы создать единое целое. Две половины одного целого постоянно ищут друг друга и не могут обрести покоя, пока не соединятся»[33]. Все линии сходятся. Любовь – не понятие, любовь – явление, доводящее человеческие отношения до уровня абсолютного Добра и Истины.

 

Человек и человек… Староверие сохранило евангельскую традицию восприятия человека не как самоценности, что воспевается в наше время и что может быть «зелёным светом» любой распущенности, духовной, моральной, эстетической. Для старообрядцев человек – ценность с позиции Бога. Это неизмеримо выше и глубже.

 

 

3.       Европоцентризм и древлеправославие

 

В древлеправославии Бог – единственное мерило всех аспектов применения и проявления человеческой жизнедеятельности. Причём акцент на восприятии Бога ставится не только на том, что Он – Творец, но в первую очередь, что Бог – Отец. Это – традиционно христианское понимание личности в мире. Такое отношение остаётся неизменным, несмотря на смену культурных мегатипов и позволяет ликвидировать, при вере и сознательном участии, наметившуюся деградацию человека как личности в мире.

Макс Вебер весьма наглядно и конструктивно показал, что корнями грандиозного культурного уникума – капитализма является именно протестантизм, преимущественно, кальвинистского направления. Но в определённый момент Бог исчез из социального строительства, и страны Европы и Америки превратились во всемирного  и своевольного агрессора, особенно этот всплеск приходится на т.н. «Просвещение» XVIII века, когда протестантский и католический субмиры уже нашли компромисс существования, вылившийся в общемировую (общеевропейскую) философию «гуманизма». Протестант Джон Локк писал о невозможности постижения добра и зла с помощью догматов веры, но только через чувства[34] (ставя тем самым недолговечный опыт индивида над историческим опытом тысячелетий, сформулированным в догматах); о небожественном происхождении власти[35], подводя, как было показано выше, основу для полного произвола власти и давая простор античеловеческому тоталитаризму, что и произошло позднее, и  ещё произойдёт. Католик Жюльен Офре де Ламетри и протестант Томас Гоббс называли человека машиной, делающей орудия, а Гоббс ещё и ставил причиной возникновения общества и государства низменные эгоистические потребности, отрицая всякое вмешательство Бога в судьбы мира: «Всякое общество создаётся либо ради пользы, либо ради славы, т.е. из любви к себе, а не к ближнему»; «По природе мы ищем не сотоварищей, а уважения или выгоды, которые они нам могут дать, именно этого – прежде всего, а их самих – только во вторую очередь»[36]. А возникновение европоцентризма принадлежит перу таких мыслителей, как Вольтер – «вольнодумец», получивший, между прочим, именную медаль от Папы Римского, писавший: «После нашей святой религии – несомненно, единственной благой – какую можно считать наименее скверной?»[37], Шарль Луи Монтескьё, говоривший в «Персидских письмах»: «Наш мир - лучший из миров»[38] и Даниэль Дефо, показавший в книге «Жизнь и удивительные приключения морехода Робинзона Крузо», по которой учатся наши дети (и которая не выдерживает никакой критики со стороны социальной психологии), что человек Европы – единственно жизнеспособное, разумное и самое прогрессивное существо, могущее править всем остальным миром по праву превосходства (какого?!). И эта идея была не просто заразительна. XVIII век – период «просвещённого абсолютизма». Книги мыслителей читались в салонах самой передовой аристократии, на них строила политика государств и воспитание поколений. Пытался критиковать современное ему положение ирландский пастор Джонатан Свифт в «Путешествиях Гулливера» европоцентризм, но и у него герой получился звеном, связующим цивилизации и миры. Но, возможно, самым главным во всей той философии было появление «теории общественного договора», по которой не свобода в рамках деятельности по богостроительству стоит в основе возникновения государств. Жан – Жак Руссо утверждал, что люди, объединяясь, отдали часть своей свободы государству, чтобы оно было сильнее в социальном планировании[39], и мысль Руссо, таким образом, стала во главе формирования всех абсолютистских, а позднее – тоталитарных и фашистских идеологий XIX – XXI вв.

В «рациональном» сознании напрочь утрачена мысль о том, что воля человека обретает истинную свободу лишь в соподчинении воле Бога, мысль, очень чётко и красиво сформированная Барухом - Бенедиктом Спинозой: «Наша истинная свобода состоит в том, что мы пребываем связанными радостными цепями любви к Богу[40]. Это забыто. Политика, искусство (не всё!), экономика Запада строят очередную вавилонскую башню, и стремительное развитие общемировой конфронтации, и трагические события 11 сентября 2002 года – наглядное тому подтверждение. Трагедия в том, что личность иссякла в концепциях, построенных на европейском культурном наследии. Зло неминуемо порождает зло, и выхода нет, потому что люди в основной своей массе превратились в «массы» и забыли о смысле своего существования. Древлеправославный публицист А. Кобезский пишет: «Человек «мира сего», встречаясь со злом, отвечает тем же. Но этим он лишь увеличивает мировое зло и убивает им самого себя»[41]. Начиная примерно с V века шло последовательное разрушение целостной христианской картины мира, подмена святоотеческих писаний и преданий языческой греко – римской философией. Построилось католичество. Несколько реформированное в тупиковый момент схоластами Альбертом Великим, Фомой Аквинский, Ансельмом Кентерберийским, Петром Абеляром и др., оно ещё проагонизировало до начала XVI века, когда протестантизм начал стремительно строить свой субмир. А истинное, древнее христианство на Востоке существовало примерно до XII века, пока не погибла Чистота под спудом неконтролируемых ересей и угрожающих вере войн. История и теология свидетельствуют, что лишь Русь хранила Веру и могла смело и честно называться Хранительницей Православия, Христовой веры. Но в XVII веке процесс русского общегосударственного богостроительства прекратился в связи с деятельностью патр. Никона, царей Алексия Михайловича и Петра I, а также мыслителей Симеона Полоцкого, Арсения Грека, Феофана Прокоповича. Русь перестала строить образ Небесного Иеросалима, Бог был подменён абстрактной политикой, а последний оазис Веры – пример миру – исчез, будучи разбросан по небольшим и преследуемым старообрядческим согласиям. Потому и пишет принадлежащий к официальной Церкви мыслитель и музыковед Борис Кутузов: «Русская духовная катастрофа по своим последствиям имеет не только местный российский, но и глобальный характер»[42].

 

 

 

Более 2000 лет назад был сделан прорыв, к которому мир готовился на протяжении всей своей истории. Это пришествие в мир Исуса Христа. Как было показано выше, древлеправославие сохранило в минимально изменённой форме основную христианскую суть отношения человека к Богу, человека к человеку, человека к обществу. Это есть жизнь, освящённая Богом. Христианство – мир, только одна часть которого может быть исследована разумом, всё остальное подлежит вере. Или её отсутствию, как во всём европо-америкоцентристском мире. Логика доказывает это, как доказывает и совершенно исключительное место христианства в мировой духовной истории, роль, которую нельзя отнести только к гениальности. Но чтобы прикоснуться ко Христу, Который является единственным наполнением старообрядчества, необходимо избавиться от гордой и материалистичной «самоценности», которой учит нас сегодня Запад. А. Кобезский пишет: «Материализм учит нас, что человек есть звено в цепочке эволюции, плод случайностей и различного рода отборов. Христианство говорит, что мы состоим из двух начал – тленного тела и бессмертной души, вселившейся в нас на краткий миг земного бытия. Задачей жизни является воспитание и спасение души»[43].

Место Исуса Христа как абсолютной Меры всего в староверии не статично, как в современном протестантизме, не оторвано от космической роли человека, как в католичестве, не политизировано, как в нынешнем новоправославии. Публицист А. Шмырин пишет: «Истинное и праведное состояние человека заключается в том, чтобы жить всегда как бы в присутствии Бога. <…> Тертуллиан писал: «Где Бог, там есть и страх Божий - начало премудрости; где страх Божий, там и серьёзность, предусмотрительность, прилежание, бдительность, сердечная общительность, внимание к другим и ревность в служении им». Надежда первых христиан была направлена не на земные, но на невидимые, будущие и вечные блага»[44]. В старообрядческой системе отношений человека к Богу личность обеспечивается бесконечной духовной прогрессией, идущей до богоуподобления, как тому учили Афанасий Александрийский и Григорий Богослов. Современный старовер – публицист Андрей Езеров пишет: «Смысл человеческой жизнедеятельности заключён в согласии с Промыслом, в содействии Самому Господу. Это соответствие промыслительной и всеблагой воле Божией, а точнее – содействие и называется СИНЕРГИЕЙ»[45]. Этот великий процесс движения человеческой личности в древлем благочестии выходит за рамки материального мира. И человеческое бытие на земле обретает свой законченный смысл. Еп. Михаил Канадский писал: «На земле явился человек. Целью его существования было заложенное в нём Божие стремление к бесконечному совершенствованию»; «Христос с высоты креста призывал человека переменить прежнее настроение и снова соединиться с Богом и людьми, соединиться с Отцем небесным в чувстве покаяния, и с людьми в чувстве сострадательной любви, жертвующей всем для ближнего, всем до смерти»[46].

«Я сказал: вы – боги, и сыны Всевышнего вы; но вы умрёте как человеки, и падёте, как всякий из князей. Воскресни, Боже, суди землю, ибо Ты наследуешь все народы» (Пс. 81: 6).